Название: Fahrenheit Story
Тема: Зеленые черти,зеленый змий
Автор: Коробка со специями
Бета: Айа
Краткое содержание: один день в баре
Предупреждения: 1) нецензурная лексика 2) текст состоит из цитат и отсылок чуть более чем полностью))
читать дальше
Железный китаец
Бар этот, «Фаренгейт» - место известное.
Полностью он называется «-451 по Фаренгейту», очевидно, это должно указывать на начитанность дядюшки Пепе и на то, что под баром находится лицензированный криоторий, но всё равно все сокращают.
Сокращаю и я.
Построенный рядом с Восьмой Почтовой трассой, в самом сердце Северо-Восточной Пустоши, «Фаренгейт» был обречен с рождения – но соседство с криоторием оказалось для него живительным.
«Стаканчик виски и немного прохлады», вся эта глупая бравада и заигрывания со смертью в духе экстремального туризма.
Обстановка соответствует: пластик, имитирующий кирпичную кладку и камень, двойной вакуумный тамбур на входе, вызывающе-деревянные поверхности столов и барной стойки.
Верх оригинальности, при виде которого не первый уже год морщатся ребята из ESC – это искусно сделанный из папье-маше и проволоки куст зеленого черта в кадке у входа.
Просто представьте себе, вы проходите двойную очистку, подвергаетесь направленному термическому микроудару, а потом заходите внутрь – и чуть ли не спотыкаетесь об это.
Рука так и тянется надеть респиратор обратно, правда?
Говорят, на самом деле куст настоящий.
Говорят, на входе в криоторий вы натыкаетесь на чучело зеленого черта.
И кстати, по поводу этого черта…
Дядюшка Пепе
Дядюшка Пепе бородатый, усатый, лохматый, одноногий, и все время носит берет, залихватски заломленный набок. Поговаривают, что им он прикрывает лысину.
На вид ему за сорок, по слухам – сильно за шестьдесят.
Дядюшка Пепе стоит за стойкой, словно капитан на мостике, и все у него делается как-то само собой, без спешки и лишних движений.
Телевизор, висящий над стойкой – двусторонний, вы смотрите новости – дядюшка Пепе разливает виски в стаканы и краем глаза поглядывает на записи с камер слежения.
Он не любит бездельников, и поэтому у него всего два помощника: один в криотории, другая в баре.
Тощая, нескладная девица с густо накрашенными черными глазами встает со стула и, натягивая резиновые перчатки, уходит в подсобку.
Перчатки ярко-розовые, совсем как узор на ее платье.
Играет музыка, и шипящий звук, с которым открывается внешняя дверь, почти не слышен – но камеры показывают дядюшке Пепе гостя, – тот шагает в тамбур и привычно останавливается перед второй дверью.
- Слышал, Джо? – бритый налысо здоровяк, сидящий за стойкой, оборачивается к своему приятелю и говорит, явно передразнивая диктора: – Человечеству не грозит вымирание, зеленый черт обеспечит нас ебаным кислородом. Выйди из Фаренгейта, вдохни полной грудью… блин, вот же привязалось!
- Первая хорошая новость за сегодняшний день, - его собеседник кривит губы, залпом высаживает стопку.
- Дядюшка Пепе, - здоровяку явно хочется пообщаться. – Колись, настоящий черт или нет?
- А ты подойди и потрогай, - улыбается в усы дядюшка Пепе.
- Вот еще, – щурится здоровяк. – А вдруг он настоящий? Эй, Джо! Поставь! Это мой стакан, урод!
Дядюшка Пепе смотрит на внутренний экран и задумчиво дергает себя за бороду.
Элен и Джо
- Выйди из Фаренгейта, вдохни полной грудью, - безбожно фальшивит Джо на мотив Хава Нагилы.
Пустоши будто лезут в окно – тут разве что яркий свет поможет, сделает стекла зеркальными, как будто за окном ничего нет.
А за окном стемнело, ветер кружит пыльцу, разносит ее все дальше и дальше.
Начинается буря.
Не нужно учиться в университете, чтобы знать всю необходимую тебе латынь.
Ambrosia parasiticus – амброзия Иванова – «зеленый черт».
Не нужно потеть в тире, чтобы уметь стрелять из фризера.
С десятифутовой дистанции конический луч дает необходимую площадь и силу поражения.
А ближе к зеленым чертям все равно не подойдешь.
Ну, или выстрелить уже не успеешь.
Здесь нужно провести грань между двумя вещами, называющимися одинаково и по сути являющимися одним и тем же.
Зеленый черт – это генетически модифицированное растение, и зеленый черт – это штука, когда-то бывшая человеком.
В каком-то дурацком журнале, найденном Джо известно где, писали: в первые дни, когда никто еще не знал, что амброзия Иванова может превращать людей во что-то иное, зараженных назвали «зелеными чертями». То ли из-за внешнего вида, то ли кому-то из яйцеголовых очень хотелось думать, что зараженные – это глюк.
Ну да, сначала назвали людей, а потом, когда обнаружилось, что стоит пыльце попасть в организм человека - и все, кранты, - и растение.
А дальше там, в статье, было про генмодифицирование, и еще путано объяснялось, почему амброзия Иванова не боится огня, только заморозки. Джо так решил, что журналюга сам нихрена не понял в этой чертовой ботанике и понадеялся на то, что его читатели – такие же идиоты, как он.
По правде говоря, Джо казалось, что в ней, в ботанике этой, вообще никто, кроме русских, не сечет. А русские, как известно, все делают с размахом: собирают тостер – получается зенитка, моделируют из карантинной культуры неприхотливую кормовую – получается биологическое оружие.
Совершенно случайно, разумеется.
Без всякого злого умысла.
Просто по широте души.
Ага, а дальше статья обрывалась – судя по всему, лист таки использовали по назначению, - и следом за ней шла вставка-постер.
Она же листовка.
Тревожно-яркого зеленого цвета, цвета опасности.
«Ни в коем случае не используйте огонь!»
В самом начале амброзию Иванова пытались жечь. Через несколько часов из золы полезла молодая поросль, через двое суток площадь заражения увеличилась в шесть раз.
Теперь-то все умные, все сидят в своих подземных городах с выжженными жидким кислородом периметрами.
Боятся наружу вылезти.
А вылезать все равно приходится.
- Войди в криоторий в этот ясный солнечный день, - напевает Джо.
Кабанчик бесится – голоса у Джо отродясь не было, - и ерзает на стуле: ну когда же появится этот русский.
- Слышал, Джо? – Кабанчик, не замечая, что перед ним появились два стакана, тычет пальцем в телевизор. - Человечеству не грозит вымирание, зеленый черт обеспечит нас ебаным кислородом.
- Первая хорошая новость за сегодняшний день, - Джо молниеносным движением хватает стакан и опрокидывает его в себя.
- Дядюшка Пепе, - Кабанчик совсем извелся; как назло, в Фаренгейте сегодня безлюдно. – Колись, настоящий черт или нет?
- А ты подойди и потрогай, - улыбается в усы дядюшка Пепе, искоса наблюдая за Джо, уже нацелившимся на второй стакан.
- Вот еще, – вяло возмущается Кабанчик. – А вдруг он настоящий? Эй, Джо! Поставь! Это мой стакан, урод!
И в этот момент открывается внутренняя дверь.
Русский
Русский выглядит совсем как русский.
То есть нет, от него не пахнет водкой, медведем или балалайкой, и ничего такого – вроде парашюта или там томика Ленина – в руках у него нет.
Обычный мужик, только мрачный, подозрительный и на вид какой-то… русский, что ли. Фризер на поясе, респиратор «Оса» в руке, высокие ботинки на шнуровке, керсоновский плащ – маркировка «четыре решетки», вещь обработана отталкивающей пропиткой для перемещения по зараженной местности.
Под доброжелательным взглядом дядюшки Пепе русский подходит к барной стойке.
Двое за стойкой, кстати, ничуть не удивлены, но и не спешат идти на контакт. Тощий носатый живчик уткнулся в стакан, лысый здоровяк демонстративно роется в карманах куртки, выкладывая на столешницу зажигалку, пригоршню мелочи, головоломку из двух скрученных в петлю гвоздей, пустую гильзу…
- Чего желаете, tovarisch? – дружелюбно спрашивает дядюшка Пепе.
Старательно выговаривая все шипящие.
- Зеленый черт тебе tovarisch, - отвечает русский.
На мгновение в баре наступает тишина.
Потом дядюшка Пепе косится на бадью с зеленым чертом и тут же отводит смешливо прищуренные глаза; здоровяк вытаскивает из кармана смятую пачку сигарет и закуривает.
- Я ищу Элен и Джо, - говорит русский.
- Ну, я Джо, - лениво отзывается живчик, не выказывая ни энтузиазма, ни вежливости.
- А Элен? Где она?
Здоровяк невнятно хрюкает, его плечи, обтянутые грубой черной кожей, вздрагивают. Русский смотрит на его затылок – там вытатуирован дружелюбно оскалившийся череп: шея собирается в складки, и кажется, что череп корчит рожи.
«Sic Transit Gloria Mundi», - красиво написано над татуировкой.
- Он – Элен, - живчик небрежно тычет пальцем в здоровяка. – Его родители были те еще приколисты.
- Иван Павлов, - не поддерживает тон русский.
- Майор Павлов? – весело прищуривается Джо.
- Доктор Павлов, - хмуро говорит русский, и после паузы добавляет. – Мне нужна ваша помощь.
- Кровавые ботаники, да чтоб мне пыльцы нанюхаться! – картинно выпучивает глаза Джо. - А что, у вас и собака есть?
- Целых две, - сообщает Павлов. – Поможете мне задержать преступника. Господа полевые агенты.
- В такую погоду? – не оборачиваясь, спрашивает Элен и сам себе отвечает. – Неа, не поможем.
- Yobannye burjui, - бормочет себе под нос русский. - Служба Экологического Контроля, агент Фурнье, агент Хейфец, с этого момента и до окончания операции переходите под мое командование.
Сообщает русский, скучающе потряхивая перед носом у Джо удостоверением ESC.
Элен прокручивается на скрипучем барном стуле, разворачиваясь к русскому и его удостоверению.
- Подполковник ESC, - присвистывает Элен. - Ну нихера себе.
Русский садится за стойку и прячет удостоверение в карман.
- Выпить бы, - говорит он, обращаясь к дядюшке Пепе. – Чего покрепче, если можно.
- Фирменный напиток – охлажденная пеппероновка дядюшки Пепе, господин подполковник!
- Это перцовка, что ли? А, пойдет.
- Господин подполковник! - восторженно восклицает Джо. – Разрешите обратиться!
- …это правда, что русские без водки – как девки без косметики? – подхалимским тоном подхватывает Элен.
- Otjebites, - устало машет рукой русский. – И можно просто – Иван.
А выглядит он, надо сказать, измотанным.
И время от времени поглядывает на часы.
- Кого ловим-то? – после паузы спрашивает Элен.
- Агасфера, - обыденным тоном отвечает русский.
Агасфер
Вообще говоря, Служба Экологического Контроля – это SEC, но правильный вариант аббревиатуры сейчас используется разве что в документах. ESC – он и есть ESC. Темно-зеленая форма, секретность, вседозволенность.
Правильное место для такого, как Иван Павлов.
Полевые агенты – разбитной еврей и громила-француз с нежным женским именем Элен – услышав слово «Агасфер», тут же подобрались и посерьезнели.
Наверняка хотят спросить: «Это правда, что Агасфера прикрывает верховное командование ESC?»
Правильный ответ: «Это было правдой еще неделю назад».
Агасфер, он же Ангус Фэйр, он же профессор Иванов собственной персоной, больше не нужен ESC – с тех пор, как выяснилось, что мутация амброзии Иванова была спонтанной.
Интересно, какой он сейчас? Усталый, отчаявшийся, несчастный старик?
Предал Родину, сбежал на Запад, и посмотрите – сейчас он тоже предан.
Объявлен в розыск.
Враг человечества номер один.
Чудовище Агасфер.
Террорист с дудочкой Гаммельнского Крысолова.
Ходит, и ходит, и водит за собой тварей.
Последнее место, где он побывал – Массачусетский криоторий – был уничтожен зелеными чертями, в которых превратились посетители и обслуживающий персонал.
Никаких выживших свидетелей.
И записка: «Жди меня в «Фаренгейте», Паша».
Ее только слепой или ленивый не пытался расшифровать, смешно сказать – даже к экстрасенсам обращались, но все было без толку – и вот, Иван выезжает в криоторий «–451 по Фаренгейту».
Кстати, по Цельсию это –268,33.
Самый настоящий ледяной ад.
Как направленный криоудар с воздуха.
Полевых агентов-раздолбаев жалко, но что тут поделать.
Может, успеем еще выбраться.
- Лэхайм!
- Nakatyli!
- Кампай!
Стаканы со звоном стукаются боками.
- Кампааай?
- А что, - смущается Элен. - У меня, может, тачка была японская. Ниссан, кажись.
Они быстро переходят на «ты». Агенты вовсю травят анекдоты, подкалывают друг друга – только время от времени Иван ловит на себе напряженные, острые взгляды.
Агенты уже знают про Массачусетский криоторий.
- Неудобно спрашивать, но…
- Не поверишь, Айвен, но Кабанчик уже привык и ему удобно.
- Мамуля назвала меня в честь тетушки Элен. Элен Клер Шантилье, родом из Бордо.
- Вот оно как.
- Подумаешь. Самого стремного парня из всех стремных парней, которых я знал, звали Черри Блоссом. Еще он любил милые белые шарфики.
- Так ты все-таки француз, Кабанчик?
- Канадец.
- А вон и китаец сидит. Вон там, ага, за тем столиком в углу.
- Mama rodnaya, как есть Интернационал! Нам не хватает только негра…
Иван резко обрывает фразу, потому что внутренняя дверь открывается и в бар заходит Агасфер.
Зеленые черти
Он немолод, этот высокий седой мужик в сером плаще, старомодной шляпе и элегантном кожаном респираторе.
Русский только что со стула не вскакивает. Наверное, в покер хреново играет. Нужно было с ним сыграть, думает Элен. Пока Агасфера ждали.
Интересно, если его пристрелить, что-то изменится?
Спроси у Элена – кого именно нужно было пристрелить – он, наверное, так сразу и не ответит.
- Мне говорили, что здесь находится криоторий, - говорит Агасфер.
- Под баром, - дружелюбно отвечает дядюшка Пепе, протирая бокалы белоснежной салфеткой.
Вот же выдержка у старикана.
Хотя удивляться тут нечему. Говорят, что тот зеленый черт, ну тот, который чучело, который в криотории стоит, у входа – это его единственная дочь. Была.
Там же он и ногу потерял.
Но ничего, оправился вроде…
- Меня зовут Ангус Фэйр, - продолжает Агасфер.
- На ваше имя заказана ячейка, - отвечает старикан Пепе. – Соболезную.
- Не стоит, - кривится Агасфер. - Она для меня. Нет, это не пыльца, и все бумаги в порядке. Я просто хотел бы умереть здесь.
- Выпьете? - после паузы спрашивает дядюшка Пепе.
Он такой старый-престарый хер, он так много в жизни повидал, и теперь он оставляет за другими право умирать так, как им хочется.
Даже за Агасфером.
- Пожалуй, - вздыхает Агасфер.
А русский-то, Айвен этот. Смотрит на него – то ли как кошка на воробья, то ли как кролик на удава.
- За неимением негра обходимся шотландцем, - смеется Джо.
«Вляпались мы с тобой, Кабанчик».
Вляпались, друг-жидяра.
За окнами потемнело, разводы пыльцы на стеклах – и отпечатки рук. И то и дело мелькают фигуры – высокие, ломкие, зеленые.
Старикан, дядюшка Пепе, кривится, как будто лимон сожрал – и опускает жалюзи.
И музыку делает погромче.
- …Они там, на фермах у себя, такие тупые, что им даже респираторы не нужны! Ну, они и надевают их на свиней, коров, куриц... Представьте, свинья в респираторе!
- Видал я свиней в респираторе. И ты, Джо – наипервейшая.
Агасфер сидит прямо, будто жердь проглотил, и время от времени поглядывает на Айвена.
А тот чего-то ждет.
Хлещет пеппероновку, травит несмешные анекдоты – и ждет.
Ну, раз господин подполковник ждет, то и мы ждем.
- …Ну вот, и приводит он ее в ЗАГС – это типа вашей церкви, там происходит обряд бракосочетания, – поднимает фату и говорит: «Милая, сними респиратор!» Она и снимает. «О Ленин и двенадцать его апостолов, немедленно надень обратно!»
Музыка уже ничего не заглушает.
Мерные удары о стекло.
- …А был еще один китаец, то ли Ву Фей, то ли Го Джун, то ли еще какой хер. Он вляпался по полной, но его вовремя вытащили. Ну, пригнали яйцеголовых из ESC, заменили ему легкие на искусственные. А может, и не только легкие. Так теперь, говорят, ему пыльца вообще по барабану.
- А что, я считаю, очень удобно. Железный китаец.
Затихает и опять начинается.
Девчонка, Тереза, забилась за стойку, села на ящик рядом с дядюшкой Пепе – и застыла.
Боится.
И что-то тут нечисто, что-то мутит этот русский – закуривает сигареты одну за другой, тут же сминает их в пепельнице и все играет в гляделки с Агасфером.
- …ага, шатались тут одно время отморозки, курили амброзию.
- Ну надо же, курили.
- Перло, вот и курили.
- Долго?
- Что долго? Перло?
- Курили.
- Полная, полнейшая чушь, молодой человек!
Тихо-тихо так стало.
Агасфер замолкает, нервно сглатывает, - но продолжает после паузы.
- Если ваши от-мо-розки… - так пренебрежительно, по слогам произносит – и кривит породистую рожу, - что-то и курили, то либо это была не ambrosia parasiticus, либо они могли проделать это один-единственный раз!
- Да не может же такого быть, - хмуро улыбается Айвен и медленно тянет из кобуры пистолет. Выражение лица – один-в-один Агасфер. - Gorbachev tebya poberi. Старый мудила. Вот и свиделись. Профессор Николай Павлович Иванов. Папуля.
- Территория криотория является суверенной и не подпадает под законы… - нудно бубнит старик Пепе на заднем плане, а русский все улыбается и вкручивает под челюсть Агасферу ствол пистолета.
- Паша, - говорит Агасфер. – Сынок.
Железный китаец
- И что отморозки? – отстраненно спрашивает русский.
Элен пожимает плечами:
- Да так. Мы их грохнули на прошлой неделе.
Человек, известный как Ангус Фэйр, молча смотрит на человека, известного как Айвен.
Долго, очень долго.
Под скрежет и глухие удары о стекла.
А потом тихо шепчет:
- Prosty menya, Pasha.
- Lenin prostyt, otetz, - равнодушно отвечает Айвен и, сразу как-то сгорбившись, садится за стойку, кладет пистолет рядом.
Да, кстати. Доллары раньше назывались «зеленые». «Зеленый свет», «зеленая линия косметики, «зеленый угол». Еще он был цветом жизни, надежды, весны.
Сейчас зеленый - это цвет логотипа ESC, цвет листовок и внешних дверей.
Это маркер опасности.
Грохот, треск разбитого стекла – Тереза взвизгивает, зажимает рот руками, а дядюшка Пепе, побелев, громко сообщает:
- Не бойтесь! Рамы тройные!
В его голосе издыхает уверенность.
Он выключил музыку, он резко разворачивает экран телевизора, так, что вместо рекламы мы теперь видим зеленое месиво тел, живое море, облепившее здание, волнами накатывающееся на стены – и отступающее.
Пока отступающее.
Потом он берет бутылку виски и выходит из-за стойки.
Когда он идет, протез, заменяющий ему левую ногу, громко стучит об пол.
- Ну вот, допился, - шепчет Джо, заворожено глядя на экран. – До чертей зеленых. С завтрашнего дня – ни капли в рот.
- С завтрашнего дня – никакой благотворительности, - доковыляв, дядюшка Пепе с размаху ставит бутылку на стол – странно, но приземляется она совершено бесшумно, как будто стол войлоком обит.
- У вас есть план, господин подполковник, сэр? – так же тихо спрашивает Элен Айвена.
- У меня есть зеленая кнопка, - едва слышно, скалясь по-волчьи, отвечает Айвен. – Сигнал к воздушной атаке.
- На самом деле у тебя есть план, Паша, - говорит Ангус Фэйр.
Становится тихо.
Кажется, даже за окнами все замирает.
В тишине Айвен кивает.
Один раз, второй, третий, кажется, он даже не замечает, что его голова двигается.
Останавливается.
- Это все из-за тебя! – кричит Айвен.
- Безусловно, - Ангус делает шаг вперед.
- Все умерли из-за тебя!
- Безусловно.
- Я уехал на Запад из-за тебя!
- Безусловно, сынок, - тихо говорит Ангус. – Безусловно.
Он останавливается в двух шагах от Айвена.
Протягивает руку – и тут же ее отдергивает.
Усталый, отчаявшийся, несчастный старик.
Спина прямая, а голова мелко трясется.
- Я стал таким из-за тебя, - повторяет Айвен.
Он смотрит на этого старика; наверное, он ненавидит этого старика больше, чем кого бы то ни было, и у него слезы на глазах.
- Все правильно, сынок.
Айвен закрывает глаза.
Сжимает кулаки.
Лицо его отца кажется печальным и как будто потекшим.
- Вызываю вертолет, - отрывисто командует Айвен. – Уходим через крышу. Приготовили респираторы. Готовность пять минут.
- Мне кажется, все это время они шли за мной, - неловко разводит руками Ангус. – Знаешь, как дети, потерявшиеся в лесу. Прости. Надеюсь, сейчас все закончится.
- Я тоже на это надеюсь, - отворачивается Айвен.
- Мой криоторий, - то ли напоминает, то ли спрашивает дядюшка Пепе.
Айвен оборачивается к нему и зло бросает:
- Застрахован.
И потом уже, потом, когда лопаются стекла и рвется железо, когда длинная зеленая волна втекает в опустевшее здание «Фаренгейта», Айвен, качаясь на лестнице вертолета прямо надо мной, говорит:
- А ты помнишь своих родителей, Чжу Фэй?
- Нет, - отвечаю я и разжимаю пальцы.
- У тебя есть двести секунд! – орет Айвен, стащив респиратор. – Ровно двести секунд!
Стоя на крыше «Фаренгейта», я поднимаю взгляд вверх.
Темная, скорченная фигура Айвена на веревочной лестнице качается, расплываясь в желтом облаке пыльцы, – он даже не пытается карабкаться вверх.
- Убей его! – орет мне Айвен. – Слышишь, Чжу Фэй! Убей его! По крайней мере! Это будет быстро!
Я киваю.
Есть крошечный шанс, что я успею его спасти.
Тема: Зеленые черти,
Автор: Коробка со специями
Бета: Айа
Краткое содержание: один день в баре
Предупреждения: 1) нецензурная лексика 2) текст состоит из цитат и отсылок чуть более чем полностью))
читать дальше
Железный китаец
Бар этот, «Фаренгейт» - место известное.
Полностью он называется «-451 по Фаренгейту», очевидно, это должно указывать на начитанность дядюшки Пепе и на то, что под баром находится лицензированный криоторий, но всё равно все сокращают.
Сокращаю и я.
Построенный рядом с Восьмой Почтовой трассой, в самом сердце Северо-Восточной Пустоши, «Фаренгейт» был обречен с рождения – но соседство с криоторием оказалось для него живительным.
«Стаканчик виски и немного прохлады», вся эта глупая бравада и заигрывания со смертью в духе экстремального туризма.
Обстановка соответствует: пластик, имитирующий кирпичную кладку и камень, двойной вакуумный тамбур на входе, вызывающе-деревянные поверхности столов и барной стойки.
Верх оригинальности, при виде которого не первый уже год морщатся ребята из ESC – это искусно сделанный из папье-маше и проволоки куст зеленого черта в кадке у входа.
Просто представьте себе, вы проходите двойную очистку, подвергаетесь направленному термическому микроудару, а потом заходите внутрь – и чуть ли не спотыкаетесь об это.
Рука так и тянется надеть респиратор обратно, правда?
Говорят, на самом деле куст настоящий.
Говорят, на входе в криоторий вы натыкаетесь на чучело зеленого черта.
И кстати, по поводу этого черта…
Дядюшка Пепе
Дядюшка Пепе бородатый, усатый, лохматый, одноногий, и все время носит берет, залихватски заломленный набок. Поговаривают, что им он прикрывает лысину.
На вид ему за сорок, по слухам – сильно за шестьдесят.
Дядюшка Пепе стоит за стойкой, словно капитан на мостике, и все у него делается как-то само собой, без спешки и лишних движений.
Телевизор, висящий над стойкой – двусторонний, вы смотрите новости – дядюшка Пепе разливает виски в стаканы и краем глаза поглядывает на записи с камер слежения.
Он не любит бездельников, и поэтому у него всего два помощника: один в криотории, другая в баре.
Тощая, нескладная девица с густо накрашенными черными глазами встает со стула и, натягивая резиновые перчатки, уходит в подсобку.
Перчатки ярко-розовые, совсем как узор на ее платье.
Играет музыка, и шипящий звук, с которым открывается внешняя дверь, почти не слышен – но камеры показывают дядюшке Пепе гостя, – тот шагает в тамбур и привычно останавливается перед второй дверью.
- Слышал, Джо? – бритый налысо здоровяк, сидящий за стойкой, оборачивается к своему приятелю и говорит, явно передразнивая диктора: – Человечеству не грозит вымирание, зеленый черт обеспечит нас ебаным кислородом. Выйди из Фаренгейта, вдохни полной грудью… блин, вот же привязалось!
- Первая хорошая новость за сегодняшний день, - его собеседник кривит губы, залпом высаживает стопку.
- Дядюшка Пепе, - здоровяку явно хочется пообщаться. – Колись, настоящий черт или нет?
- А ты подойди и потрогай, - улыбается в усы дядюшка Пепе.
- Вот еще, – щурится здоровяк. – А вдруг он настоящий? Эй, Джо! Поставь! Это мой стакан, урод!
Дядюшка Пепе смотрит на внутренний экран и задумчиво дергает себя за бороду.
Элен и Джо
- Выйди из Фаренгейта, вдохни полной грудью, - безбожно фальшивит Джо на мотив Хава Нагилы.
Пустоши будто лезут в окно – тут разве что яркий свет поможет, сделает стекла зеркальными, как будто за окном ничего нет.
А за окном стемнело, ветер кружит пыльцу, разносит ее все дальше и дальше.
Начинается буря.
Не нужно учиться в университете, чтобы знать всю необходимую тебе латынь.
Ambrosia parasiticus – амброзия Иванова – «зеленый черт».
Не нужно потеть в тире, чтобы уметь стрелять из фризера.
С десятифутовой дистанции конический луч дает необходимую площадь и силу поражения.
А ближе к зеленым чертям все равно не подойдешь.
Ну, или выстрелить уже не успеешь.
Здесь нужно провести грань между двумя вещами, называющимися одинаково и по сути являющимися одним и тем же.
Зеленый черт – это генетически модифицированное растение, и зеленый черт – это штука, когда-то бывшая человеком.
В каком-то дурацком журнале, найденном Джо известно где, писали: в первые дни, когда никто еще не знал, что амброзия Иванова может превращать людей во что-то иное, зараженных назвали «зелеными чертями». То ли из-за внешнего вида, то ли кому-то из яйцеголовых очень хотелось думать, что зараженные – это глюк.
Ну да, сначала назвали людей, а потом, когда обнаружилось, что стоит пыльце попасть в организм человека - и все, кранты, - и растение.
А дальше там, в статье, было про генмодифицирование, и еще путано объяснялось, почему амброзия Иванова не боится огня, только заморозки. Джо так решил, что журналюга сам нихрена не понял в этой чертовой ботанике и понадеялся на то, что его читатели – такие же идиоты, как он.
По правде говоря, Джо казалось, что в ней, в ботанике этой, вообще никто, кроме русских, не сечет. А русские, как известно, все делают с размахом: собирают тостер – получается зенитка, моделируют из карантинной культуры неприхотливую кормовую – получается биологическое оружие.
Совершенно случайно, разумеется.
Без всякого злого умысла.
Просто по широте души.
Ага, а дальше статья обрывалась – судя по всему, лист таки использовали по назначению, - и следом за ней шла вставка-постер.
Она же листовка.
Тревожно-яркого зеленого цвета, цвета опасности.
«Ни в коем случае не используйте огонь!»
В самом начале амброзию Иванова пытались жечь. Через несколько часов из золы полезла молодая поросль, через двое суток площадь заражения увеличилась в шесть раз.
Теперь-то все умные, все сидят в своих подземных городах с выжженными жидким кислородом периметрами.
Боятся наружу вылезти.
А вылезать все равно приходится.
- Войди в криоторий в этот ясный солнечный день, - напевает Джо.
Кабанчик бесится – голоса у Джо отродясь не было, - и ерзает на стуле: ну когда же появится этот русский.
- Слышал, Джо? – Кабанчик, не замечая, что перед ним появились два стакана, тычет пальцем в телевизор. - Человечеству не грозит вымирание, зеленый черт обеспечит нас ебаным кислородом.
- Первая хорошая новость за сегодняшний день, - Джо молниеносным движением хватает стакан и опрокидывает его в себя.
- Дядюшка Пепе, - Кабанчик совсем извелся; как назло, в Фаренгейте сегодня безлюдно. – Колись, настоящий черт или нет?
- А ты подойди и потрогай, - улыбается в усы дядюшка Пепе, искоса наблюдая за Джо, уже нацелившимся на второй стакан.
- Вот еще, – вяло возмущается Кабанчик. – А вдруг он настоящий? Эй, Джо! Поставь! Это мой стакан, урод!
И в этот момент открывается внутренняя дверь.
Русский
Русский выглядит совсем как русский.
То есть нет, от него не пахнет водкой, медведем или балалайкой, и ничего такого – вроде парашюта или там томика Ленина – в руках у него нет.
Обычный мужик, только мрачный, подозрительный и на вид какой-то… русский, что ли. Фризер на поясе, респиратор «Оса» в руке, высокие ботинки на шнуровке, керсоновский плащ – маркировка «четыре решетки», вещь обработана отталкивающей пропиткой для перемещения по зараженной местности.
Под доброжелательным взглядом дядюшки Пепе русский подходит к барной стойке.
Двое за стойкой, кстати, ничуть не удивлены, но и не спешат идти на контакт. Тощий носатый живчик уткнулся в стакан, лысый здоровяк демонстративно роется в карманах куртки, выкладывая на столешницу зажигалку, пригоршню мелочи, головоломку из двух скрученных в петлю гвоздей, пустую гильзу…
- Чего желаете, tovarisch? – дружелюбно спрашивает дядюшка Пепе.
Старательно выговаривая все шипящие.
- Зеленый черт тебе tovarisch, - отвечает русский.
На мгновение в баре наступает тишина.
Потом дядюшка Пепе косится на бадью с зеленым чертом и тут же отводит смешливо прищуренные глаза; здоровяк вытаскивает из кармана смятую пачку сигарет и закуривает.
- Я ищу Элен и Джо, - говорит русский.
- Ну, я Джо, - лениво отзывается живчик, не выказывая ни энтузиазма, ни вежливости.
- А Элен? Где она?
Здоровяк невнятно хрюкает, его плечи, обтянутые грубой черной кожей, вздрагивают. Русский смотрит на его затылок – там вытатуирован дружелюбно оскалившийся череп: шея собирается в складки, и кажется, что череп корчит рожи.
«Sic Transit Gloria Mundi», - красиво написано над татуировкой.
- Он – Элен, - живчик небрежно тычет пальцем в здоровяка. – Его родители были те еще приколисты.
- Иван Павлов, - не поддерживает тон русский.
- Майор Павлов? – весело прищуривается Джо.
- Доктор Павлов, - хмуро говорит русский, и после паузы добавляет. – Мне нужна ваша помощь.
- Кровавые ботаники, да чтоб мне пыльцы нанюхаться! – картинно выпучивает глаза Джо. - А что, у вас и собака есть?
- Целых две, - сообщает Павлов. – Поможете мне задержать преступника. Господа полевые агенты.
- В такую погоду? – не оборачиваясь, спрашивает Элен и сам себе отвечает. – Неа, не поможем.
- Yobannye burjui, - бормочет себе под нос русский. - Служба Экологического Контроля, агент Фурнье, агент Хейфец, с этого момента и до окончания операции переходите под мое командование.
Сообщает русский, скучающе потряхивая перед носом у Джо удостоверением ESC.
Элен прокручивается на скрипучем барном стуле, разворачиваясь к русскому и его удостоверению.
- Подполковник ESC, - присвистывает Элен. - Ну нихера себе.
Русский садится за стойку и прячет удостоверение в карман.
- Выпить бы, - говорит он, обращаясь к дядюшке Пепе. – Чего покрепче, если можно.
- Фирменный напиток – охлажденная пеппероновка дядюшки Пепе, господин подполковник!
- Это перцовка, что ли? А, пойдет.
- Господин подполковник! - восторженно восклицает Джо. – Разрешите обратиться!
- …это правда, что русские без водки – как девки без косметики? – подхалимским тоном подхватывает Элен.
- Otjebites, - устало машет рукой русский. – И можно просто – Иван.
А выглядит он, надо сказать, измотанным.
И время от времени поглядывает на часы.
- Кого ловим-то? – после паузы спрашивает Элен.
- Агасфера, - обыденным тоном отвечает русский.
Агасфер
Вообще говоря, Служба Экологического Контроля – это SEC, но правильный вариант аббревиатуры сейчас используется разве что в документах. ESC – он и есть ESC. Темно-зеленая форма, секретность, вседозволенность.
Правильное место для такого, как Иван Павлов.
Полевые агенты – разбитной еврей и громила-француз с нежным женским именем Элен – услышав слово «Агасфер», тут же подобрались и посерьезнели.
Наверняка хотят спросить: «Это правда, что Агасфера прикрывает верховное командование ESC?»
Правильный ответ: «Это было правдой еще неделю назад».
Агасфер, он же Ангус Фэйр, он же профессор Иванов собственной персоной, больше не нужен ESC – с тех пор, как выяснилось, что мутация амброзии Иванова была спонтанной.
Интересно, какой он сейчас? Усталый, отчаявшийся, несчастный старик?
Предал Родину, сбежал на Запад, и посмотрите – сейчас он тоже предан.
Объявлен в розыск.
Враг человечества номер один.
Чудовище Агасфер.
Террорист с дудочкой Гаммельнского Крысолова.
Ходит, и ходит, и водит за собой тварей.
Последнее место, где он побывал – Массачусетский криоторий – был уничтожен зелеными чертями, в которых превратились посетители и обслуживающий персонал.
Никаких выживших свидетелей.
И записка: «Жди меня в «Фаренгейте», Паша».
Ее только слепой или ленивый не пытался расшифровать, смешно сказать – даже к экстрасенсам обращались, но все было без толку – и вот, Иван выезжает в криоторий «–451 по Фаренгейту».
Кстати, по Цельсию это –268,33.
Самый настоящий ледяной ад.
Как направленный криоудар с воздуха.
Полевых агентов-раздолбаев жалко, но что тут поделать.
Может, успеем еще выбраться.
- Лэхайм!
- Nakatyli!
- Кампай!
Стаканы со звоном стукаются боками.
- Кампааай?
- А что, - смущается Элен. - У меня, может, тачка была японская. Ниссан, кажись.
Они быстро переходят на «ты». Агенты вовсю травят анекдоты, подкалывают друг друга – только время от времени Иван ловит на себе напряженные, острые взгляды.
Агенты уже знают про Массачусетский криоторий.
- Неудобно спрашивать, но…
- Не поверишь, Айвен, но Кабанчик уже привык и ему удобно.
- Мамуля назвала меня в честь тетушки Элен. Элен Клер Шантилье, родом из Бордо.
- Вот оно как.
- Подумаешь. Самого стремного парня из всех стремных парней, которых я знал, звали Черри Блоссом. Еще он любил милые белые шарфики.
- Так ты все-таки француз, Кабанчик?
- Канадец.
- А вон и китаец сидит. Вон там, ага, за тем столиком в углу.
- Mama rodnaya, как есть Интернационал! Нам не хватает только негра…
Иван резко обрывает фразу, потому что внутренняя дверь открывается и в бар заходит Агасфер.
Зеленые черти
Он немолод, этот высокий седой мужик в сером плаще, старомодной шляпе и элегантном кожаном респираторе.
Русский только что со стула не вскакивает. Наверное, в покер хреново играет. Нужно было с ним сыграть, думает Элен. Пока Агасфера ждали.
Интересно, если его пристрелить, что-то изменится?
Спроси у Элена – кого именно нужно было пристрелить – он, наверное, так сразу и не ответит.
- Мне говорили, что здесь находится криоторий, - говорит Агасфер.
- Под баром, - дружелюбно отвечает дядюшка Пепе, протирая бокалы белоснежной салфеткой.
Вот же выдержка у старикана.
Хотя удивляться тут нечему. Говорят, что тот зеленый черт, ну тот, который чучело, который в криотории стоит, у входа – это его единственная дочь. Была.
Там же он и ногу потерял.
Но ничего, оправился вроде…
- Меня зовут Ангус Фэйр, - продолжает Агасфер.
- На ваше имя заказана ячейка, - отвечает старикан Пепе. – Соболезную.
- Не стоит, - кривится Агасфер. - Она для меня. Нет, это не пыльца, и все бумаги в порядке. Я просто хотел бы умереть здесь.
- Выпьете? - после паузы спрашивает дядюшка Пепе.
Он такой старый-престарый хер, он так много в жизни повидал, и теперь он оставляет за другими право умирать так, как им хочется.
Даже за Агасфером.
- Пожалуй, - вздыхает Агасфер.
А русский-то, Айвен этот. Смотрит на него – то ли как кошка на воробья, то ли как кролик на удава.
- За неимением негра обходимся шотландцем, - смеется Джо.
«Вляпались мы с тобой, Кабанчик».
Вляпались, друг-жидяра.
За окнами потемнело, разводы пыльцы на стеклах – и отпечатки рук. И то и дело мелькают фигуры – высокие, ломкие, зеленые.
Старикан, дядюшка Пепе, кривится, как будто лимон сожрал – и опускает жалюзи.
И музыку делает погромче.
- …Они там, на фермах у себя, такие тупые, что им даже респираторы не нужны! Ну, они и надевают их на свиней, коров, куриц... Представьте, свинья в респираторе!
- Видал я свиней в респираторе. И ты, Джо – наипервейшая.
Агасфер сидит прямо, будто жердь проглотил, и время от времени поглядывает на Айвена.
А тот чего-то ждет.
Хлещет пеппероновку, травит несмешные анекдоты – и ждет.
Ну, раз господин подполковник ждет, то и мы ждем.
- …Ну вот, и приводит он ее в ЗАГС – это типа вашей церкви, там происходит обряд бракосочетания, – поднимает фату и говорит: «Милая, сними респиратор!» Она и снимает. «О Ленин и двенадцать его апостолов, немедленно надень обратно!»
Музыка уже ничего не заглушает.
Мерные удары о стекло.
- …А был еще один китаец, то ли Ву Фей, то ли Го Джун, то ли еще какой хер. Он вляпался по полной, но его вовремя вытащили. Ну, пригнали яйцеголовых из ESC, заменили ему легкие на искусственные. А может, и не только легкие. Так теперь, говорят, ему пыльца вообще по барабану.
- А что, я считаю, очень удобно. Железный китаец.
Затихает и опять начинается.
Девчонка, Тереза, забилась за стойку, села на ящик рядом с дядюшкой Пепе – и застыла.
Боится.
И что-то тут нечисто, что-то мутит этот русский – закуривает сигареты одну за другой, тут же сминает их в пепельнице и все играет в гляделки с Агасфером.
- …ага, шатались тут одно время отморозки, курили амброзию.
- Ну надо же, курили.
- Перло, вот и курили.
- Долго?
- Что долго? Перло?
- Курили.
- Полная, полнейшая чушь, молодой человек!
Тихо-тихо так стало.
Агасфер замолкает, нервно сглатывает, - но продолжает после паузы.
- Если ваши от-мо-розки… - так пренебрежительно, по слогам произносит – и кривит породистую рожу, - что-то и курили, то либо это была не ambrosia parasiticus, либо они могли проделать это один-единственный раз!
- Да не может же такого быть, - хмуро улыбается Айвен и медленно тянет из кобуры пистолет. Выражение лица – один-в-один Агасфер. - Gorbachev tebya poberi. Старый мудила. Вот и свиделись. Профессор Николай Павлович Иванов. Папуля.
- Территория криотория является суверенной и не подпадает под законы… - нудно бубнит старик Пепе на заднем плане, а русский все улыбается и вкручивает под челюсть Агасферу ствол пистолета.
- Паша, - говорит Агасфер. – Сынок.
Железный китаец
- И что отморозки? – отстраненно спрашивает русский.
Элен пожимает плечами:
- Да так. Мы их грохнули на прошлой неделе.
Человек, известный как Ангус Фэйр, молча смотрит на человека, известного как Айвен.
Долго, очень долго.
Под скрежет и глухие удары о стекла.
А потом тихо шепчет:
- Prosty menya, Pasha.
- Lenin prostyt, otetz, - равнодушно отвечает Айвен и, сразу как-то сгорбившись, садится за стойку, кладет пистолет рядом.
Да, кстати. Доллары раньше назывались «зеленые». «Зеленый свет», «зеленая линия косметики, «зеленый угол». Еще он был цветом жизни, надежды, весны.
Сейчас зеленый - это цвет логотипа ESC, цвет листовок и внешних дверей.
Это маркер опасности.
Грохот, треск разбитого стекла – Тереза взвизгивает, зажимает рот руками, а дядюшка Пепе, побелев, громко сообщает:
- Не бойтесь! Рамы тройные!
В его голосе издыхает уверенность.
Он выключил музыку, он резко разворачивает экран телевизора, так, что вместо рекламы мы теперь видим зеленое месиво тел, живое море, облепившее здание, волнами накатывающееся на стены – и отступающее.
Пока отступающее.
Потом он берет бутылку виски и выходит из-за стойки.
Когда он идет, протез, заменяющий ему левую ногу, громко стучит об пол.
- Ну вот, допился, - шепчет Джо, заворожено глядя на экран. – До чертей зеленых. С завтрашнего дня – ни капли в рот.
- С завтрашнего дня – никакой благотворительности, - доковыляв, дядюшка Пепе с размаху ставит бутылку на стол – странно, но приземляется она совершено бесшумно, как будто стол войлоком обит.
- У вас есть план, господин подполковник, сэр? – так же тихо спрашивает Элен Айвена.
- У меня есть зеленая кнопка, - едва слышно, скалясь по-волчьи, отвечает Айвен. – Сигнал к воздушной атаке.
- На самом деле у тебя есть план, Паша, - говорит Ангус Фэйр.
Становится тихо.
Кажется, даже за окнами все замирает.
В тишине Айвен кивает.
Один раз, второй, третий, кажется, он даже не замечает, что его голова двигается.
Останавливается.
- Это все из-за тебя! – кричит Айвен.
- Безусловно, - Ангус делает шаг вперед.
- Все умерли из-за тебя!
- Безусловно.
- Я уехал на Запад из-за тебя!
- Безусловно, сынок, - тихо говорит Ангус. – Безусловно.
Он останавливается в двух шагах от Айвена.
Протягивает руку – и тут же ее отдергивает.
Усталый, отчаявшийся, несчастный старик.
Спина прямая, а голова мелко трясется.
- Я стал таким из-за тебя, - повторяет Айвен.
Он смотрит на этого старика; наверное, он ненавидит этого старика больше, чем кого бы то ни было, и у него слезы на глазах.
- Все правильно, сынок.
Айвен закрывает глаза.
Сжимает кулаки.
Лицо его отца кажется печальным и как будто потекшим.
- Вызываю вертолет, - отрывисто командует Айвен. – Уходим через крышу. Приготовили респираторы. Готовность пять минут.
- Мне кажется, все это время они шли за мной, - неловко разводит руками Ангус. – Знаешь, как дети, потерявшиеся в лесу. Прости. Надеюсь, сейчас все закончится.
- Я тоже на это надеюсь, - отворачивается Айвен.
- Мой криоторий, - то ли напоминает, то ли спрашивает дядюшка Пепе.
Айвен оборачивается к нему и зло бросает:
- Застрахован.
И потом уже, потом, когда лопаются стекла и рвется железо, когда длинная зеленая волна втекает в опустевшее здание «Фаренгейта», Айвен, качаясь на лестнице вертолета прямо надо мной, говорит:
- А ты помнишь своих родителей, Чжу Фэй?
- Нет, - отвечаю я и разжимаю пальцы.
- У тебя есть двести секунд! – орет Айвен, стащив респиратор. – Ровно двести секунд!
Стоя на крыше «Фаренгейта», я поднимаю взгляд вверх.
Темная, скорченная фигура Айвена на веревочной лестнице качается, расплываясь в желтом облаке пыльцы, – он даже не пытается карабкаться вверх.
- Убей его! – орет мне Айвен. – Слышишь, Чжу Фэй! Убей его! По крайней мере! Это будет быстро!
Я киваю.
Есть крошечный шанс, что я успею его спасти.
@темы: конкурсная работа, Радуга-1, рассказ
-
-
16.03.2010 в 08:2910/5
-
-
16.03.2010 в 12:50Тема - 10, впечатление - 8.
-
-
16.03.2010 в 14:25Очень приятно было почитать )
-
-
16.03.2010 в 16:0510/9
-
-
17.03.2010 в 14:41Ыгыгыгы
А в целом, имхо, недокрутилось. Жаль.
Но с другой стороны - может, я просто отсылок не поняла?
Антуражность, ясное дело, охуительная.
10/9
-
-
18.03.2010 в 15:3210/9
-
-
19.03.2010 в 12:28Впечатление - 5, как-то оно совсем никак...
-
-
19.03.2010 в 16:5110/9
Автору спасибо. ))
-
-
23.03.2010 в 11:55-
-
24.03.2010 в 22:07часть отсылок не уловила
Автор, а если не сложно, выложите после конкурса список всех аллюзий, а?
-
-
24.03.2010 в 22:24-
-
25.03.2010 в 11:14-
-
01.04.2010 в 16:04-
-
02.04.2010 в 22:19-
-
03.04.2010 в 11:10И присоединяюсь к просьбам)))
-
-
05.04.2010 в 08:09Здорово! Хотя, очень возможно, что уловила не все отсылки. Но очень здорово!
-
-
05.04.2010 в 22:53Класс!
10/8, жажду всех отсылок - таак как далекооо не всё уловил.
-
-
05.04.2010 в 23:22спасибочки, отсылки будут непременно)
-
-
06.04.2010 в 14:54-
-
06.04.2010 в 18:50-
-
07.04.2010 в 13:23начато было за здравие, а вот конец, имхо, случился за упокой. Мат транслитом, мелькающий Ленин... как-то даже сквикнуло. Текст интересный, но он из тех вещей, которые интереснее писать, чем читать.
-
-
25.04.2010 в 19:38-
-
25.04.2010 в 20:19и да, он из тех вещей, которые интереснее писать, чем читать. - мне было интересно его собирать)))
-
-
25.04.2010 в 21:54-
-
26.04.2010 в 05:26-
-
26.04.2010 в 07:15-
-
26.04.2010 в 11:58впечатление - 7
-
-
27.04.2010 в 20:31