Название: На златом крыльце сидели
Тема: «Избранный» (или «Заговор переодетого мира»)
Автор: tapatunya
Бета: Меррит, Китахара
Краткое содержание: кто ты будешь такой?
Комментарии: разрешены
читать дальше
– Предъявите, пожалуйста, ваши документы.
– Что?
– Ваши документы.
Взгляд спокойный и требовательный.
Документы в заднем кармане, она их только что их показывала на входе. Журналистcкое удостоверение, паспорт, пропуск.
Прижимала корочки к стеклу до тех пор, пока ей кивком не разрешили их убрать.
– Спасибо. Вы можете сесть.
Машинально села, стул неудобный, шаткий. Щелкнула диктофоном, микрофон слишком высоко, запись может получиться не слишком четкой. Но держать его в вытянутой руке показалось неуместным.
– Сивцова Яна Михайловна, 1981 года рождения, ведущая рубрики “Кухня народов мира” в женском журнале. Весьма необычный выбор. Я ожидал криминального репортера или кого-то вроде того.
– Для меня это задание тоже оказалось неожиданностью, – призналась она, приглядываясь к собеседнику. – Я никогда прежде не брала интервью у…
– Убийцы? Человека, приговоренного к смертной казни? Сумасшедшего маньяка?
– Вас признали вменяемым.
– Как, по-вашему, – он наклонился вперед, ближе к стеклу, глаза ехидно блеснули, – если бы я был вменяемым, то смог бы зарезать тридцать девять человек?
От этих слов ее передернуло.
– Не знаю, – пролепетала глупо, непрофессионально, – слушание было закрытым. Насколько я в курсе, даже присяжных не приглашали.
– Ни присяжных, ни журналистов, никого постороннего. А те, кто были, если бы могли, залепили уши воском.
Засмеялся, показав желтоватые зубы курильщика. Лицо ничем не примечательно, и не подумаешь, что опасный псих. Невзрачный, рыхлый мужчина средних лет, волосы редеют, под тюремной робой проглядывается пивной животик.
Проглядывался. Через несколько часов все будет в прошедшем времени.
– Итак, Яна Михайловна, для чего вы пришли? Я вряд ли могу быть вам полезен в области кухонь народов мира.
А было так: с утра еще Яночка не планировала никаких тюремных посещений и вообще была страшно далека от мысли об убийствах. Скучала в офисе, ждала, пока остынет кофе, красила ногти, лениво переписывалась в скайпе с подружкой Жанкой, жаловалась на то, что Димка-подлец опять пришел пьяным.
Шеф появился рано, около десяти, и сразу вызвал Яночку к себе. Оглядел её задумчиво, будто бы удивленно покачал головой, а потом и вывалил неожиданное задание:
– Яночка, – сказал он, избегая смотреть ей в глаза, – мне нужно, чтобы вы взяли интервью у одного человека. Преступника. Сегодня, потому что ночью его казнят.
“Вот тебе и безобидные антидепрессанты, – подумала Яна с злорадством, – экспериментатор хренов”.
– Сергей Сергеевич, – вслух ответила она, – смертная казнь в нашей стране уже более десяти лет под запретом.
– Как именно вас собираются казнить?
– Какие прямолинейные вопросы вы задаете… Старый добрый расстрел. К счастью, в наше прогрессивное время изыски вроде электрического стула или гильотины не в ходу. Знаете, я считаю, что люди, которые придумывают приспособления для истребления других людей, в некотором роде ненормальные. Вы заметили? Я не пользовался никаким сложным оружием. Я имею в виду огнестрел и всякое такое. Только хорошо наточенный нож.
– Разумеется. Тот факт, что вы убили тридцать девять человек ножом, а не застрелили их из винтовки, делает вас совершенно нормальным.
– Шутите, Яна Михайловна. Это хорошо. А то я уже подумал, что вы собираетесь упасть в обморок.
– Меня немного мутит, но это не страшно. Расскажите о себе.
– Роддом, ясли, школа, армия, университет, офис. Жена, двое детей, развод, алименты. Любовница по пятницам: традиционный секс и кастрюля борща. Иногда щей. В остальные вечера – телевизор, пиво и рыба. Иногда водка и соленые огурцы. Не жизнь, а один сплошной штамп. Так и было задумано.
– Намекаете, что вы шпион?
– Королевич.
– К-кто?
– Ну как же, Яна Михайловна! На златом крыльце сидели, царь, царевич, король, королевич… Ну, а вы кто такая? Про кухарку не было ни слова!
– Вы видели мои документы.
– У тебя документы при себе? Паспорт, удостоверение? Хорошо, давай их сюда, нам нужно оформить разрешение на посещение.
Шеф уселся за компьютер и принялся старательно вбивать паспортные данные Яночки в какую-то форму.
– Сергей Сергеевич, миленький, – взмолилась она, напуганная серьезным выражением его лица, – но ведь эта полная глупость. Какой-то серийный убийца, про которого никто ничего не слышал, интервью с ним… Зачем оно нашему журналу, скажите на милость?
Шеф на минутку завис, его пальцы застыли на клавиатуре.
– Детонька, – ответил он, наконец, – с некоторыми людьми приходится просто соглашаться, не задавая никаких вопросов. Ты меня понимаешь?
– Не понимаю, как вас могли признать вменяемым.
– Ну, шизоидную психопатию, положим, они мне впаяли. Вы же видели материалы моего дела, правда?
Яна вздохнула. “Материалы дела” – это было слишком громко сказано. Шеф просто вручил ей один-единственный лист, на котором казенным прокурорским языком была изложена фабула дела. Без фамилий осужденного, жертв, обвинителя или адвоката. Статьи уголовного кодекса, заключение психиатра В., осужденный С. приговорен к смертной казни.
– Зачем вы их убили?
Он вздохнул.
– А вы как думаете?
– Так вам приказал Господь? Зеленые человечки? Вы ощущаете себя санитаром леса? Вам нравится убивать людей?
– Ну, вот еще. Яна Михайловна, вам когда-нибудь доводилось кого-нибудь убивать? Вот хоть курицу?
– Нет, слава богу, – содрогнулась она.
– Ничего, какие ваши годы… На самом деле, это очень утомительное занятие. Люди не умирают так просто. Нож нужно… в общем, загнать глубоко. Ничего приятного. Я ненавижу убивать людей.
– Вы сделали это тридцать девять раз.
– Ну да. Не успел.
– Жертв должно было быть больше?
Когда-то Яна была настоящим журналистом, новостником, из тех, кому бы в голову не пришло спросить: “Зачем мне ехать на интервью с приговоренным к смерти преступником?” Для тогдашней Яны это было бы настоящей удачей, заданием, ради которого она бы сделала многое.
Те времена давно прошли, вместе с верой в журналистику как таковую. Разочаровавшись в свободе слова, Яна осела в женском журнале, на небольшой, но стабильной зарплате, писала рецепты и думать не думала ни о каких настоящих материалах. Она заменила новостника Яну беспечной Яночкой, и не предполагала, что однажды случится рецидив.
Шеф все еще что-то дописывал, а Яна читала и чувствовала, как слепой, забытый азарт просыпается в ней.
Даже если её интервью никогда не будет опубликовано или увидит свет в искаженной, правильной вычитке.
– Тридцать девять человек. Расскажите мне о них.
– Молодые, перспективные. Вчерашние отличники. Светлые головы, запредельные амбиции.
– Будущее нации? Из тех, кто понимает всё слишком хорошо и может собрать последователей?
Он склонил голову, впервые, кажется, посмотрев на Яну с интересом.
– Кухни народов мира, да?
– Так написано в моем удостоверении. По правде говоря, прежде мне не приходилось его нигде предъявлять. Сколько всего было запланировано жертв?
– Мне не нравится слово “жертва”. Сразу представляюсь себе каким-то серийным маньяком.
– Как вы предпочитаете их называть?
Он подумал.
– Мысленно я называю их вредителями.
– То есть все-таки санитар леса.
Яна оглянулась на стоящего у входа сотрудника уголовно-исполнительной инспекции, порылась в сумке и помахала в воздухе сигаретой. Тот равнодушно пожал плечами, и Яна закурила. Легкая тошнота прошла, вернулась сосредоточенность, восприятие стало предельно четким.
– Как вы определяете вредителей?
– Их сразу видно.
– Шизоидная психопатия, конечно.
– Шизики никогда не работают в команде, Яна Михайловна.
– Царь, царевич, король, королевич… Значит, никакого раскаяния и угрызений совести? Сейчас вы мне сообщите, что работаете на правительство.
– Берите выше, Яна Михайловна.
– Вы хотите поговорить о Господе?
– Да оставьте вы его в покое, – он вроде бы рассердился, – вы что, верующая?
– А вы?
– Вот прислали же, на мою голову.
– Кто, – Яна стряхнула пепел в пустую сигаретную пачку, – меня сюда прислал?
– Очевидно тот, кому нужно, чтобы вы продолжили мое дело.
Она отлично помнила материал, на котором все закончилось. Он был в должной мере разоблачительным и социально значимым, про беспредел в крупной государственной клинике. Редактор поощрял сбор материалов и саму идею, но эта статья так и не была опубликована. Зато редактор в скором времени уехал на хороший курорт.
А Яна написала заявление по собственному и пообещала себе, что больше никогда. То, как правительственная система давила на всё и вся, покрывая собственную порочность, было очевидным – и слишком опасным для разоблачителей. Яне хотелось еще пожить, и желательно – в свое удовольствие.
– И сколько еще… вредителей я должна, по вашим подсчетам, уничтожить?
– Немного. Для вас осталось всего пятеро. Уж простите, что не справился с таким минимумом сам.
– Полагаю, эти пятеро вовсе не держат на вас зла.
– И еще: я бы не советовал вам пользоваться ножом, выберите что-нибудь более женское.
– Яд?
– На ваше усмотрение, Яна Михайловна.
Сигарета закончилось. Сразу закуривать новую Яна не стала.
В принципе, это обычная практика – признавать вменяемыми явных психов, чтобы они не избежали наказания. Вот только считалось, что эта практика должна была закончиться более десяти лет назад.
– Как я их узнаю? У меня нет ваших способностей.
– Все зависит от того, кто вы. Сапожник, портной?
– Почему я не могу быть царевичем, например?
– Потому что царевича расстреляли полтора года назад.
– Расскажите мне про него.
Он уселся удобнее, положил подбородок на руки.
– Это он называл себя царевичем. Говорил, до него был царь. Я встретился с ним так же, как вы со мной – за несколько часов до казни. Возможно, в этом самом помещении.
– Предлог?
– Мне захотелось написать книгу о людях, которые убивают. Докопаться, что ими движет.
– Написали?
– А вы напишете свое интервью?
Интервью для Яны было одним из самых сложных жанров, потому что требовало совместить живой, разговорный язык и литературные нормы. Яна никогда не писала интервью на “отлично” в университете и подвергалась жестокой правке на работе. Её стихией были короткие, емкие (не более полутора тысяч знаков) новости. Заголовок, лид, текст, подпись. Что, где, когда, а если повезет – почему.
– Почему вы думаете, что меня выпустят из этого здания?
– Потому что вас сюда пустили.
– Сейчас вы откровенно склоняете меня к преступлениям. А ведь все разговоры записываются.
– Поверьте мне, записей не будет.
Оба посмотрели на равнодушных охранников.
– А кому-нибудь из ваших соратников удалось избежать смертной казни?
– Я встречался только с царевичем.
– Приятные перспективы. Давайте резюмировать: полтора года назад вы встретились с серийным убийцей, которому удалось каким-то образом, вероятно, с помощью детской считалочки, повлиять на вашу психику, довольно нестабильную. Идея убийства укоренилась в вашей голове, и спустя некоторое время вы начали резать людей во имя будущего.
– Вы зануда, Яна Михайловна.
– Как, по-вашему, почему ваше начальство позволило вас поймать и приговорить к расстрелу?
– Спалился.
Интервью она все-таки написала и сдала. Заголовок гласил: “Мораторий на смертную казнь. Условно”.
Шеф только крякнул, увидев материал, и убрал его побыстрее в стол.
Разумеется, в женском журнале, в котором работала Яночка, статью не напечатали, да она и не рассчитывала.
Во всех крупных газетах она дала объявление: “Сапожник ищет портного, а/я 95”.
– Вы боитесь расстрела?
– Разумеется, Яна Михайловна. Как самый обычный человек. Смерть очень неприятна, точно вам говорю.
– Полная фамилия прокурора?
– Вы не о том думаете, – раздосадовано.
– Расскажите мне о вашем аресте.
– Пришли домой уже с ордером. СИЗО. Я во всем признался на первом же допросе, не люблю агрессии.
– Как у вас получилось так долго оставаться на свободе?
– Полиции никак не удавалось понять логику преступлений. Между вредителями не было очевидной связи. Разные города, разные люди. Мужчины, женщины, экономисты, юристы, политики, учителя.
– Интеллигенция.
– Вредители.
На абонентский ящик пришел график – короткий, распечатанный на черно-белом принтере, дающем тонкую полосу по левому краю листа. Пять городов, пять имен и адресов.
И перетянутая бумажной лентой пачка денег. На ленте было написано от руки, совершенно безликим аккуратным почерком: «На расходы».
Яна хотела оставить распечатку и деньги в ящике, сделать вид, что этот бред ее не касается, но зачем-то сгребла все в сумочку. Вещдоки, сказала она себе, – и поняла, что прикидывает маршрут до ближайшего города, указанного в графике.
– А если я сейчас обращусь в полицию и расскажу им о том, что вы и ваши подельники планируете еще пять убийств, это поможет предотвратить новые трагедии?
– Да у вас же ничего нет, Яна Михайловна! Ни имен, ни понимания того, где их искать!
– Подельников или вредителей?
– Да никого у вас нет.
– Почему именно я сейчас разговариваю с вами?
– Действительно. Мне приходит в голову только один ответ: когда-то, Яна Михайловна, у вас был достаточный потенциал, благодаря которому вас включили в резерв. Вы, должно быть, что-то сделали, смелое, наверное. Вы показались годной к этому делу – и в то же время той, кем не жалко пожертвовать. Я сам до конца не могу себе представить механизм.
– Правильно ли я понимаю: вы уверены, что существует два списка? Как вы называете людей из второго, кстати?
– Миротворцы.
– Рада, что скорый расстрел не повлиял на ваше чувство юмора.
Сжимая график с именами, Яна выкурила целую пачку сигарет, сидя на лавочке перед полицейским участком.
Когда-то она достаточно пообщалась с этими ребятами, чтобы понимать, какой прием её здесь ждет.
Нет, ей нужно было что-то другое, следственный комитет, а лучше – безопасники.
Но выходы на нужных людей давно были потеряны.
– Мы потеряли в нашей беседе самую суть. Чем конкретно опасны вредители?
– Не чем – для кого.
– И для кого же?
– Для государства. Для всех. Они рано или поздно совершили бы что-то ужасное.
– Вы шутите. В мыслепреступления решили поиграть? И в Министерство Любви?
– Нет, Яна Михайловна, это вы начитались антиутопий. У вас есть дети?
– Как вы плавно сменили тему… Увы.
– Сегодня все беременные женщины проходят специальные генетические экспертизы, чтобы вычислить больного ребенка еще до его рождения. Больной – значит, опасный для других. Для благополучия родителей, для общества. Прерывание беременности по медицинским показаниям. Вот и представьте, что я вроде врача, который выполняет такое назначение. Уничтожить кого-то, пока не стал опасен.
– Значит все-таки это правительственные штучки. Уничтожение конкурентов на золотой трон… то есть, крыльцо? Напрасно психиатр пожалел для вас диагноза “паранойя”. Как вам удавалось с таким шикарным букетом совмещать вашу основную занятость и… эм… хобби?
– Он-лайн камеры. Очень удобно. Сейчас в каждом дворе такие. Можно оглядеться на местности, не выходя из дома. Рассчитать время, провести анализ активности соседей и самих вредителей, изучить их привычки.
– Программа “безопасный двор”?
– В точку.
Яна поставила точку и еще раз прочитала письмо. Она не стала мелочиться и включила в “копии” всю верхушку безопасности страны, чьи электронные адреса были указаны на госпорталах. Приложила скан пришедшего по почте графика, прикрепила развернутое интервью со смертником. Написала все свои контактные данные и так и не щелкнула на “отправить”.
Ей нужно было больше фактов.
– Скажите, вам никогда не было жаль ваших жертв? Вы же наблюдали за ними, смотрели, как они выходят из подъезда и идут на работу, гулять с детьми, еще куда-нибудь?
– Слышали что-нибудь о теории меньшего зла?
– Но ведь есть и такой вариант: вы напрасно убили этих людей. Возможно, никто из них не привел бы страну… к чему-то плохому.
– Этого мы уже никогда не узнаем.
Яночка планировала провести отпуск в Тунисе. Яна провела свой отпуск в разъездах. Новое удостоверение она напечатала сама на цветном принтере, вклеила в красные корочки, проштамповала у подруги из известной газеты. Получилось солидно.
Яна не верила в то, что в действиях осужденного С. был хоть какой-то смысл, поэтому даже не стала тратить свое время на поиски родственников убитых. Она хотела написать материал о нелегальных смертных казнях, что и стало основной целью её поездок.
– Вы можете мне назвать фамилии убитых людей?
– Вы в состоянии удержать в памяти сразу тридцать девять фамилий?
– Ладно. Какие города вам понравились, а какие так себе?
Сотрудники следственных комитетов всегда неохотно шли на контакт, посылая журналистов в свою пресс-службу, из которой лишнего слова было не вытянуть, но рядовые провинциальные опера к столичной журналистке относились благосклонно. Материал о “нелегких буднях” сотрудников правопорядка грел их профессионально деформированные души, но, сколько Яна ни юлила (“А расскажите о самом интересном вашем деле”, “Неужели все убийства только по бытовухе?”, “А маньяков вы когда-нибудь ловили?”), сколько ни хлопала густо накрашенными ресницами, ничего нового она не узнала. Осужденного С. как будто бы никогда не было.
– Допустим, я вам верю. Допустим, я действительно желаю избежать большего зла путем меньшего. Но я не могу убивать людей. Для этого надо обладать определенными навыками, убеждениями, системой моральных ценностей, если хотите.
– Для этого нашу встречу и организовали. Мотивация. Якоря. Все такое. Вас наверняка уже обработали. Я ваш спусковой крючок, если хотите.
– Что-то я не припоминаю, чтобы подвергалась сеансам гипноза или нейролингвистическому программированию.
– Тимбилдинг.
– Ну-ну.
Ничего не добившись, Яна вернулась домой. Выбросила засохший фикус, отправила письмо и пообещала себе забыть об этом происшествии навсегда.
Никаких следственных органов или психиатрической неотложки. Тишина. Лето. Тополиный пух.
Через несколько дней в метро рядом с ней сел мужчина. Вроде бы аккуратно одетый и причесанный, но очень неприятный. Яна машинально отодвинулась, а потом и вовсе встала, но не могла не посматривать в его сторону.
Очень-очень неприятный. Вредный.
– Хотите, я выполню ваше последнее желание? Передать привет бывшей жене, например. Купить детям игрушки. Чего вы хотите?
– О, вы его выполните, я не сомневаюсь.
Яна не собиралась решать, какой способ более женский, она вообще старалась не думать ни о чем, связанном с осужденным С., которого уже не было в живых.
Собираясь в новый торговый центр, она выбросила из головы, что он – рядом с третьим адресом в списке.
– На золотом крыльце сидели… – нараспев протянула Яна, узнав мужчину из метро в очереди у кассы. Она зачем-то пробила имена из графика в социальных сетях, и теперь была в курсе, как выглядит… вредитель.
Она сунула руку в сумочку, не выпуская его из поля зрения.
Судя по удобно легшему в ладонь шилу, Яна оказалась сапожником.
Сивцова Яна Михайловна, 1981 года рождения, ведущая рубрики “Кухня народов мира” в женском журнале, была приговорена к пожизненному заключению и через несколько недель расстреляна.
Статья о секретных смертных казнях так и не была опубликована. Золотому крыльцу не упасть так просто.
Тема: «Избранный» (или «Заговор переодетого мира»)
Автор: tapatunya
Бета: Меррит, Китахара
Краткое содержание: кто ты будешь такой?
Комментарии: разрешены
читать дальше
– Предъявите, пожалуйста, ваши документы.
– Что?
– Ваши документы.
Взгляд спокойный и требовательный.
Документы в заднем кармане, она их только что их показывала на входе. Журналистcкое удостоверение, паспорт, пропуск.
Прижимала корочки к стеклу до тех пор, пока ей кивком не разрешили их убрать.
– Спасибо. Вы можете сесть.
Машинально села, стул неудобный, шаткий. Щелкнула диктофоном, микрофон слишком высоко, запись может получиться не слишком четкой. Но держать его в вытянутой руке показалось неуместным.
– Сивцова Яна Михайловна, 1981 года рождения, ведущая рубрики “Кухня народов мира” в женском журнале. Весьма необычный выбор. Я ожидал криминального репортера или кого-то вроде того.
– Для меня это задание тоже оказалось неожиданностью, – призналась она, приглядываясь к собеседнику. – Я никогда прежде не брала интервью у…
– Убийцы? Человека, приговоренного к смертной казни? Сумасшедшего маньяка?
– Вас признали вменяемым.
– Как, по-вашему, – он наклонился вперед, ближе к стеклу, глаза ехидно блеснули, – если бы я был вменяемым, то смог бы зарезать тридцать девять человек?
От этих слов ее передернуло.
– Не знаю, – пролепетала глупо, непрофессионально, – слушание было закрытым. Насколько я в курсе, даже присяжных не приглашали.
– Ни присяжных, ни журналистов, никого постороннего. А те, кто были, если бы могли, залепили уши воском.
Засмеялся, показав желтоватые зубы курильщика. Лицо ничем не примечательно, и не подумаешь, что опасный псих. Невзрачный, рыхлый мужчина средних лет, волосы редеют, под тюремной робой проглядывается пивной животик.
Проглядывался. Через несколько часов все будет в прошедшем времени.
– Итак, Яна Михайловна, для чего вы пришли? Я вряд ли могу быть вам полезен в области кухонь народов мира.
А было так: с утра еще Яночка не планировала никаких тюремных посещений и вообще была страшно далека от мысли об убийствах. Скучала в офисе, ждала, пока остынет кофе, красила ногти, лениво переписывалась в скайпе с подружкой Жанкой, жаловалась на то, что Димка-подлец опять пришел пьяным.
Шеф появился рано, около десяти, и сразу вызвал Яночку к себе. Оглядел её задумчиво, будто бы удивленно покачал головой, а потом и вывалил неожиданное задание:
– Яночка, – сказал он, избегая смотреть ей в глаза, – мне нужно, чтобы вы взяли интервью у одного человека. Преступника. Сегодня, потому что ночью его казнят.
“Вот тебе и безобидные антидепрессанты, – подумала Яна с злорадством, – экспериментатор хренов”.
– Сергей Сергеевич, – вслух ответила она, – смертная казнь в нашей стране уже более десяти лет под запретом.
– Как именно вас собираются казнить?
– Какие прямолинейные вопросы вы задаете… Старый добрый расстрел. К счастью, в наше прогрессивное время изыски вроде электрического стула или гильотины не в ходу. Знаете, я считаю, что люди, которые придумывают приспособления для истребления других людей, в некотором роде ненормальные. Вы заметили? Я не пользовался никаким сложным оружием. Я имею в виду огнестрел и всякое такое. Только хорошо наточенный нож.
– Разумеется. Тот факт, что вы убили тридцать девять человек ножом, а не застрелили их из винтовки, делает вас совершенно нормальным.
– Шутите, Яна Михайловна. Это хорошо. А то я уже подумал, что вы собираетесь упасть в обморок.
– Меня немного мутит, но это не страшно. Расскажите о себе.
– Роддом, ясли, школа, армия, университет, офис. Жена, двое детей, развод, алименты. Любовница по пятницам: традиционный секс и кастрюля борща. Иногда щей. В остальные вечера – телевизор, пиво и рыба. Иногда водка и соленые огурцы. Не жизнь, а один сплошной штамп. Так и было задумано.
– Намекаете, что вы шпион?
– Королевич.
– К-кто?
– Ну как же, Яна Михайловна! На златом крыльце сидели, царь, царевич, король, королевич… Ну, а вы кто такая? Про кухарку не было ни слова!
– Вы видели мои документы.
– У тебя документы при себе? Паспорт, удостоверение? Хорошо, давай их сюда, нам нужно оформить разрешение на посещение.
Шеф уселся за компьютер и принялся старательно вбивать паспортные данные Яночки в какую-то форму.
– Сергей Сергеевич, миленький, – взмолилась она, напуганная серьезным выражением его лица, – но ведь эта полная глупость. Какой-то серийный убийца, про которого никто ничего не слышал, интервью с ним… Зачем оно нашему журналу, скажите на милость?
Шеф на минутку завис, его пальцы застыли на клавиатуре.
– Детонька, – ответил он, наконец, – с некоторыми людьми приходится просто соглашаться, не задавая никаких вопросов. Ты меня понимаешь?
– Не понимаю, как вас могли признать вменяемым.
– Ну, шизоидную психопатию, положим, они мне впаяли. Вы же видели материалы моего дела, правда?
Яна вздохнула. “Материалы дела” – это было слишком громко сказано. Шеф просто вручил ей один-единственный лист, на котором казенным прокурорским языком была изложена фабула дела. Без фамилий осужденного, жертв, обвинителя или адвоката. Статьи уголовного кодекса, заключение психиатра В., осужденный С. приговорен к смертной казни.
– Зачем вы их убили?
Он вздохнул.
– А вы как думаете?
– Так вам приказал Господь? Зеленые человечки? Вы ощущаете себя санитаром леса? Вам нравится убивать людей?
– Ну, вот еще. Яна Михайловна, вам когда-нибудь доводилось кого-нибудь убивать? Вот хоть курицу?
– Нет, слава богу, – содрогнулась она.
– Ничего, какие ваши годы… На самом деле, это очень утомительное занятие. Люди не умирают так просто. Нож нужно… в общем, загнать глубоко. Ничего приятного. Я ненавижу убивать людей.
– Вы сделали это тридцать девять раз.
– Ну да. Не успел.
– Жертв должно было быть больше?
Когда-то Яна была настоящим журналистом, новостником, из тех, кому бы в голову не пришло спросить: “Зачем мне ехать на интервью с приговоренным к смерти преступником?” Для тогдашней Яны это было бы настоящей удачей, заданием, ради которого она бы сделала многое.
Те времена давно прошли, вместе с верой в журналистику как таковую. Разочаровавшись в свободе слова, Яна осела в женском журнале, на небольшой, но стабильной зарплате, писала рецепты и думать не думала ни о каких настоящих материалах. Она заменила новостника Яну беспечной Яночкой, и не предполагала, что однажды случится рецидив.
Шеф все еще что-то дописывал, а Яна читала и чувствовала, как слепой, забытый азарт просыпается в ней.
Даже если её интервью никогда не будет опубликовано или увидит свет в искаженной, правильной вычитке.
– Тридцать девять человек. Расскажите мне о них.
– Молодые, перспективные. Вчерашние отличники. Светлые головы, запредельные амбиции.
– Будущее нации? Из тех, кто понимает всё слишком хорошо и может собрать последователей?
Он склонил голову, впервые, кажется, посмотрев на Яну с интересом.
– Кухни народов мира, да?
– Так написано в моем удостоверении. По правде говоря, прежде мне не приходилось его нигде предъявлять. Сколько всего было запланировано жертв?
– Мне не нравится слово “жертва”. Сразу представляюсь себе каким-то серийным маньяком.
– Как вы предпочитаете их называть?
Он подумал.
– Мысленно я называю их вредителями.
– То есть все-таки санитар леса.
Яна оглянулась на стоящего у входа сотрудника уголовно-исполнительной инспекции, порылась в сумке и помахала в воздухе сигаретой. Тот равнодушно пожал плечами, и Яна закурила. Легкая тошнота прошла, вернулась сосредоточенность, восприятие стало предельно четким.
– Как вы определяете вредителей?
– Их сразу видно.
– Шизоидная психопатия, конечно.
– Шизики никогда не работают в команде, Яна Михайловна.
– Царь, царевич, король, королевич… Значит, никакого раскаяния и угрызений совести? Сейчас вы мне сообщите, что работаете на правительство.
– Берите выше, Яна Михайловна.
– Вы хотите поговорить о Господе?
– Да оставьте вы его в покое, – он вроде бы рассердился, – вы что, верующая?
– А вы?
– Вот прислали же, на мою голову.
– Кто, – Яна стряхнула пепел в пустую сигаретную пачку, – меня сюда прислал?
– Очевидно тот, кому нужно, чтобы вы продолжили мое дело.
Она отлично помнила материал, на котором все закончилось. Он был в должной мере разоблачительным и социально значимым, про беспредел в крупной государственной клинике. Редактор поощрял сбор материалов и саму идею, но эта статья так и не была опубликована. Зато редактор в скором времени уехал на хороший курорт.
А Яна написала заявление по собственному и пообещала себе, что больше никогда. То, как правительственная система давила на всё и вся, покрывая собственную порочность, было очевидным – и слишком опасным для разоблачителей. Яне хотелось еще пожить, и желательно – в свое удовольствие.
– И сколько еще… вредителей я должна, по вашим подсчетам, уничтожить?
– Немного. Для вас осталось всего пятеро. Уж простите, что не справился с таким минимумом сам.
– Полагаю, эти пятеро вовсе не держат на вас зла.
– И еще: я бы не советовал вам пользоваться ножом, выберите что-нибудь более женское.
– Яд?
– На ваше усмотрение, Яна Михайловна.
Сигарета закончилось. Сразу закуривать новую Яна не стала.
В принципе, это обычная практика – признавать вменяемыми явных психов, чтобы они не избежали наказания. Вот только считалось, что эта практика должна была закончиться более десяти лет назад.
– Как я их узнаю? У меня нет ваших способностей.
– Все зависит от того, кто вы. Сапожник, портной?
– Почему я не могу быть царевичем, например?
– Потому что царевича расстреляли полтора года назад.
– Расскажите мне про него.
Он уселся удобнее, положил подбородок на руки.
– Это он называл себя царевичем. Говорил, до него был царь. Я встретился с ним так же, как вы со мной – за несколько часов до казни. Возможно, в этом самом помещении.
– Предлог?
– Мне захотелось написать книгу о людях, которые убивают. Докопаться, что ими движет.
– Написали?
– А вы напишете свое интервью?
Интервью для Яны было одним из самых сложных жанров, потому что требовало совместить живой, разговорный язык и литературные нормы. Яна никогда не писала интервью на “отлично” в университете и подвергалась жестокой правке на работе. Её стихией были короткие, емкие (не более полутора тысяч знаков) новости. Заголовок, лид, текст, подпись. Что, где, когда, а если повезет – почему.
– Почему вы думаете, что меня выпустят из этого здания?
– Потому что вас сюда пустили.
– Сейчас вы откровенно склоняете меня к преступлениям. А ведь все разговоры записываются.
– Поверьте мне, записей не будет.
Оба посмотрели на равнодушных охранников.
– А кому-нибудь из ваших соратников удалось избежать смертной казни?
– Я встречался только с царевичем.
– Приятные перспективы. Давайте резюмировать: полтора года назад вы встретились с серийным убийцей, которому удалось каким-то образом, вероятно, с помощью детской считалочки, повлиять на вашу психику, довольно нестабильную. Идея убийства укоренилась в вашей голове, и спустя некоторое время вы начали резать людей во имя будущего.
– Вы зануда, Яна Михайловна.
– Как, по-вашему, почему ваше начальство позволило вас поймать и приговорить к расстрелу?
– Спалился.
Интервью она все-таки написала и сдала. Заголовок гласил: “Мораторий на смертную казнь. Условно”.
Шеф только крякнул, увидев материал, и убрал его побыстрее в стол.
Разумеется, в женском журнале, в котором работала Яночка, статью не напечатали, да она и не рассчитывала.
Во всех крупных газетах она дала объявление: “Сапожник ищет портного, а/я 95”.
– Вы боитесь расстрела?
– Разумеется, Яна Михайловна. Как самый обычный человек. Смерть очень неприятна, точно вам говорю.
– Полная фамилия прокурора?
– Вы не о том думаете, – раздосадовано.
– Расскажите мне о вашем аресте.
– Пришли домой уже с ордером. СИЗО. Я во всем признался на первом же допросе, не люблю агрессии.
– Как у вас получилось так долго оставаться на свободе?
– Полиции никак не удавалось понять логику преступлений. Между вредителями не было очевидной связи. Разные города, разные люди. Мужчины, женщины, экономисты, юристы, политики, учителя.
– Интеллигенция.
– Вредители.
На абонентский ящик пришел график – короткий, распечатанный на черно-белом принтере, дающем тонкую полосу по левому краю листа. Пять городов, пять имен и адресов.
И перетянутая бумажной лентой пачка денег. На ленте было написано от руки, совершенно безликим аккуратным почерком: «На расходы».
Яна хотела оставить распечатку и деньги в ящике, сделать вид, что этот бред ее не касается, но зачем-то сгребла все в сумочку. Вещдоки, сказала она себе, – и поняла, что прикидывает маршрут до ближайшего города, указанного в графике.
– А если я сейчас обращусь в полицию и расскажу им о том, что вы и ваши подельники планируете еще пять убийств, это поможет предотвратить новые трагедии?
– Да у вас же ничего нет, Яна Михайловна! Ни имен, ни понимания того, где их искать!
– Подельников или вредителей?
– Да никого у вас нет.
– Почему именно я сейчас разговариваю с вами?
– Действительно. Мне приходит в голову только один ответ: когда-то, Яна Михайловна, у вас был достаточный потенциал, благодаря которому вас включили в резерв. Вы, должно быть, что-то сделали, смелое, наверное. Вы показались годной к этому делу – и в то же время той, кем не жалко пожертвовать. Я сам до конца не могу себе представить механизм.
– Правильно ли я понимаю: вы уверены, что существует два списка? Как вы называете людей из второго, кстати?
– Миротворцы.
– Рада, что скорый расстрел не повлиял на ваше чувство юмора.
Сжимая график с именами, Яна выкурила целую пачку сигарет, сидя на лавочке перед полицейским участком.
Когда-то она достаточно пообщалась с этими ребятами, чтобы понимать, какой прием её здесь ждет.
Нет, ей нужно было что-то другое, следственный комитет, а лучше – безопасники.
Но выходы на нужных людей давно были потеряны.
– Мы потеряли в нашей беседе самую суть. Чем конкретно опасны вредители?
– Не чем – для кого.
– И для кого же?
– Для государства. Для всех. Они рано или поздно совершили бы что-то ужасное.
– Вы шутите. В мыслепреступления решили поиграть? И в Министерство Любви?
– Нет, Яна Михайловна, это вы начитались антиутопий. У вас есть дети?
– Как вы плавно сменили тему… Увы.
– Сегодня все беременные женщины проходят специальные генетические экспертизы, чтобы вычислить больного ребенка еще до его рождения. Больной – значит, опасный для других. Для благополучия родителей, для общества. Прерывание беременности по медицинским показаниям. Вот и представьте, что я вроде врача, который выполняет такое назначение. Уничтожить кого-то, пока не стал опасен.
– Значит все-таки это правительственные штучки. Уничтожение конкурентов на золотой трон… то есть, крыльцо? Напрасно психиатр пожалел для вас диагноза “паранойя”. Как вам удавалось с таким шикарным букетом совмещать вашу основную занятость и… эм… хобби?
– Он-лайн камеры. Очень удобно. Сейчас в каждом дворе такие. Можно оглядеться на местности, не выходя из дома. Рассчитать время, провести анализ активности соседей и самих вредителей, изучить их привычки.
– Программа “безопасный двор”?
– В точку.
Яна поставила точку и еще раз прочитала письмо. Она не стала мелочиться и включила в “копии” всю верхушку безопасности страны, чьи электронные адреса были указаны на госпорталах. Приложила скан пришедшего по почте графика, прикрепила развернутое интервью со смертником. Написала все свои контактные данные и так и не щелкнула на “отправить”.
Ей нужно было больше фактов.
– Скажите, вам никогда не было жаль ваших жертв? Вы же наблюдали за ними, смотрели, как они выходят из подъезда и идут на работу, гулять с детьми, еще куда-нибудь?
– Слышали что-нибудь о теории меньшего зла?
– Но ведь есть и такой вариант: вы напрасно убили этих людей. Возможно, никто из них не привел бы страну… к чему-то плохому.
– Этого мы уже никогда не узнаем.
Яночка планировала провести отпуск в Тунисе. Яна провела свой отпуск в разъездах. Новое удостоверение она напечатала сама на цветном принтере, вклеила в красные корочки, проштамповала у подруги из известной газеты. Получилось солидно.
Яна не верила в то, что в действиях осужденного С. был хоть какой-то смысл, поэтому даже не стала тратить свое время на поиски родственников убитых. Она хотела написать материал о нелегальных смертных казнях, что и стало основной целью её поездок.
– Вы можете мне назвать фамилии убитых людей?
– Вы в состоянии удержать в памяти сразу тридцать девять фамилий?
– Ладно. Какие города вам понравились, а какие так себе?
Сотрудники следственных комитетов всегда неохотно шли на контакт, посылая журналистов в свою пресс-службу, из которой лишнего слова было не вытянуть, но рядовые провинциальные опера к столичной журналистке относились благосклонно. Материал о “нелегких буднях” сотрудников правопорядка грел их профессионально деформированные души, но, сколько Яна ни юлила (“А расскажите о самом интересном вашем деле”, “Неужели все убийства только по бытовухе?”, “А маньяков вы когда-нибудь ловили?”), сколько ни хлопала густо накрашенными ресницами, ничего нового она не узнала. Осужденного С. как будто бы никогда не было.
– Допустим, я вам верю. Допустим, я действительно желаю избежать большего зла путем меньшего. Но я не могу убивать людей. Для этого надо обладать определенными навыками, убеждениями, системой моральных ценностей, если хотите.
– Для этого нашу встречу и организовали. Мотивация. Якоря. Все такое. Вас наверняка уже обработали. Я ваш спусковой крючок, если хотите.
– Что-то я не припоминаю, чтобы подвергалась сеансам гипноза или нейролингвистическому программированию.
– Тимбилдинг.
– Ну-ну.
Ничего не добившись, Яна вернулась домой. Выбросила засохший фикус, отправила письмо и пообещала себе забыть об этом происшествии навсегда.
Никаких следственных органов или психиатрической неотложки. Тишина. Лето. Тополиный пух.
Через несколько дней в метро рядом с ней сел мужчина. Вроде бы аккуратно одетый и причесанный, но очень неприятный. Яна машинально отодвинулась, а потом и вовсе встала, но не могла не посматривать в его сторону.
Очень-очень неприятный. Вредный.
– Хотите, я выполню ваше последнее желание? Передать привет бывшей жене, например. Купить детям игрушки. Чего вы хотите?
– О, вы его выполните, я не сомневаюсь.
Яна не собиралась решать, какой способ более женский, она вообще старалась не думать ни о чем, связанном с осужденным С., которого уже не было в живых.
Собираясь в новый торговый центр, она выбросила из головы, что он – рядом с третьим адресом в списке.
– На золотом крыльце сидели… – нараспев протянула Яна, узнав мужчину из метро в очереди у кассы. Она зачем-то пробила имена из графика в социальных сетях, и теперь была в курсе, как выглядит… вредитель.
Она сунула руку в сумочку, не выпуская его из поля зрения.
Судя по удобно легшему в ладонь шилу, Яна оказалась сапожником.
Сивцова Яна Михайловна, 1981 года рождения, ведущая рубрики “Кухня народов мира” в женском журнале, была приговорена к пожизненному заключению и через несколько недель расстреляна.
Статья о секретных смертных казнях так и не была опубликована. Золотому крыльцу не упасть так просто.
@темы: конкурсная работа, рассказ, Радуга-5
-
-
15.06.2014 в 02:57Люблю такие словесные игры -
Но выходы на нужных людей давно были потеряны.
– Мы потеряли в нашей беседе самую суть.
– В точку.
Яна поставила точку и еще раз прочитала письмо.
- но они то есть в моментах перехода, то их нет, и это царапает слегка.
-
-
20.06.2014 в 15:51Странно, вроде бы обоснуя нет от слова абсолютно, но в этом что-то такое очаровывающее, и как будто так и надо.
-
-
20.06.2014 в 16:40-
-
22.06.2014 в 11:00ритм повествования плавный, как покачивание на каблуках или хождение от стены до стены в тюремной камере, саморония королевича – Мне не нравится слово “жертва”. Сразу представляюсь себе каким-то серийным маньяком. , дух неизбежности, переходы яночка-яна. в принципе люблю тему про маньяков, но в данном случае еще очень здорово и захватывающе написано!
-
-
23.06.2014 в 19:444/6
-
-
05.07.2014 в 21:00-
-
05.07.2014 в 21:42-
-
06.07.2014 в 16:02-
-
07.07.2014 в 16:004/7
-
-
08.07.2014 в 18:24-
-
11.07.2014 в 19:57-
-
12.07.2014 в 13:33Язык в общем чистый и легко читается, но картинка так и не оживает, увы.
По сюжету полный +1 к Ka-mai (кроме оффтопа).
Оно вроде бы умнее, лучше задумано, чем многие другие тексты здесь же, но читать было скучно: заранее ясно, чем кончится, ясен "моральный посыл", ну и так оно все и катится.
Простите, автор, сугубое имхо - оно не очень получилось.(
-
-
20.07.2014 в 18:53Отсутствие ясности и расстраивает, и интригует.
хотя ясность я, конечно, люблю большеНу, и вот это
Оно вроде бы умнее, лучше задумано, чем многие другие тексты здесь же
для меня как читателя тоже огромный плюс, без учета того, что Терра сказала дальше)
-
-
23.07.2014 в 00:26-
-
23.07.2014 в 02:18-
-
23.07.2014 в 10:49-
-
23.07.2014 в 12:08-
-
23.07.2014 в 13:55