Название: Дилемма заключенного
Типаж: оптимистичный хамелеон (человек или нет - на усмотрение автора)
Квест: история о светлом коммунистическом будущем
Авторы: Amon и ki-chen
Бета: нет
Краткое содержание: от каждого по способностям - каждому по потребностям
читать дальше
1.
Самая опасная ловушка, в которую возможно угодить - подражание самим себе. Копируя окружающую среду, подстраиваясь под более успешные виды, обучаясь у особей, чей авторитет общепризнан, мы имитируем защищенность и уходим от агрессивных столкновений. Допустим, Тачи Ласоби, 25 лет, замужем за доковым грузчиком, сын Таджу, второй ребенок пока не планируется, по крайней мере не раньше, чем муж получит повышение. Ее приподнятая на висках и гладко зачесанная на затылке прическа – растрепавшаяся копия укладки Ло Квиоли, звезды сериала «Культура». Каждые три недели посещая станционный зал рекреации, Тачи Ласоби приводит себя в соответствие с представлениями о красоте двадцати миллиардов жительниц Земли и окрестностей.
Или, допустим, Ласоби Паго, муж Тачи Ласоби, на нем серо-зеленый комбинезон, позволяющий безошибочно опознать одного из пятисот шестидесяти трех сотрудников доков. В свободное время он, следуя рекомендациям о полезном проведении досуга, играет в баскетбол, но до тренировки еще пять часов, и сейчас Ласоби Паго – за рулем электрокара, деловитого оранжевого жука, подвозящего к краю погрузочной ленты ящики с маркировкой BIO. Когда-то, еще в возрасте Таджу, Ласоби Паго мечтал, подобно Вану Тидо, трижды герою Коммуны, бороздить просторы дальних галактик. Сегодня за обедом ему будет, о чем поговорить с мечтавшими о том же товарищами: в шестнадцатом секторе пришвартовался «Вальсирующий» - сверхпереходник класса трони. Но никто из команды корабля не сойдет на станцию, вокруг «Вальсирующего» ограждения, опущены переборки, активированы дезкамеры, повсюду желтые флажки. Карантин.
Юный Таджу, в свои пять лет еще не осознающий необходимости сбережения ресурсов, копирует отца, когда, выпросив у случайного прохожего на транспортном мостике яблоко, швыряет его через перила, целясь в один из оранжевых каров внизу. Тачи Ласоби неловко за сына, но незнакомец с яблоком – точнее, теперь его следовало бы называть уже незнакомцем без яблока – утверждает, все в полном порядке, ничего страшного не произошло, разве что яблоко, улетев в доки, случайно попадет в дюзы какого-нибудь корабля, да хоть того же «Вальсирующего», над которым как раз нависает их мостик, оттуда закатится в двигатель, где и произведет непоправимые разрушения, повинуясь центробежной силе и чрезвычайно неудачному стечению обстоятельств. Но это крайне маловероятно, заверяет Тачи Ласоби незнакомец без яблока, представляющийся доктором Тея Чамоно. Поправляя выбившуюся прядь, она смеется и говорит, что яблоко не имеет права нарушать карантин, иначе держать ответ придется перед самим начальником станции, Нандо Ладжуно.
Им обоим некуда спешить, поэтому о карантине они говорят еще несколько минут, потом мелодичная трель из динамиков возвещает конец утреннего цикла, и молодая женщина увлекает за собой мальчика в ярко-синем комбинезоне. Глядя им вслед, доктор Тея Чамоно надеется, что Ло Квиоли скоро сменит имидж, эти начесы даже ей самой не к лицу. Мальчик цепляется свободной рукой за поручень мостика и по виду вот-вот готов разразиться ревом – классический ответ ребенка на любое проявление окружающей среды, угрожающее стабильности. В воспитании нет ничего сложного, это отлично поддающийся формализации процесс вычисления золотой середины между насилием и свободой. Доктор Тея Чамоно, вероятно, мог бы посвятить этой теме цикл лекций, если бы не занимался на станции совершенно иными вопросами, не испытывал тщательно скрываемого отвращения к любой публичности и был склонен к обнародованию результатов своих исследований, вместо того чтобы сохранять их в личном пользовании. При существующем положении вещей, однако, цикл лекций на тему воспитания от доктора Тея Чамоно представлялся весьма маловероятным. Не в последнюю очередь и потому, что он планировал покинуть станцию в самое ближайшее время.
Что достаточно важно – хотя и не является определяющим – когда мы говорим о докторе Тея Чамоно, это то, что он достаточно хорош собой. Располагающая к себе улыбка, открытый взгляд серо-голубых глаз, имеющих довольно специфичный разрез, что придает им слегка удивленное выражение, некоторая небрежность в одежде – не чрезмерная, но выдающая человека, хоть и следящего за собой, однако не придающего бытовым мелочам и собственному внешнему виду слишком большого значения. Встрепанные волосы усиливают это впечатление. Внимательная, вдумчивая манера держать себя с собеседником – пусть даже таким случайным как Тачи Ласоби – скорее опровергает, но не делает доктора менее приятным в общении. Сегодня их первая встреча с начальником станции, и тому предстоит в этом убедиться.
Любой акт коммуникации в равной степени может быть представлен как агрессией, так и сотрудничеством. Разница лишь в оболочке. К примеру, доктор Тея Чамоно мог бы ворваться в кабинет, расположенный в центральном куполе станции, на шестом ярусе, между выставочным залом, где сейчас развернута экспозиция местных художников-дендроартеров, и большой приемной для делегаций, ныне пустующей, - с оружием в руках, почему бы и нет, начальник станции, чрезвычайно далекий от медицины, вероятнее всего, напугался бы и вида электронного скальпеля, не подозревая о том, что встроенная система защиты не позволит прибору включиться, пока сенсоры не определят, что пациент под наркозом. Таким образом, требование доктора Тея Чамоно имело бы все шансы получить удовлетворение.
Естественно, зная о единственно корректном для прогрессивного человечества решении «дилеммы заключенного», доктор Тея Чамоно выбирает противоположный путь. Некоторое время они говорят о дендроживописи, эстетике экзожизни и аффективном иллюстрировании. Начальник станции Нандо Ладжуно, знаток и ценитель искусств, в курсе всех последних веяний, как земных, так и станционных – того, что нынче зовется прогрессивной космогонической культурой.
- Вы замечали, как любопытны эти новые тенденции, дорогой друг? Можно с уверенностью утверждать, наблюдая за ходом развития цивилизации, что космические станции, при всей своей внешней лабильности, на самом деле крайне консервативны, и именно они в итоге остаются опорой стабильности, тогда как земное ядро улавливает привходящие колебания и не страшится кардинальных изменений. Прошло время, когда говорили: «Место художника – в космосе», да, прошло!
Здесь доктору Тея Чамоно уместно пошутить насчет стабильности, ему определенно не хотелось бы однажды поутру проснуться вместо своей каюты - где-то на стропах в открытом космосе. Пусть даже с художественной точки зрения инсталляция и выглядела бы достойно.
- Неужели именно поэтому, дорогой друг, вы так торопитесь нас покинуть?
- Хм, я бы сказал, что с тех пор, как на стенах коридоров станции появилась эта ваша... метаионная каллиграфия... мои эстетические воззрения настойчиво призывают меня сменить место обитания.
- Неужто вы это всерьез?
Начальнику станции Нандо Ладжуно на вид чуть за пятьдесят, и он в отличной форме для человека, всем видам спорта предпочитающего покачивание в кресле. Его потребность активно украшать мир вокруг себя не противоречит устремлениям станционного большинства. Здесь уже пережили начальника станции, увлекавшегося исследованием антиматерии, другого, не имевшего никаких увлечений, кроме наведения порядка, третьего, чьей страстью была личная жизнь, как собственная, так и подчиненных. Необходимое разнообразие как залог стабильности. Естественная логика выживания любого организма.
Станция «Вена-4» - идеально развернутая структура, оптимально использующая каждый дюйм своей конструкции, на орбите метанового гиганта класса АR-116, стандартная адаптация под естественные условия, 0.95g, 24-часовые сутки, средний срок вахты для персонала 8 сезонов, расстояние до Земли 38 квадропарсеков - безусловно является своего рода организмом, клеткой, элементарной единицей строения и жизнедеятельности, способной к самостоятельному существованию и развитию. В секторе от кабинета начальника станции находится ее ядро - ЦУП с искусственным интеллектом, контролирующим все процессы жизнедеятельности и хранящем память о прошлом филогенетическом опыте. Подобно клетке, «Вена-4» состоит из множества подсистем, объединенных коммуникациями, по которым идет непрерывный обмен веществом, энергией и информацией. Через защитную мембрану в нашу станцию-клетку попадают ферменты - запчасти и гормоны - пища для ее обитателей, из нее же выводятся метаболиты, превращающиеся в космический мусор. Благодаря рецепторам узнавания, мембрана задерживает чужое и враждебное, наклеивая на него желтый ярлык до уточняющих приказов из центра. Обмен веществ идет непрерывно. Клетка-станция непрерывно самообновляется, ведет плановый ремонт, заменяя буквально все - белки, ферменты, фрагменты ДНК. Цель клетки - самосохранение. Цель доктора Тея Чамоно, как уже было сказано - ее покинуть.
- Если говорить всерьез, мой дорогой друг, я получил с Земли сообщение личного характера. Кажется... – слегка смущенная улыбка, жест раскрытыми ладонями, неловкий постав локтей. – Да. Можно сказать, я женюсь.
Нет никакой необходимости знать человека долгое время, чтобы его познать. Акт личностной рецепции, по существу, является моментальным, и весь последующий опыт лишь накапливается в подтверждение. Для Нандо Ладжуно все очевидно, он рассыпается в поздравлениях – и в извинениях одновременно.
- На станции нет сейчас кораблей, направляющихся в сторону Земли. Оптимальным транспортом будет вероятно... – Он вызывает голографическую график-карту и некоторое время передвигает цветные ячейки. – Да, вот. «Мимо звезды», вылет через четыре дня, потом стыковка в квадрате 51-Н-16, там вы найдете что-то еще...
- Три месяца пути, не меньше.
Нандо Ладжуно виновато разводит руками.
- У нас с вами здесь истинное захолустье, дорогой доктор. В этом есть свои плюсы, но есть и минусы, как вы понимаете. Кроме того...
- А как же тот трони, который недавно прибыл? Насколько мне известно, «Вальсирующий» направляется на Землю прямиком.
- А, да. «Вальсирующий». Собственно – я как раз об этом хотел с вами поговорить. Карантин...
Звездолеты класса трони обычно не берут на борт пассажиров, но исключения бывают всегда. Особенно, когда корабль идет к Земле. Потребность превалирует над установленными правилами, весь смысл существования которых заключается в том, чтобы облегчать человеку процесс потребления благ. Доминирование нужд личности над нуждами структуры - первый закон идеальной коммуны. Вторым законом является убежденность каждого в том, что нужды другого сравнимы или превосходят по важности его собственные. Поэтому доктор Тея Чамоно сегодня здесь.
- Я видел желтые метки. Но карантин будет снят со дня на день, как мне сказали. Потом погрузка припасов – и в путь.
- М-м. Видите ли, дорогой друг. Все не так просто.
Именно здесь и сейчас доктор Тея Чамоно впервые слышит про груз Икс. И кое-что об отношении Нандо Ладжуно к Консорциуму.
- Образец находился в проб-камере зонда-разведчика. Мы... то есть «Вальсирующий» захватил его в квадрате 68-Х-73. Координаты, где зонд взял образец, неизвестны. Их борткомпьютеры при первом же признаке контакта, не санкционированного Консорциумом, уничтожают такую информацию. Эта их дурацкая паранойя, вы же понимаете.
- Не уверен, что понимаю. Боюсь, я не слишком сведущ в вопросах большой политики. Мы вообще когда-нибудь пытались наладить с ними нормальный информационный обмен?
- О, мой дорогой друг.
Доктор никогда не жил на станциях, соседствующих с ареалом Консорциума. Нандо Ладжуно, со своей стороны, работал именно на такой, прежде чем оказаться здесь.
Консорциум, утверждающий примат общественного над личным, ставит форму превыше наполнения и от этого сродни организму, пораженному метастазами, долгое умирание – естественный процесс, болезненный, но неизбежный. Ни для кого в Коммуне нет сомнений, чем завершится противостояние. Раковые образования Коммуна лечит давно и успешно, справится и здесь. В какую бы сторону Консорциум ни попытался продвинуться – их там уже ждут.
- Они полагают, что итоговый выигрыш в «дилемме заключенного» выше при отказе от компромиссов. Я даже слышал, они возводят это в эволюционную аксиому. Не знаю, я не математик, возможно, у них какая-то альтернативная система исчисления, все возможно. У нас на «Лиме-2» как-то побывал их эмиссар. Весьма альтернативная логика – безусловно.
Все человеческое общество по сути своей - диффузное клеточное тело, для которого в зависимости от ситуации то одна, то другая система закономерностей оказывается более значимой, критически важной. В децентрализованной сети сплетенных и взаимосвязанных активностей точно так же переплетены и системы законов, и в различных ситуациях верхней может оказаться любая - генные детерминанты, эпигеномные, экологические, социальные, бихевиоральные, физиологические. Отсюда примат гармонизации воздействий. Отсюда принцип коммуны как организма, объединенного стремлением к выживанию за счет сотрудничества. На этом фоне Консорциум с его устаревшими социальными представлениями - не более чем мумия, целостность которой поддерживают истлевающие бинты.
- Охотно вам верю, - улыбается Тея Чамоно. – Но в чем проблема с «Вальсирующим» в итоге? Их груз оказался опасен? Но чем? И когда я смогу наконец улететь?
- Мне ничего об этом не известно. Карантин ввел капитан корабля, и с Землей он связывался напрямую – как только оказался в зоне действия наших передатчиков. Я не знаю, сколько «Вальсирующий» простоит у нас в доках, хотя подозреваю, вы бы выиграли время, отправившись на «Мимо звезды»...
- Мне верно чудится в ваших словах некое «однако», дорогой друг?
- Увы, увы. Видите ли, с «Вальсирующего» сегодня утром пришел запрос. Им нужен... Я, собственно, как раз собирался пригласить вас сюда для беседы, вы не поверите, поразительное совпадение – пять лет на станции, и познакомились вот так, сегодня... Им нужны вы, доктор. Им нужны вы.
Доктор Тея Чамоно озадаченно склонил голову к плечу. В качестве субъекта коммуникации начальник станции устраивал его как нельзя больше, интонационные паттерны легко поддавались встречной ремодуляции, ни один жест не скрывал в себе ничего большего, чем естественная реакция нервной системы на раздражители. Но семантическое наполнение разговора в какой-то момент стало вызывать острое желание обернуться к двери.
- Позволю себе на всякий случай уточнить, что моя докторская степень не подразумевает врачебной специальности. Я доктор психосоциологии, даже на штатного психотерапевта для «Вальсирующего» я не потяну.
- Да-да, я все понимаю, мой дорогой друг, но они как раз и затребовали социолога. Понятия не имею зачем. Возможно, на корабле какой-то конфликт. Или им надо составить корректное расписание дежурств... даже не знаю. Зачем, по-вашему, вы можете быть им нужны?
На станции занижена иерархическая доминанта, здешнее мироустройство определяет биологическая и социально-эмотивная система приоритетов. Потребность «Вальсирующего» в помощи должна быть удовлетворена. Нандо Ладжуно не интересует ситуация на борту корабля. Внешне противоречивые, эти два факта идеально коррелируют, вписываясь в магистральный поток.
- И как долго, вы полагаете, продлится карантин?
- Неделю? Две? Понятия не имею, мой дорогой друг, понятия не имею. Надеюсь, там никто не болен чем-нибудь неприятным. Впрочем... да, конечно – тогда они не приглашали бы вас на борт. Ну, так что... ваша невеста согласится подождать?
В доки Тея Чамоно отправился пешком, через две галереи с открытыми иллюминаторами. Ему всегда нравилось смотреть на звезды. В этом смысле он вполне понимал столь нелюбимых многими астра-анималистов. Наивный сентиментализм, разумеется, и отсутствие эстетики в упрощении. Но звезды отсюда действительно казались мохнатыми и пульсирующими, говорящими на собственном метаязыке, таком же синтетическом, как и эльюнди, общий язык Коммуны.
На пути к «Вальсирующему» он пересек два карантинных барьера. Воспользовался тремя лифтами. Поднялся на четыре уровня и опустился на шесть. Сеть трубчатых переходов и транспортеров, интегрированная система обслуживания прибывающих кораблей в доках, могла бы напомнить своим видом паутину, в которой запуталась огромная черно-серая муха, тускло поблескивающая боками, с четко сегментированным телом, вынесенными профилями сяжек, псевдотрахеями, сходящимися в центре головного отдела. Растянутые по бокам фасетчатые омматидии, кстати, не имеют с органами зрения ничего общего – это противометеоритные орудия, тогда как сенсоры, обеспечивающие кораблю обзор, снаружи не видны. Однако такое сравнение едва ли могло бы прийти на ум Тея Чамоно. Рожденный на космической станции, он никогда не видел живых насекомых.
К тому же доктор больше не склонен к цветистым метафорам, теперь, когда окончена их встреча с Нандо Ладжуно.
2.
Каждый доживший до нашего времени вирус - гениальный шпион, разработавший собственную идеальную стратегию проникновения в клетку. Одни предпочитают впрыскивать свою РНК через плазматическую мембрану. Другие сдаются на милость клетки, чтобы дозреть в ее кислой среде. Третьи сразу приводят подкрепление - собственные белки, необходимые для реализации плана. Кто-то предпочитает наращивать войска в цитоплазме клетки, кто-то - собирает силы в ее ядре. Некоторые вообще проникают в клетку незаметно и немедленно переходят в латентное состояние, практически не вмешиваясь в клеточные процессы и ожидая, пока не представится удобный момент, чтобы нанести решительный удар. Размножаясь, вирусы стараются расходовать материал захваченной области самым экономным образом - и наконец, облачившись в соответствующие белки, они выходят из клетки, дабы внедряться в соседние.
На корабле Тея Чамоно уже ждут, о его появлении капитана «Вальсирующего» известили с первого карантинного поста, так что ожидание в шлюзе занимает ровно столько, сколько длится санобработка. Тея Чамоно еще никогда не попадал под карантин и поэтому не может сказать, являются ли принимаемые меры стандартными или соответствующими какой-то особой форме. По его мнению, это в любом случае абсурдно: что такого может быть занесено на звездолет со станции? Он не знает.
Их знакомство с Ларе Танишиёдо на мостике «Вальсирующего» проходит деловито и сухо. Капитан плохо выбрит, движения порывисты, он постоянно смотрит куда-то чуть вверх и вбок. Четким жестом приложив руку к сердцу в знак приветствия, Тея Чамоно оглядывается тоже, видит приборную панель, экран с обзором на бледно-серые доки с росчерками желтых карантинных лент, кусок стены. Он возвращается к капитану взглядом, прочищает горло, коротко кивает.
- Социолог. На станции сказали, вам нужен социолог. Мне нужно на Землю. Когда вы собираетесь отбыть?
- Открытие галактического масштаба, - говорит капитан. У него припухшие глаза. Слишком долго за компьютером, или бессонница, или и то, и другое. – Потрясающее. Я не преувеличиваю. Вы поймете. Мой старпом все покажет. Пройдете потом – сектор Ехо, третий луч до конца. Найдете? Найдете, там просто, указатели везде, вам нужны те, что синим.
- Вы берете меня на борт – я отрабатываю проезд?
- Да. Да, именно, нам нужен специалист. У нас математик, биолог, физик. Старпом объяснит. Генетик. Есть планетолог, конечно. Социолога – нет. До Земли успеете. Публикации - обещаю, всемирную славу. Хотите? Не шутка, я не преувеличиваю. Мы все на ногах уже месяц. Столько материала. Невероятно.
- Что это был за зонд? Откуда? На станции толком ничего не известно.
- А, что они могут знать. Мы, впрочем, тоже. Данные уничтожены. Бились две недели. Ноль. Полный ноль. Консорциум, креационисты. Они говорят о сотрудничестве. Слушайте больше. Мирное сосуществование, ха. Мы видели их корабли с учений. Полгода назад. Если это не подготовка к войне, тогда я не знаю, что.
- Я не собираюсь воевать, капитан. Но мне нужно на Землю. Так когда наш старт?
- А! – По отмашке видно, как он раздражен. – Не знаю. Земля сказала ждать. Две недели до ближайшей станции связи не будет. Они не хотят нас выпускать в космос, пока не получат всё с зонда. Думают. Сидят там. Куда им спешить?
- Я понял. Хорошо. Будем работать. Наша цель?
- Нет. Нет. Я могу – но не поверите. Слишком глобально. То, что мы имеем в итоге. Надо постепенно – чтобы понять. Осознать. Старпом это лучше сумеет. Идите, найдите ее. Идите. Синие указатели. Остальное – потом.
В основе конфликта всегда лежит субъективное восприятие несовместимости действий или целей. Рациональное зерно в большинстве случаев минимально. Проблему создает искаженное восприятие мотивов и целей другой стороны. Синкретический подход позволяет выработать методику предотвращения конфликтных ситуаций еще до стадии их осознания сторонами, на биосоциальном уровне. Внешне это может выглядеть как готовность пренебречь собственными установками в ущерб чужим. Внешне это может выглядеть как подстройка. В обучении доктора Тея Чамоно, как легко догадаться, принимали участие не только психологи, но и биологи. Это не считая всех прочих.
В лифте, отмеченном оранжевым, белым и синим, кроме него, уже находится человек. Раз он не вышел на верхнем ярусе, когда двери открылись, значит, что-то забыл внизу и решил вернуться. Форма без нашивок, видимо, лаборант. Молодое лицо с той неопределенной смазанностью черт, которая может выглядеть как миловидной, так и раздражающей, в зависимости от личных вкусов.
Доктор машинально кивнул в знак приветствия. Поймал ответный взгляд, чуть более долгий, чем можно было ожидать.
Двери лифта закрылись. Молодой человек слегка подался вперед. И протянул руку.
Принятие решения - процесс целесообразного оптимального выбора из различных альтернатив. Результаты его реализации служат наиболее объективной оценкой итоговой эффективности. В ситуации неопределенности мозг выполняет работу по подготовке к нескольким возможным действиям, однако продолжительность латентного периода ориентировочной реакции всегда выше условно-рефлекторной.
Лифт проезжает один этаж. Доктор Тея Чамоно протягивает руку в ответ:
- subite.
Пожатие некрепкое и с задержкой. Молодой человек склоняет голову к плечу. Реакция? С короткой паузой:
- ke.
Интонации такие же, как он весь. Размытые. Доктору хочется сощуриться, чтобы видеть четче. Последнее, что он ждал на «Вальсирующем» - еще одного агента Консорциума, впрочем теперь многое становится гораздо понятнее, включая этот странный запрос на социолога. Да, конечно – и злополучный зонд. Две недели возились впустую? Еще бы. Чертовское везение, он бы сказал.
Тея Чамоно выжидающе смотрит и ловит на себе такой же оценивающий взгляд. Слишком молод для опытного агента... кажется. Или нет? Он аккуратно улыбается. Лифт сдавленно пищит, возвещая прибытие на нужный ярус.
- bele.
Кажется, у агента было в планах что-то еще, но Тея Чамоно не оставил ему времени. Когда нужно, он умеет двигаться очень быстро. Ощущение чужого взгляда в спину не оставляло все то время, что он шел по коридору, когда оно не исчезло и после поворота – доктор Тея Чамоно остановился. Оглянулся. И засмеялся, опершись о стену плечом. Да, у него тоже есть нервы. Ну, что ж.
Шестой луч до конца по синим указателям, действительно несложно, если сосредоточиться на нужном цвете, отсекая любые отвлекающие раздражители. В лабораторном отсеке пахнет отсутствием запахов, все инструменты и поверхности стерилизуются, Тея Чамоно минует два дезшлюза – лучевой и озоновый, прежде чем пройти в святая святых. Никогда прежде ему не доводилось бывать в лаборатории звездолета, но то, что он видит, не особенно впечатляет. Приборы, панели, экраны, рабочий стол. Скучно, обыденно, никакого следа чудес.
Зато старпом Ландолити слишком хороша для униформы. К таким плечам просится что-то легкое, летящее, ниспадающее. К таким волосам – пальцы, путающиеся в прядях. Она знает, что красива, и знает, когда это замечают. Даже когда ее саму очевидным образом интересует работа.
- А, это вы. Очень хорошо – мы не думали, что станция отреагирует так быстро. Мы вообще не были уверены, что они согласятся с вами расстаться. Нам действительно очень повезло, доктор, и я вас благодарю от имени всей команды.
- Буду рад оказаться полезным. Хотя, если честно, пока не очень понимаю в чем.
- Я всё объясню. Но сперва – ваш коммуникатор, пожалуйста. Подключитесь. Здесь план корабля, вашу каюту я указала, расписание работы столовой и кают-компании, график мероприятий на ближайшую неделю... все прочее, что может вам пригодиться.
Доктор Тея Чамоно искренне благодарен. Красота Ландолити позволяет отвлекаться самым естественным образом. Он по-прежнему не услышал ни слова объяснения, зачем на «Вальсирующем» нужен психосоциолог, но готов отвлечься от своих мыслей немедленно – как только это произойдет. Он не имел понятия о том, что на борту имеется постоянный агент Консорциума, и по его меркам это означает ситуацию категории «трижды прекрасный майский день». Так они шутили в свое время в разведшколе. Хотя даже родители родителей их родителей имели исключительно теоретическое представление о смене сезонов на планетах.
- Думаю, нам следует начать не с вашей будущей задачи непосредственно, а с небольшой ознакомительной лекции, если не возражаете, - предлагает старпом, поднимаясь из-за стола.
Ее мимика и мелкая моторика говорят, что старпом Ландолити в настоящий момент не находится в активном поиске сексуального партнера, однако доктор подмечает признаки усталости и стресса, надежно упакованные в броню самоконтроля, и потому оценивает свои шансы на разовый секс как восемьдесят процентов. Пятнадцать – на более длительные отношения. Эти цифры представляются ему адекватными. Он вновь заметно отвлекается и просит прощения смущенным пожатием плеч и улыбкой.
- Давайте начнем.
- Лаборатория. Подготовьте, пожалуйста, для демонстрации образец «бета».
Зачем же тогда его в срочном порядке вызывали на Землю, продолжает думать доктор Тея Чамоно, рассматривая узкую спину, обтянутую зеленой униформой. Ради чего?
- Доктор, прошу вас. Сюда. Осторожно, порог.
Осторожно, легко соглашается с ней Тея Чамоно, расправляя плечи и расслабляя пальцы. Трижды прекрасный, осторожно.
- Вот, взгляните. Вам хорошо видно? Обратите внимание, сейчас образец «бета» выглядит почти прозрачным, я направлю свет, чтобы вы могли лучше разглядеть. Он почти сливается с дном. Если бы мы вскрыли контейнер, вы могли бы убедиться, что эта масса желеобразна и абсолютно гомогенна. Ее клеточная структура... впрочем, данные микроскопических исследований мы вам покажем позже.
Разочарование довольно просто скрыть за пристальным взглядом и позой, выражающей внимание. В этом - вся Коммуна, о каждом миллиметре продвижения на научном пути они трубят, как об исключительном подвиге. С такой помпой показывать ему кусок водянистой слизи - словно весь экипаж заболел насморком и несколько дней по команде приходил сморкаться в лабораторию.
- Пока что достаточно визуального наблюдения, доктор. Пять минут терпения. Максимум, семь.
Доктор Тея Чамоно улыбается и берет себя в руки. Эмоциональное отторжение - естественная реакция на опасность. Настраиваясь на ожидание, он сцепляет пальцы.
- Лаборант, крысу на стол, пожалуйста. И засеките время. Я хочу знать, имеется ли прогресс.
Две минуты - на то, чтобы нормализовать ритм сердцебиения, еще две на вычленение раздражителей - и он снова совсем спокоен... О, пресвятая Богородица, матерь Божья!
- Минус 3,7 секунд, по сравнению с прошлым разом... нет, я по-прежнему не уверена, что это закономерность. Да, доктор, так вот. Образец «бета». Некоторым образом, идеальный хамелеон. Так же успешно воспроизводит и неодушевленные предметы, если показатели массы совпадают в десятипроцентном приближении. Но живые явно нравятся ему больше. Что касается механизма, лежащего в основе этого явления, пока мы можем говорить лишь о предварительных результатах наших исследований. Весь образец «бета» состоит из протонейронов, способных на различных уровнях сканировать окружающую среду, после чего морфировать... по желанию. Его образец выказывает в восьмидесяти семи процентах случаев.
И еще, доктор - клетки делятся. Все это время он растет и питается. Мы помещали его в разную среду, на белковую и углеродную он реагирует практически одинаково, похуже на минеральную... посмотрите данные, это есть в таблицах. Предположительно, прямо пропорционально размеру увеличивается структурный потенциал. Но даже в тех масштабах образца «бета», что мы можем наблюдать в условиях этой лаборатории, его способности безграничны. Вскройте эту крысу – и вы обнаружите превосходно сформированную кровеносную систему, кости, пищеварительный тракт. Дайте ей корм – она съест его и через положенный период времени выделит из себя нужный объем фекалий. Дайте ей самца – она с ним спарится и вероятно через какое-то время принесет приплод. Созданный из своего материала, разумеется. Да. Мы проверяли.
Если вы убьете эту крысу, она превратится в прозрачную желеобразную массу в течение сорока секунд. Если вы просто уберете настоящую крысу из поля зрения хамелеона, период возвращения образца «бета» в исходное состояние составит около получаса. Вы можете на досуге посмотреть видеозаписи экспериментов. Я открыла вам доступ ко всем данным лаборатории, они в вашем распоряжении, доктор. Вопросы есть?
- Да, старший помощник. Только один. Теперь я хотел бы послушать про образец «альфа».
- А, так вы уже поняли? – Секундная пауза. Оценивающий взгляд. Скорее одобрительный, но так она могла бы посмотреть на сообразительного пса. – Ладно, тогда пойдемте.
Познакомиться с образцом «альфа» оказалось не так-то просто. Сперва пришлось запросить корабельный компьютер о местонахождении подопытного. После чего попросить его вернуться в сектор Ехо. За это время доктору Тея Чамоно подготовили рабочее место.
Одним из перспективных методических подходов к анализу и познанию неточно определенных, трудно формализуемых систем является теория размытых множеств и размытых алгоритмов, представляющая собой логическое развитие концепции вероятностного детерминизма явлений и процессов в сложных и сверхсложных системах. Но сейчас доктору Тея Чамоно это ничего не дает. Времени в обрез, образец «альфа» неумолимо приближается. Их вторую встречу зафиксируют по меньшей мере три камеры. Некоторым образом идеальный хамелеон. Тея Чамоно улыбается старпому Ландолити, в сущности - это все, что ему со всей его подготовкой остается делать. Трижды прекрасный, о, да...
Старпом Ландолити кивает. У нее вид человека, который чего-то ждет – даже после того, как образец «альфа» наконец появляется. У него все та же размытая улыбка, что и в лифте. Но теперь он не протягивает руку, и доктор Чамоно очень медленно выдыхает.
- Благодарю вас, старпом. Я зайду, когда мы закончим.
- Вас будет ждать капитан.
3.
Внутренняя речь - это то, что в действительности придает жизни направление, именно в этой зоне индивид совершает выбор, реализуемый затем вовне. Каждый новый выбор ведет к следующему, процесс саморегулирования, планирования, подготовки – все это результат действия внутренней речи, отвечающей на вопрос не только «что?», но и «как?». Обрисовывая каждый свой акт как действие, нацеленное на большее благо или меньшее зло, индивид формирует собственное мировосприятие, и в итоге себя самого – и окружающий мир.
- Зачем слова? Говорить? Что? Как? Почему звуки? Люди? Объяснять?
Однако глубинная семантика внутренней речи, со всеми умолчаниями, заменами, эмоциональным контекстом и интерсубъектной коммуникацией делает ее практически недоступной стороннему пониманию, даже если бы существовал адекватный способ перевода внутренней речи вовне, не подразумевающий подстановки, перестановки, произвольного включения одних элементов и исключения других.
- Какие? Цвета? Станция? Станции? Человек... Люди? Машины? Люди? Чем?
Когда образец «альфа» говорит – он говорит, как думает, ничего больше. Никакого внутреннего диалога, определяющего самость. Никакого ментально-семантического поля, доступного только в диалоге с самим собой. Образец «альфа» полностью обращен вовне. У него слегка плывущий взгляд и ладони, лежащие на столе очень спокойно.
- Много сигналов. Корабль? Камера? Голова?
У него монотонный голос, но нельзя сказать, что интонации отсутствуют полностью, Тея Чамоно отчетливо улавливает вопрос. Вопросы. Образец «альфа» нанизывает слова без всякого внешнего порядка, перебирая их, как будто в поисках наиболее точного. Что служит ему критерием – неочевидно. Но в какой-то момент он перестает говорить, и смотрит, и ждет.
На что похож образец «альфа»?
Ему пора к капитану.
- Ну? Вы на него посмотрели? И что?
В рубке - неожиданно суета, проверка систем связи, пожилой техник и двое подручных возятся с раскуроченным пультом, через открытые заглушки внутрь тянутся проводки датчиков, слышится писк приборов, капитан то и дело косится туда, и не сразу понятно, кому адресован вопрос.
- Вы были правы. Впечатляет. Материала на годы работы. Хотя на Земле его у нас заберут, конечно.
- Глупости. Если он разумен, доктор. Первый контакт. Это работа для всей Земли. И для нас с вами. Но Ландолити утверждает, это не разум. Мы спорили. Поэтому здесь вы. Так – что?
- Тест Гилами показывает способность к обучению по уровню А-1. Тест на самооценку не пройден, но когнитивность в плюсе, повторим через неделю, я думаю. Интерактивная психосоциодиагностика – нужна будет помощь двух лаборантов. Что еще. – Он сверяется с записями. – Да. По третьей шкале провален имитационный тест. И это интереснее всего, как вы понимаете.
- Нет. Объясните.
- По тому, что я видел в лаборатории, образец «бета». Подражание. Копирование модели. Я так понимаю, в это вы упирались до сих пор. Разум – или идеальный хамелеон? Старпом обещала данные клеточного анализа. Я и так знаю что там. В исходнике нет клеток, отличающихся друг от друга. Нет ганглий. Нейронов. Нет мозга. Но если мы сейчас вскроем образец «альфа»...
- Я знаю. – Отмашка. Не терять времени. Полразговора капитан по-прежнему следит за техниками. - Так что ваш имитационный тест?
- Вот показатели. Психограмма. Смотрите – там, где зеленым. Ваш образец «альфа» в социальном поведении не выдает имитирующего поведения. Понимаете? На биологическом уровне выдает. На психологическом. На социальном – нет. Он... я бы сказал, он проявляет креативность. Но слишком рано утверждать. Будем работать дальше.
Капитан смотрит Тея Чамоно в глаза. Долгий взгляд, цепляющий, пристальный, напряженный.
- Добро пожаловать на борт «Вальсирующего», доктор. Я рад.
Возвращаясь обратно в сектор Ехо доктор, Тея Чамоно сперва заглядывает в кабину перед тем, как зайти в лифт.
4.
Что есть разум, если не тенденция к усложнению, упорядочению, повышению уровня организации систем. Явление, противоположное тенденции к распаду, хаотизации и увеличению энтропии. Первые пять дней работы доктора Тея Чамоно в лабораториях сектора Ехо наглядно демонстрируют его склонность грубо пренебрегать нуждами собственного тела ради непрерывности гносеологического процесса. Его отправляют спать по прямому распоряжению старпома Ландолити, с помощью двух лаборантов, не склонных к обсуждению приказов. Прогресс образца «альфа» за этот промежуток времени очевиден.
...ходить – видеть...
В речи образца «альфа» возникают четкие семантические блоки.
...если - то...
В речи образца «альфа» появляются сложноподчиненные структуры.
...много смотреть – понимать...
С этим доктор Тея Чамоно отключается. Чужие слова продолжают преследовать его и в фазе неглубокого сна, возвращаясь звучанием, запинающимся, но артикуляционно четким. Во сне он не знает, звучат ли они на вортаро или на эльюнди. Во сне ему остается смысл.
Когда я перестаю двигаться, жизнь становится слишком сложной.
Нет, образец «альфа» такого не говорил.
Шестнадцать часов сна – и доктор Тея Чамоно опять на ногах. В узких коридорах он ловит на себе все больше заинтересованных взглядов. Шила в мешке не утаишь, особенно если оно шныряет по всему кораблю с личного разрешения капитана. Видел его в камбузе, сообщает доктору механик, на самом деле задавая вопрос. Тея Чамоно улыбается, потому что механик знает ответ, и капитан его знает. Им всем от него нужна лишь верификация. Они слишком долго искали чего-то подобного, чтобы теперь поверить собственным глазам. Признавать что-либо истинным без предварительной фактической проверки, просто в силу внутреннего убеждения, не нуждающегося в доказательстве, они не могут себе позволить. В Коммуне так не принято.
Апперцепционный тест. Тестирование фрустрационных реакций. Проверка на коммуникативную адекватность. Для него лично никаких сомнений не осталось еще сутки назад, но сейчас начинается самое интересное. Временами кто-то приносит им поесть, иногда заглядывает старпом Ландолити.
- Рациональность подтверждена, - констатирует Тея Чамоно. – Вербальная коммуникация является осознанной. Безусловно определяются ментальные и интенциональные предикаты.
Старпом выслушивает, хмурится, уходит, наконец оставив их с образцом «альфа» в покое. Шестнадцати часов перерыва оказалось достаточно для того, чтобы у образца «альфа» исчезли запинки в речи и еще на несколько сантиметров отросли волосы на затылке.
- Уникальная реакция почему.
Интонации он по-прежнему модулирует не всегда удачно, оттого под него невозможно подстроиться, это раздражает и увлекает доктора Тея Чамоно, это заставляет проводить с образцом «альфа» сутки напролет.
- Вопрос непонятен.
- Образец доктор Тея Чамоно уникальная реакция образец старпом Ландолити почему. Формулировать это понятно так.
- Это то, что люди называют сексуальной привлекательностью.
Взгляд образца «альфа» теряет фокусировку, доктор Тея Чамоно терпеливо ждет, выводя на экран нужные изображения. Это не мешает ему фиксировать слабое мышечное напряжение, проявляемое образцом «альфа» на протяжении трех или четырех секунд. Он отмечает время. Показания приборов он проверит потом.
- Позитивная рецепция. Значение ощущения еще непонятно.
- Данное ощущение следует рассматривать не ситуативно, а процессуально. Думаю, на примере это будет нагляднее. Процесс биологического продолжения рода...
Пять дней назад образец «альфа» демонстрировал ощутимые проблемы восприятия материала, подаваемого с цифрового экрана. Пять дней назад, чтобы объяснить ему основы размножения у гомо сапиенс, вероятно, пришлось бы попросить Ландолити ассистировать ему прямо здесь, на столе.
- Сложно, - констатирует образец «альфа» под конец просмотра. – Зачем так сложно?
Доктор Тея Чамоно с удовольствием принимается объяснять. Обучение состоит не только и не столько в поглощении информации, сколько в ее переосмыслении, переориентировании и вычленении составных элементов в процессе обсуждения или смешивания с теми данными, которые противоречат полученным первоначально. То, каким образом происходит обучение у образца «альфа» - подтверждает его правоту. Его и капитана Ларе Танишиёдо. Старпом Ландолити ошибается. И Тея Чамоно уже знает, как это доказать.
Непонимание того, что интенциональность является более фундаментальным феноменом, нежели сознание, приводит к искаженному истолкованию реального смыслового наполнения человеческих действий. Классическая ловушка, в которую легче всего угодить ввиду очевидной субъективности процесса самооценки.
- Что там Земля? – интересуется Тея Чамоно у капитана, когда они встречаются в очередной раз. – Я все понимаю, им спешить некуда. Но что они говорят?
- Ждем. – Капитан бросает быстрый взгляд в сторону консоли связи. Слишком быстрый. Десять дней работы с образцом «альфа», доктор хорошо ловит такие вещи. – Сегодня должны дать добро. Время вылета, маршрут – нас будут встречать.
- Хорошо.
- А у вас? Что там у вас – по вашим тестам, по всему?
Тея Чамоно постукивает пальцами по панели. Ошибка, с этим к капитану следовало идти сразу. Но образцу «альфа» захотелось гулять после тестов.
- Сегодня проверяли дилемму заключенного. Уникальный результат. Вне зависимости от действий лаборанта, он всегда сотрудничает. В перерыве я объяснил ему принципы стратегии. Но он все равно сотрудничает. Триста восемьдесят четыре сотрудничества, ноль предательства.
Вера - универсальное свойство человеческой природы. Предполагать, что несколько сотен лет способны изменить наработанное миллионами - по меньшей мере, самонадеянно. Преданный идеалам прогрессивного человечества капитан Ларе Танишиёдо смотрит на доктора Тея Чамоно со смесью восторга и опасения.
- Вы... уверены, что он понимает?
- Абсолютно. И сотрудничает в любых условиях, с любым количеством итераций, не дожидаясь парето-оптимума. Посмотрите сами.
Вера - коллективное представление о мире. Одним из столпов мира Коммуны является искоренение в прогрессивном человеке интенции предавать общность. Что может служить лучшей иллюстрацией, как не простейшая модель для двоих подопытных, в которой оптимальным вариантом для каждого будет предательство другого, чей выбор не гарантирован. В архаическом варианте дилеммы заключенного, двоих пойманных преступников подозревают в сговоре, поэтому полиция, изолировав их друг от друга, предлагает обоим одну и ту же сделку: свидетельствовать против другого и освободиться за помощь следствию, чтобы второй сел за решетку на десять лет. Если оба свидетельствуют друг против друга - они получают по два года. Если же оба молчат - их сговор не доказан и оба получают минимальный срок в шесть месяцев.
По ту сторону экрана образец «альфа» из раза в раз отказывается говорить. На отраженном в экране лице капитана проступают бисерные капли пота.
- Мы с вами были правы. Это не просто разум, доктор. Это высший разум относительно человеческого.
В рукаве у доктора Тея Чамоно есть еще десяток заключений, для него самого результаты по дилемме заключенного - скорее повод пересмотреть данные исследований образцов «альфа» и «бета» - в протосостоянии, в процессе метаморфозы, по завершении морфирования – в неживую материю, в лишенный разума организм, в гуманоидную форму. Капитан отмахивается, да, он ознакомится, конечно. Сперва - объявление для экипажа по громкой связи.
- И что теперь. Поговорить с ним надо. Да?
- Что вы хотите ему сказать?
- Что я. Что мы. Рады знакомству. И везем его на Землю. Земля... я немедленно с ними свяжусь. Продолжайте. Но осторожно. Ему... ничего не нужно?
Все, что нужно образцу «альфа» - гулять по кораблю, выслушивать объяснения, задавать новые вопросы, смотреть демонстрационные фильмы. Рацион экипажа его вполне устраивает. Кто-то из лаборантов научил его заплетать косичку, которая за это время отросла до лопаток. Для высшего разума все это время образец «альфа» вел себя крайне скромно.
- Я уже боялся, капитана придется откачивать, - говорит Тея Чамоно в шлюзе между лабораторией и коридором, одной из восемнадцати слепых зон на корабле. Он ловит внимательный взгляд и осекается. Не самый лучший тон и набор слов для образца «альфа», но он чертовски устал перебирать варианты, к тому же прогнозируемый бурный восторг экипажа его неожиданно раздражает. За сдержанную реакцию старпома Ландолити ее хотелось расцеловать прямо там, в рубке.
- Зачем?
- Без капитана мы не долетим.
- Зачем капитан приходил?
- Он наконец-то разрешил себе в тебя поверить.
- Рост, - отвечает образец «альфа» и пожимает плечами. На пару секунд Тея Чамоно всерьез кажется, что он пошутил. - Лучше видно. Капитан хотеть домой. Идем.
Объяснять, что несколько световых лет не преодолеешь прогулочным шагом, можно и в лифте. На вопрос капитана, где находится его собственный дом, образец «альфа» ответить не смог. Притяжательные, как и прочие местоимения до сих пор не помещались в его словарном запасе.
В отличие от мимической экспрессии смеха и улыбки, эмоция «смешно» не носит рефлекторного характера. Она формируется в результате социального взаимодействия и представляет собой удовольствие от признаков, которые в процессе воспитания сопутствовали ситуациям, повышающим относительный социальный статус индивида за счет понижения статуса другого. Впрочем, согласно наблюдениям доктора Тея Чамоно эмоции в человеческом понимании образцу «альфа» доступны не были, разве что за счет обратной мимической связи.
- Что есть человеку дом? - спрашивает он между вторым и третьим ярусом.
- Место, где он родился. Где он живет. Где рядом живут такие же, как он.
- Смотреть дом Тея Чамоно.
Сотрудничество, только сотрудничество. В частности, это означает, что образец «альфа» всегда отвечает на все вопросы. И не только доктору Тея Чамоно. В его каюте - до сих пор не распакованная толком сумка у изножья койки, зато в остальном - чисто.
- Это мой временный дом, - говорит он, разводя руками. - Я здесь живу, пока мы на корабле. А ты... помнишь, где жил, пока не попал сюда?
- В лаборатории, - без малейшей запинки отвечает образец «альфа».
Продолжение в комментариях
Название: Дилемма заключенного
Типаж: оптимистичный хамелеон (человек или нет - на усмотрение автора)
Квест: история о светлом коммунистическом будущем
Авторы: Amon и ki-chen
Бета: нет
Краткое содержание: от каждого по способностям - каждому по потребностям
читать дальше
Типаж: оптимистичный хамелеон (человек или нет - на усмотрение автора)
Квест: история о светлом коммунистическом будущем
Авторы: Amon и ki-chen
Бета: нет
Краткое содержание: от каждого по способностям - каждому по потребностям
читать дальше