Типаж: некрасивая и достаточно недалекая, но бесспорно талантливая актриса
Квест: история о возвращении домой
Автор: Comma
Бета: Gabrielle Delacour
читать дальше
* * *
Залитая солнцем кухня. За окном во дворе носятся с криками дети Улиссов: Кайл и Дженни.
Улисс, адвокат Рэмзи и Пенелопа сидят за столом.
Улисс. Пенни, пойми, я пытаюсь решить вопрос миром. Дети привыкли к дому, у них тут школа, друзья...
Пенелопа (встает, молча ходит по комнате).
Улисс. Пенни, это хорошее предложение. Дом целиком стоит меньше...
Пенелопа (резко разворачивается, наплыв камеры). Иди к черту!
Рэмзи. Миссис Улисс...
Улисс. Пенелопа, пойми...
Пенелопа (перебивает обоих). Нет, это ты пойми, Крис!
Улисс, адвокат Рэмзи и Пенелопа сидят за столом.
Улисс. Пенни, пойми, я пытаюсь решить вопрос миром. Дети привыкли к дому, у них тут школа, друзья...
Пенелопа (встает, молча ходит по комнате).
Улисс. Пенни, это хорошее предложение. Дом целиком стоит меньше...
Пенелопа (резко разворачивается, наплыв камеры). Иди к черту!
Рэмзи. Миссис Улисс...
Улисс. Пенелопа, пойми...
Пенелопа (перебивает обоих). Нет, это ты пойми, Крис!
— Стоп!
Фил ястребом подлетел к Ким.
— Детка, ты с похмелья? Порешь уже пятый дубль, что с тобой?
Ким пожала плечами.
— Если б ты мне эту же сцену не выдала на прослушке, вылетела бы впереди собственного визга. Молли спит и видит себя в этой роли... — Фил фыркнул: — Знаешь, почему я выбрал тебя? Потому что ты, черт побери, играешь лучше. Когда ты орала на меня на той неделе, я тебе поверил! А сейчас ты бормочешь реплики, как дохлая рыба. Дай мне темпоритм! Дай мне Пенелопу, чтоб ее! Это не у нее, это у тебя родной дом отнимают, поняла?!
Ким подавила вздох.
— Я бы взяла деньги.
— Она у нас перекати-поле, — хохотнул Зак и подкинул адвокатский портфель. — Все барахло должно умещаться в чемодан, дом там, где ты этот чемодан поставил, — все такое. Свобода от материальных уз этого бренного мира.
— Иди к черту! — отмахнулась Ким.
Образ и правда был ну совсем не ее, но выбирать не приходилось. После проходной роли в нашумевших «Ребятах из Грин Вэлли» Ким несколько раз приглашали в кино и шоу, но вот уже три с лишним года приходилось перебиваться рекламой, гонять перезрелых теток и прыщавых подростков в театральной студии и пищать за разных зверушек в компьютерных играх. Приглашение в «Пенелопу» могло стать спасательными кругом, но вжиться в историю психованной истерички, помешанной на родном доме, не удавалось, хоть тресни. Мысль о доме у Ким вызывала в лучшем случае гадливость.
— Ладно, — Фил устало плюхнулся на стул. — Перерыв десять минут, потом снимаем сцену двадцать шесть. Позовите малявку, пусть готовится. А ты — пошла вон с глаз моих.
— Фил, я...
— Вон, я сказал! Иди проветрись. Расширь сознание. Помедитируй, курни травки, переспи с первым встречным... Делай что хочешь, но завтра с утра выдашь мне сцену на сто двадцать из ста, или послезавтра играть будет Молли Прюн. Все, брысь. Хэнк, кофе мне!
О Филе Картере говорили: гениальный режиссер с отвратительным вкусом. Это тоже сыграло роль, когда Ким думала над предложением. Сценарий «Возвращения Пенелопы» был, мягко говоря, странен: проведя несколько лет в тюрьме, женщина теряет семью и дом — и борется за свое счастье. Но если кто и мог сделать из этой истории что-то смотрибельное, то это Фил. Работать с ним было адски утомительно, но полезно: неразборчивый в выборе сценариев, он безошибочно чуял фальшь у любого актера.
Роль не шла. Пенелопа цеплялась за то, что Ким было и даром не нужно. Сколько Ким себя помнила, дом казался ей даже не гирей на ноге, а грязной ржавой клеткой. Мерзейшее ощущение — когда нельзя удобно сесть, удобно встать, когда нельзя раскрыть руки в полную ширину, не задев что-то, нельзя, чтоб было удобно. Как намучилась она с этим в театралке поначалу: «занимай место!» — орал незабвенный Джейк Дроссман, ее первый учитель сценического искусства. «Занимай место, дура, вылезай из аквариума!» Даже на пустой сцене она двигалась, будто в мире пыльных безделушек и хлипких табуреток.
Еще в детстве она увидела номер гостиницы и поразилась, насколько там свободно: ни одной лишней вещи. В юности — открыла для себя туристические магазины и влюбилась в мир чистых, энергичных линий. Мобильность. Функциональность. Компактность. Ничего лишнего, и, да: все должно помещаться в одном чемодане.
Тем забавнее было, что расслабляться Ким ходила в большие магазины.
Наверное, все актеры чуточку суеверны. Если что-то принесло удачу один раз, может принести и второй. Признаваться себе в этом, конечно, не обязательно, но можно ведь решить, что есть занятия, успокаивающие нервы. Кого-то и впрямь успокаивала травка, кто-то сгонял сто потов в тренажерке... Шопинг тоже бывает разным. Можно мотаться по бутикам, доводя продавщиц до нервного срыва, можно тоннами скупать дорогущие шмотки и ненужное барахло. Можно ястребиным взором выискивать скидки и распродажи, выгадывать пару центов с доллара, пару долларов с сотни... Бр-р-р!
Что от шикарных бутиков, что от вырезания купонов Ким трясло. Чем дороже вещь, тем, казалось, больший кусок жизни она съедает. Зато привлекали большие, безликие супермаркеты, где продается все: от зубочисток до автомобильных покрышек и от футболок по десятке за три штуки до навороченной техники. Такие, где до тебя нет дела, где стоят высоченные стеллажи, и можно бродить между ними, разглядывать, щупать и радоваться: как много на свете вещей, которые тебе абсолютно не нужны.
О да. Красивые, недорогие и удобные вещи Ким радовали. Впрочем, она в ужас бы пришла, предложи ей кто-нибудь любой из товаров даже даром. Это как с пушистыми зверушками: их можно гладить и тискать, если они чужие, но, как только она появится в твоем доме, — придется гнать глистов, убирать шерсть и вытирать лужи. Зато, разглядывая и перебирая какие-нибудь разноцветные кружки, блокнотики или резинки для волос, она приводила в порядок мысли и нередко ловила нужный «манок» для роли.
Из магазинов Санта-Розы Ким подошел местный «Гудмарт»: большой, круглосуточный, с уймой вещей и вещичек — достаточно симпатичных, чтобы занять глаза и руки, и достаточно дешевых и «легких», чтобы не связывали. Перед прослушиванием Ким зависла над огромной корзиной разноцветных шлепанцев, когда отдохнувший мозг вдруг поймал нужную волну: отчаянной болезненной — до слез — досады и тоски. Она ухватила настроение, вложила его в слова из сценария — и с блеском прошла отбор из пары десятков кандидаток.
Сейчас в «Гудмарте» был вечерний наплыв посетителей. Ким потолкалась в гудящей толпе и готова была плюнуть и уйти, когда поток вынес ее в тихую «бухту».
Сначала она решила, что это уголок консультантов или маленький кафетерий: диванчик, столик, пара кресел. Правда, стойки с кофе и пирожными не было. Были фотографии на стенах, посуда и безделушки в застекленном стеллаже. Ким взяла буклетик со стола, пролистала, машинально сунула в сумочку. Сдвинула легкий плетеный стул с клетчатой подушкой, поставила его на место... В носу защипало.
Сперва она только и могла, что блуждать невидимой и неслышной тенью по стройке, морщась от ругани рабочих, с болью — почти настоящей, хуже, чем настоящей, потому что телесную боль можно заглушить, — находя в строительном мусоре обрывки и осколки семейного гнезда, которое с любовью создавала, в которое вложила столько сил. Дом, их несчастный дом — она не смогла защитить его, его растерзали, срыли до основания...
Потом, когда хаос стройки сменился огнями торгового центра, стало немного легче, да и сама она освоилась немного со своим новым состоянием. Живой человек, наверное, начал бы пить. Она подсела на кино, благо проникнуть в кинотеатр могла теперь без проблем. Она просмотрела весь репертуар, порой сутками просиживала в зале, пялясь в экран — неважно, что там шло, главное, можно было окунуться в придуманную жизнь нереальных героев, таких же призраков, как она сама. Позже появилось еще одно развлечение: ей начали подчиняться предметы. Она отправлялась в гипермаркет, выстроенный как раз на месте их участка, и начинала, машинально, от скуки, переставлять и перекладывать товары на полках. Ребятишки в фирменных футболках — мерчендайзеры, она выучила длинное слово — то удивлялись, кто делает за них их работу, то проклинали «дурацкий полтергейст», который снова перепутал товар.
* * *
Рэмзи. Миссис Улисс...
Улисс. Пенелопа, пойми...
Пенелопа (перебивает обоих). Нет, это ты пойми, Крис! Я выросла в этом доме. Помню в нем каждый угол, каждую (пинает ногой табурет) табуретку. Я пять чертовых лет упахивалась в прачечной и не свихнулась только потому, что мечтала вернуться в свой дом. А теперь ты суешь мне деньги и думаешь, что я утрусь? Так я тебя разочарую, милый. Это мой дом. И если надо драться, я буду за него драться!
Улисс. Пенелопа, пойми...
Пенелопа (перебивает обоих). Нет, это ты пойми, Крис! Я выросла в этом доме. Помню в нем каждый угол, каждую (пинает ногой табурет) табуретку. Я пять чертовых лет упахивалась в прачечной и не свихнулась только потому, что мечтала вернуться в свой дом. А теперь ты суешь мне деньги и думаешь, что я утрусь? Так я тебя разочарую, милый. Это мой дом. И если надо драться, я буду за него драться!
— Снято!
Фил демонстративно вытер пот со лба.
— Вот можешь же, когда соберешься. Давай еще пару дублей, не расслабляйся!
Ким кивнула и вспомнила плетеный стул с клетчатой подушкой.
Глаза уже слезились от софитов, когда Фил объявил перерыв. Ким забрала у Хэнка свою курицу с ананасами, примостилась на подоконнике в холле и полезла в сумку за влажными салфетками. Пальцы наткнулись на незнакомые глянцевые страницы. Буклет. Ким вгляделась в полузнакомые фотографии.
Дом, куда хочется вернуться, — гласила надпись на обложке. Марла, Том, Линда и Джей. Жена, идеальная хозяйка, красавица и умница. Муж, умный, добрый, тренер школьного футбольного клуба. Двое детишек, смышленых и приветливых. Он был опорой местной общины. На ней держался дом — где всегда уютно, всегда пахнет выпечкой, куда хочется приходить снова и снова. Страшная трагедия: старые трубы газопровода, взрыв — в мгновение ока от дома ничего не осталось. Скандал с местными властями. «Они даже своей смертью нас спасли, — писал сосед, мистер Эверли. — Их дом взорвался первым, мы успели выбежать».
Гибель семьи Хилли стала трагедией Санта-Розы. К пепелищу носили цветы целый год, местная газета не умолкала. Муниципалитет бил себя в грудь и срочно менял газопровод – будто замки в ограбленном доме. Ну, а когда взорванные участки выкупили «Американ Молл» и «Гудмарт», городские власти оплатили аренду площади под мемориальный уголок.
Ловить «манок» Ким стала каждый день. Точнее, каждую ночь, после съемок. Иногда нужный настрой приходил сразу, порой приходилось за ним погоняться. Чтобы не казаться самой себе совсем уж нахлебницей, она даже начала покупать в «Гудмарте» всякую мелочевку: брелок, складной стаканчик, ароматизатор в машину... Это барахло гремело в бардачке и мешалось в сумке, напоминая о магазинной Пенелопе.
Она не сразу поняла, в чем дело. Если раньше настроение возникало внутри, лепилось и гонялось в мозгу, как жевательная резинка, то «манок» из «Гудмарта» приходил извне, обрушивался целиком, как говорится, «как есть». Бегая между стеллажами, карауля у витрин, Ким будто гонялась за кем-то живым. И все чаще ловила в тоске по дому нотки раздражения. И, пожалуй, азарта.
Она могла бы спрятаться, уйти. В одну из подсобок, на технический этаж, в лифтовую шахту... Будем честны с собой: рыжая обыскалась бы ее, стоило захотеть. Значит, не хотела. Эти дурацкие салочки ее развлекали: все лучше, чем без толку висеть под потолком в углу подсобки или в тысячный раз выстраивать в ряд дешевые ароматические свечки. Но один раз — один раз она сорвалась. Вышло глупо.
Бабах!
С десяток чашек слетели с крючков и с грохотом раскололись. Ким запоздало отпрыгнула, тяжело дыша.
— Вы целы, мэм?
К ней резво подбежала девочка-консультант в фирменной красной футболке с принтом: «Саша».
— Вас не задело?.. Ой! А вы... Вы Ким Метцки, да? Это ведь вы играли Синтию в «Грин Вэлли»?
Ким улыбнулась: Синтия появлялась в двух-трех сериях за сезон, и узнаванием ее баловали редко.
— Вам понравился сериал?
— Да! — Саша энергично кивнула. — Я фанатка Синтии. Все фики про нее читала... Ой, извините...
— Ничего, — усмехнулась Ким. — Я тоже читала парочку.
Саша потупилась и махнула уборщику.
«Попросит автограф?» — подумала Ким, но девушка заговорила о другом.
— А... ну, раз вы играли Синтию, вы, может быть, ну...
— Да?
— Ну, вы ведь заметили, как упали чашки?
— Расшатались крючки? — осторожно предположила Ким. — Или стойка.
— Мы их проверяем каждую смену, — Саша потрясла стойку, чашки закачались, но остались висеть. — Ходят слухи, что тут есть полтергейст.
Даже так... Ну, а с другой стороны, всякое же бывает. «Люди закрывают глаза, чтоб не дай бог не увидеть нового», — говорила как-то Синтия, и в кои веки Ким была с нею согласна.
— Саша, а может, мы с вами присядем и вы мне расскажете об этом полтергейсте?
Саша вздохнула.
— Нельзя, пока смена не кончится. Но вы, может, слышали о семье Хилли? Вот... мы думаем, это муж. Ну, вы же знаете, если женщина помешана на порядке, то муж либо подкаблучник, либо тиран... И... ну... глупо верить в привидения, но вот кажется, он тут остался.
Ким вытащила визитку, черкнула номер мобильного.
— А приходите завтра в «Аврора пикчерс». Посмотрите на съемки, получите автографы: мой и Зака Коннорса — помните мистера Бугиди?
— Спасибо, мисс Метцки! — просияла Саша. — Я приду!
Она злилась, но чашками кидаться больше не стала — ушла от греха подальше: выше, выше, сквозь перекрытия, до лифтового этажа. Будь она живой, заплакала бы. Как они смеют — про Тома...
Том был чудесный. Умный, добрый — ей необыкновенно, просто сказочно повезло с мужем, да и Линда с Джеем пошли в отца: приветливые, веселые дети. Она каждый день благодарила судьбу за чудесную семью и старалась создать для нее уютный дом. Дом, где приятно жить, куда радостно возвращаться. День за днем, год за годом — по кирпичику, по крупинке выстраивала она семейное гнездо. Родное, теплое, надежное.
Она никогда не была сумасшедшей хозяйкой, что бы ни говорила глупая девчонка. Она просто хотела, чтобы мужу и детям было хорошо дома. И им было хорошо. И... и та авария не была ее виной, прорвало центральный газопровод. Не дом их убил, это халатность муниципалитета погубила и их самих, и дом. Они отошли сразу, не успев понять, что произошло. Очнулись уже вовне. Впереди ждал путь, ждали испытания... Она не боялась испытаний. Она просто увидела дом. Их дом. Ее дом — ее детище: разоренное, разрушенное, горящее... И не смогла его оставить.
* * *
Полтергейст или нет, а в «Гудмарт» Ким больше не наведывалась. Воровать у привидения — это какой-то извращенный вид плагиата. Да и съемки подходили к концу.
Зал суда. Судья зачитывает решение.
Судья. ...жилой дом и прилегающий земельный участок по адресу Хиллстон-роуд 12 передать в собственность Пенелопе Энн Улисс. В свою очередь миссис Улисс обязуется выплатить своему бывшему супругу Кристоферу Улиссу денежную компенсацию...
Пенелопа выпрямляется и победно обводит глазами зал.
Судья. ...жилой дом и прилегающий земельный участок по адресу Хиллстон-роуд 12 передать в собственность Пенелопе Энн Улисс. В свою очередь миссис Улисс обязуется выплатить своему бывшему супругу Кристоферу Улиссу денежную компенсацию...
Пенелопа выпрямляется и победно обводит глазами зал.
Ей было неудобно. Сорвалась, испугала рыжую... Кажется, всерьез испугала: рыжая больше не приходила. Снова стало скучно. Не разыгрывать же в самом деле полтергейста, не отпугивать же покупателей. Потихоньку она снова подсела на кино, благо репертуар успел полностью обновиться. Кто бы мог подумать, что рыжую она вновь увидит на киноэкране.
Крыльцо дома в Итака Айленд. Судебный пристав провожает Пенелопу до дома, вручает ей ключи.
Пристав. Вы, вероятно, захотите сделать ремонт, прежде чем вселяться?
Пенелопа. Возможно...
Звук отъезжающей машины, начинается музыкальная тема. Пенелопа идет по полупустому дому, приходит на кухню, садится на стул. Замирает — музыка стихает. В доме очень тихо. Кап — Пенелопа вздрагивает — капает капля из кухонного крана. Слышен детский смех. Пенелопа вскакивает, оглядывается — дом пуст. Смех слышен снова — это дети бегают за окном по улице. Начинается музыкальная тема. Пенелопа сидит ссутулившись на стуле в пустом доме. Панорама дома, камера отъезжает, вид сверху — затемнение.
Пристав. Вы, вероятно, захотите сделать ремонт, прежде чем вселяться?
Пенелопа. Возможно...
Звук отъезжающей машины, начинается музыкальная тема. Пенелопа идет по полупустому дому, приходит на кухню, садится на стул. Замирает — музыка стихает. В доме очень тихо. Кап — Пенелопа вздрагивает — капает капля из кухонного крана. Слышен детский смех. Пенелопа вскакивает, оглядывается — дом пуст. Смех слышен снова — это дети бегают за окном по улице. Начинается музыкальная тема. Пенелопа сидит ссутулившись на стуле в пустом доме. Панорама дома, камера отъезжает, вид сверху — затемнение.
«Возвращение Пенелопы» шло последним сеансом. Фильм собрал едва ли ползала, и половина ушла с середины просмотра. Она дождалась, пока прошли титры, пробежались по рядам уборщики, погасили свет, заперли зал. Скорчилась под потолком, пытаясь понять, чем же ее так задел второсортный фильм.
Она... она ведь не цеплялась так за мертвые стены, она просто заботилась о родных, разве нет? Ну конечно же...
Тогда почему же ты здесь, а не с ними, Марла?
Мысль пришла будто извне.
Марла, Марла...
Голос, смутно, будто с детства, знакомый, зазвучал в полную силу. А может... может, просто она прислушалась к нему лишь теперь?
Марла, Марла, где дом твой?
Она знала, где ее дом. Путь звал вперед.
* * *
Если один раз повезло, надо обязательно зайти второй раз. Ким предлагали роль — почти главную — в новом полицейском сериале. Не смотаться перед прослушиванием в Санта-Розу было бы преступлением.
В «Гудмарте» Ким собралась было спросить о Саше, когда увидела саму девушку — в новой форме администратора.
— Мисс Метцки! А я в понедельник смотрела вашу «Пенелопу».
— И как вам?
— Понравилось...
Саша спрятала взгляд. Ким дала себе мысленный подзатыльник: не смущай ребенка, старая кошелка, не заставляй девочку врать.
— Как там ваш полтергейст?
Девушка пожала плечами. В последнее время ей явно было не до привидений: повышение, да еще наверняка экзамены в колледже, а то и новый парень.
— Да вроде угомонился последнее время.
Она не стала ночевать в Санта-Розе. Села за руль и к трем ночи была у себя.
Маленькая, но непременная поблажка любимому «задвигу», как обозвал ее убеждения Фил. Не «дома». «У себя». Крошечную студию на восьмом этаже тридцатиэтажки Ким постаралась сделать настолько пустой, насколько в принципе можно. Кресло-кровать, компьютерный столик, шкаф-купе. Полупустой крохотный холодильник. Место, где можно бросить вещи и передохнуть перед новой поездкой, не больше. Да. Только так. Идеально.
Привычным движением Ким бросила ключи в корзинку, вытащила из холодильника бутылку воды, опустилась в кресло. Надо умыться и прочитать наконец сценарий. Но сначала она посидит в любимом кресле и насладится этим редким ощущением. Что она — наконец-то...
У себя. Да. У себя.