Название: Солнечный ветер
Тема: «Избранный» (или «Заговор переодетого мира»)
Автор: Derflinger
Бета: Бубновая когорта и анонимный доброжелатель
Краткое содержание: Очередная история о том, что человек с лёгкостью даст фору самому страшному монстру.
Комментарии: разрешены
Каждую ночь Марку снится Вайтхорс. Каждую ночь, просыпаясь в холодном поту, он несколько минут отчаянно пытается ухватиться за расплывчатые обрывки кошмара, но как только дыхание и сердцебиение выравниваются, от сновидения не остаётся и следа.
Марк протягивает руку к тумбочке. В темноте падают на пол очки, следом летит пузырёк с таблетками и, чуть слышно постукивая, катится под кровать. Марк замирает и прислушивается. Тишина. Стефани перестала просыпаться вместе с ним, а значит, он, по крайней мере, больше не шумит по ночам. Это хорошо. Ему определённо становится лучше. Марк уже знает, что если принять снотворное прямо сейчас, то можно погрузиться в дремоту без сновидений до самого утра. Чёртов пузырёк…
Марк осторожно опускает с кровати ноги и слышит за спиной шорох.
– Ты снова кричал. – Голос Стефани, усталый и ровный, заставляет Марка вздрогнуть. – Опять то же самое?
– Да. Но я ничего не запомнил.
– Совсем? Ты должен сосредоточиться, если считаешь, что с этого должно начаться возвращение памяти. Хотя…
– Что хотя?
– Ты уверен, что хочешь вспоминать? После всех этих роликов, что крутили по ТВ… Мы же и так знаем, что там случилось. Я не могу видеть, как ты терзаешь себя изо дня в день.
Последние слова она произносит шёпотом. Марк чувствует горячее дыхание на щеке, ощущает ладони, скользящие по его всё ещё чуть влажной груди вниз, к животу.
– Нет. Я должен. Если не вспомню, это никогда меня не отпустит.
– Тогда давай вместе. – Стефани садится рядом и обнимает Марка за плечи. – Я тебе помогу. Ну, что там происходило?
– Я не помню.
– Ты видел других людей или был один?
– Не помню.
– Был день или ночь?
– День. Нет, вечер… Лучи закатного солнца. Зимний закат. Снег.
– Снег падает с неба?
– Нет, он просто лежит. Воздух очень прозрачный.
– Где ты находился? Откуда смотришь на снег?
– С высоты. Не могу вспомнить откуда именно.
– И что ещё тебе видно?
– Я не помню. Больше ничего.
– Господи, почему ты вообще решил, что это Вайтхорс? – в голосе Стефани слышны нотки раздражения. – Доктор говорит, что лекарства рано или поздно восстановят память, а от кошмаров у тебя есть снотворное. Сколько ты выпил его за месяц, две таблетки? Три? Сейчас я принесу тебе стакан воды… Эй, ты что это делаешь?
Марк мягко высвобождается из объятий и пытается нащупать телефон.
– Даже не думай ей звонить!
– Но я вовсе…
– В этом чёртовом городе лишь два человека обрадуются, если их разбудить посреди ночи. Милый, ты же прекрасно знаешь, что это бесполезно. А доктор Гудспелл и вовсе считает, что выж… тем, кто через это прошёл, не стоит общаться между собой до полного восстановления. И я думаю, он прав. Завтра во время визита можешь сам у него спросить. А потом мы едем в автосалон, а потом к Хендерсонам. – бедный Билл так ужасно переживал, когда всё случилось, а мы не можем собраться в гости, и в конце концов, вы дружите с колледжа, так что…
– Да, теперь у меня много друзей.
– Господи, Марк, как ты можешь говорить такое о Хендерсонах? Они, в отличие от алкаша Джо и всей этой компании...
– Да-да, дорогая, ты права. Прости. – Марку не хочется продолжать разговор. – Психиатр, автосалон, Хендерсоны и никакого прошлого. Кстати, а не смотаться ли нам к озеру на несколько дней? Прямо послезавтра?
– Свинья ты, дорогой. Знаешь же, что босс не отпустит меня даже на…
– Так увольняйся к черту! Зачем тебе эта работа? Начинём новую жизнь с отпуска. Я куплю тебе тот домик на сваях. Вместе с лодочным причалом, соснами, и всей форелью в округе. А теперь сделай так, чтобы до утра мне не пришлось лезть за таблетками под кровать...
В десять часов утра Марк сидит в пустом баре, потягивая ледяной Гиннес. Визит к доктору отменён под пустяковым предлогом (хорошо, мистер Лонгстрит, я всё понимаю, только пожалуйста, не забывайте принимать препараты по графику и обязательно загляните ко мне в пятницу), впереди три часа свободного времени. От прошлого не уйдёшь.
Сегодня оно предстаёт в образе дорожного инспектора («Ваши права, сэр! Думаете, дорогая машина позволяет нарушать правила? Или вы не видели знак, мистер... Лонгстрит? Марк Лонгстрит? Мать твою, извините, мистер, то есть мистер Лонгстрит!») вчера напомнило о себе запоздалым докучливым репортером. Его знают все. Весь мир в курсе, что произошло с Марком Лонгстритом. Весь мир, кроме него самого.
Марк смотрит на входную дверь. Она должна распахнуться рывком, впустив невысокую блондинку в неизменных кедах, потёртых джинсах и вылинявшей футболке. Джейн Форестер. Их было пятеро – съёмочная группа канала «National Geographic»: Джейн – режиссёр и ведущая, Марк и Барни – операторы, Тони – водитель, Эмили – инженер звукозаписи и монтажёр. Марк давно мечтал поймать в объектив белоснежную гриву порогов на реке Юкон и сам напросился на съёмки документального фильма о Золотой Лихорадке.
Выжили только они двое. Плюс ещё восемнадцать человек – из всего двадцатитысячного населения Вайтхорса. Итого двадцать очевидцев самой страшной техногенной катастрофы в истории человечества, и по крайней мере один из них так и не может вспомнить обстоятельства, при которых живописный северный край, воспетый Джеком Лондоном, превратился в ад.
Марк закрывает глаза и видит срезанную, словно ножом, вершину горы Логан, её матово-чёрные склоны на сером фоне остального хребта. Взрыва как такового не было – главный реактор холодного синтеза расплавился, вовлекая в цепную реакцию оборудование, персонал, корпуса станции один за другим, горную породу. Сотни тысяч тонн вещества превратились в раскалённый пепел, несущийся по склонам со скоростью гоночного болида. Похоже на извержение вулкана, только извержение не сопровождается вспышкой света, прожигающего человеческое тело до костей.
Это не воспоминания очевидца. Потрясающие образы ревущей стихии, стоящие перед глазами Марка, – всего лишь кадры из новостных лент. Ещё журналисты любили снимать отпечатки человеческих силуэтов, застывшие на стенах, – кто-то замер вполоборота, кто-то вскинул руку и чешет лысину, кто-то явно прикуривает, отставив локоть: вспышка была внезапной и длилась доли секунды, так что люди не успели испугаться. Моментальные фотографии получились почти как в Хиросиме, не понадобилось даже радиации, ведь быстрые нейтроны – это чистая энергия. Слоган лоббистов из Western Paсific Electric не лгал, просто, как оказалось, чистая вовсе не означает безопасная.
– Ты похож на спивающегося финансиста. – Джейн плюхает сумку на столик и падает на соседний стул. – Мне платить за своё пиво, или ты уже купил бар?
– Я подумываю над этим. А на что ты тратишь деньги?
– Ни на что, в отличие от тебя. Говорят, ты теперь на Бугатти Вейрон гоняешь?
Марк морщится.
– Чушь. То есть я хотел купить, у одного голливудского продюсера. Тому срочно понадобились деньги, но в итоге он послал меня к чёрту.
Деньги – одна из главных специй в конспирологическом вареве, которое неизбежно закипает вокруг такого рода катастроф. Взрыв на Маунт Логан не мог стать исключением, особенно когда в прессу просочились сведения о размере компенсаций. Компания-подрядчик взяла на себя всю ответственность, не дожидаясь результатов расследования, куратор проекта нейтронных энергостанций покончил с собой, а непосильное возмещение ущерба взяло на себя правительство Соединённых Штатов и не поскупилось. Никто из уцелевших не ощущал, что его здоровью был нанесён ущерб на три с половиной миллиона, поэтому неизменный журналистский рефрен «Признайтесь, что вам заплатили за молчание» звучал вполне оправданно.
– Знакомства в Голливуде? Только не говори, что они собираются снять про это фильм!
– Скорее наоборот, передумали. Месяца два назад там приостановили съёмки очередной истории о конце света. Не самое подходящее время для таких зрелищ.
Марк опускает глаза и замолкает. Эти встречи бесполезны. Вайтхорс отпустил их невредимыми – они избежали и жёсткого излучения, и пирокластического облака, сварившего заживо тех, кто укрылся в зданиях, и града обломков. Отпустил, так и не назвав цены спасения. Отпустил, оставив кошмары, странные привычки и вопросы, главный из которых – почему именно они? Время идёт, но ни вместе, ни по одиночке они не находят ответа. Джейн наверняка думает о том же.
– У меня по-прежнему ничего. – Она делает большой глоток и смотрит куда-то поверх его головы. – И кошмары не проходят. Но, чёрт возьми, я по крайней мере пытаюсь разобраться, копаю тут и там… ты мог бы мне помочь, а не прятаться от реальности! Марк, я тебя не узнаю.
– Я всего лишь оператор. Бывший оператор. На днях пытался снимать двор дома на любительскую камеру, но не смог даже посмотреть в видоискатель. Что я должен раскопать, чтобы разобраться в себе? И да, я знаю, что официальная версия – ложь. После Вайтхорса не закрыли ни одной нейтронной станции, значит, реактор Маунт Логан не при чём. Странно, что люди не бьют тревогу.
– Бьют, вернее, били. Но, во-первых, сейчас на первом месте международная политика – пахнет войной с Китаем, и Вайтхорс отошёл на задний план. А во-вторых, людям пообещали перестроить нейтронные станции в обычные АЭС. Господи, это полная чушь.
– Значит, теракт?
– Нет, это бы не скрывали. Другое дело, если станция вообще не имела отношения к энергетике. Ты, наверное, помнишь, что её строили специально под новый медеплавильный кластер в Уотсон-Лэйк, причём энергии должно было хватить не только на промзону, но и на весь Юкон.
– И?..
– Насколько мне удалось узнать, никаких перебоев в электроснабжении после катастрофы не было. Нигде в штате.
– Охренеть.
– Представь себе. То, что район до сих пор оцеплен военными и недоступен на спутниковых картах ты, я думаю, знаешь. По сути, они превратили в закрытую зону весь штат, ты даже не представляешь, как трудно получить оттуда хоть какие-то крохи информации. И как трудно заинтересовать кого-либо этой информацией на фоне большой политики.
– Можно подумать, Китай и Россия выдвинули ультиматум, чтобы переключить внимание наших обывателей.
– Не впадай в ересь ложных корреляций.
– А?
– «После этого – не значит вследствие этого». Версию теракта мы отбросили, а геополитические противоречия копились слишком долго. Россия и Китай были обречены выбрать стратегию конфронтации.
– Ты говоришь как политический обозреватель.
– Хороший репортёр может работать в любом жанре. И не забывает о своём призвании, даже когда ему не нужно зарабатывать на жизнь. Кстати, через час у меня самолёт. Бросай всё, и полетели со мной, я соскучилась по старому Марку Лонгстриту.
– Джейн, только не говори, что ты собралась…
– А что? Старый Марк Лонгстрит уже бы чемоданы паковал. Не переживай, я вовсе не собираюсь штурмовать блокпосты на Грей Маунт Роуд. У меня рейс в Сиэтл. Вышла на одного сотрудника нашего госпиталя.
– Интересно, денег, которые нам заплатило правительство, хватит на то, чтобы выкупить тебя у правительства, когда рано или поздно тебя поймают и куда-нибудь упрячут?..
Улыбка чуть приподнимает уголки её губ, взгляд теплеет.
– Вот поэтому я и не хочу, чтоб ты тратил всё на тачки и барахло для своей фотомодели. Возвращайся, Марк. Без тебя я не справлюсь.
Марк опускает глаза. Он ненавидит себя в этот момент, как, впрочем, и во все остальные моменты этой новой жизни, о которой он не просил.
– Джейн, прости. Понимаешь…
– Понимаю.
Некоторое время девушка оценивающе смотрит на него, закусив губу. Эта привычка делает её невероятно милой, но сейчас Марк не в силах оторвать взгляд от полированной столешницы.
– Ты вернёшься, Марк. Рано или поздно вернёшься.
Короткие фразы падают, словно удары молотка. Новый Марк Лонгстрит думает о гвоздях, забитых в крышку гроба старого. Какую часть себя он оставил в Вайтхорсе в обмен жизнь?
– До встречи.
Она всё поняла, думает Марк, провожая девушку взглядом. Вернее, он на это надеется.
Джейн уходит, не оглядываясь. Короткое замешательство перед входной дверью не вводит Марка в заблуждение – ему тоже приходится делать над собой усилие каждый раз, когда надо выйти на улицу. Задумавшись, он начинает смотреть вверх, а не под ноги, и старается не подходить к окнам. Стресс меняет людей по-разному, но меняет сильно, и доктор Гудспелл откровенно признал, что Марк ещё легко отделался, не сойдя с ума. Но вспомнив, как вместе с другими оказался запертым в сейфе территориального отделения Центрального Банка Канады, Марк станет легче. Быть может, он даже станет самим собой. Но если и нет – у него хотя бы найдётся что сказать семьям тех, кто не вернулся из командировки.
Взявшись за дверную ручку, Марк делает глубокий вдох и выталкивает себя на оживлённую улицу.
Марк Лонгстрит стоит у окна верхнего этажа гостиницы «Клондайк» и смотрит вниз, на городскую площадь, лежащую в лучах заходящего зимнего солнца. В воздухе носятся тысячи ярких птиц, их перья словно горят огнём. Птицы касаются крыльями людей, те вспыхивают, огонь облекает фигуры причудливым одеянием. Тела чернеют, обугливаются, дёргаются, будто в сложном гипнотическом танце. Пляшущие живые костры возносятся на небеса, не переставая истошно вопить от боли.
Большинство людей мечутся в панике, ища укрытие, но некоторые, словно обезумев, сами кидаются в гущу стаи.
В здании безопасно. Постояльцы замерли в коридоре, не отрываясь от окон, никто не произносит ни слова. Вдруг одна из женщин начинает биться в стекло. Сразу три человека хватают её и пытаются оттащить от окна, но это оказывается не так-то просто.
– Заприте, заприте её где-нибудь! – кричит Марк, не слыша собственного голоса. Женщина отчаянно сопротивляется, выкрикивая бессвязные угрозы вперемешку с мольбами.
– Отпустите! Возьмите меня к себе, я хочу танцевать с вами! Я так ждала!..
В сумасшедшую вцепились уже человек пять, но звон разбитого стекла раздаётся совсем в другом месте, и в следующую секунду воздух наполняется хлопаньем множества крыльев. Марк просыпается, судорожно хватая ртом холодный ночной воздух, и собственный крик всё ещё звенит в его ушах.
Теперь он помнит всё.
Как быстро можно растратить три с половиной миллиона долларов? Марк Лонгстрит управился менее, чем за год. За это время он успел разбить четыре машины, жениться и развестись – со скандалом и потерей недвижимости. В последний месяц спиртное он принимал гораздо чаще, чем лекарства и именно в этот период впервые стал запоминать сны. Тогда же он получил два письма. Первое было от главного редактора канала: сухие строчки соболезнований по поводу гибели Джейн Форестер в автомобильной катастрофе и предложение поступить на прежнюю должность «несмотря ни на что». Второе пришло по обычной почте на следующий день на адрес его старого приятеля Джо. Внутри конверта без обратного адреса находился ещё один, с коротенькой запиской Марку Лонгстриту от Джейн.
«Здесь совсем не работают интернет и сотовая связь, так что я не могу проверить все свои новые версии. Мне придётся задержаться тут на неопределённое время, надеюсь, письмо найдёт тебя быстро. И, надеюсь, я не сойду с ума. Кажется, я начинаю вспоминать».
Всего несколько строк на обратной стороне фотографии, сделанной цифровым полароидом. Джейн, похудевшая, перекрасившая волосы в рыжий, с рюкзаком за плечами позирует на фоне поросших соснами склонов горы Логан. Лес не тронут огнём, вершина горы цела, и, несмотря на довольно большое расстояние, хорошо видны сверкающие в солнечных лучах корпуса злополучной электростанции.
Эта фотография, уже довольно потрёпанная, сейчас висит над столом среди множества распечаток газетных статей, исчёрканных схем и карт. В мертвенном свете галогеновой лампы глаза Джейн блестят как живые. Был ли у неё шанс спастись? Кто-то сделал эту фотографию и кто-то послал её по почте. О чём думала Джейн, когда отправляла этого человека назад, в нетронутый мир, с незначительным поручением? Почему-то Марк не сомневается, что дальше она пошла одна – без надежды вернуться, но с чистым сердцем. Хотя, скорее всего, она просто рассчитывала на то, что город уже пуст. Может, это действительно так, Марк не уверен. Одно он знает наверняка – Вайтхорс снова забрал не того человека.
Сон больше не идёт. Марк прислушивается к шорохам ночного леса за окошками трейлера и, не уловив ничего подозрительного, тянется к ноутбуку. Одно новое письмо, от Джо.
«Привет, Марк! Сначала к делу – я вбросил идею о мистификации. Как и предполагалось, она произвела эффект разорвавшейся бомбы, странно, что никто из наших горе-конспирологов не додумался до этого сам. Не прошло и пары часов, как на меня накинулись сразу несколько журналюг из тех, что не давали тебе покоя сразу после Вайтхорса. Сулили кругленькую сумму за доказательства или хотя бы за намёк на то, где копать. Причём самый простой способ – поехать и посмотреть своими глазами – их почему-то совсем не привлекает. Я буду держать их на крючке, но, боюсь, нет никаких гарантий, что самый пронырливый не разнюхает всё самостоятельно, а деньги нам нужны прямо сейчас. Анонимность гарантируют, конечно, но мне всё равно становится не по себе – это ты для правительства живым ценен, а не я. Ну да ладно, к чёрту. Не помню, говорил я или нет, но работать твоим пресс-секретарём гораздо веселее, чем с тобой выпивать! Когда ты в последний раз заходил на «Паранормальную Америку»? Тут теперь что-то вроде секты свидетелей Марка Лонгстрита, и я её главный пророк. Армия твоих фанатов растёт, правда, я сомневаюсь, что, даже собравшись вместе, они смогут захватить что-то кроме Макдональдса. Зато они исправно генерируют идеи, и неплохо бы тебе подключиться к их сортировке. Кстати, об идеях – мне прислали ещё одно свидетельство – дело было в России полвека назад. Привожу текст целиком: «17 августа 1978 года, Западный Кавказ, район Узункол. Пятеро альпинистов возвращаются на базу после покорения вершины. На высоте 9 000 футов группа разбивает палатку и останавливается на ночлег. Уставшие люди моментально засыпают. А через несколько часов в палатке начинается ад.
По словам лидера группы альпинистов, в палатку проник светящийся объект размером с теннисный мяч. Сияющий шар завис в воздухе на несколько секунд, а затем нырнул в спальный мешок одного из альпинистов. Человек в спальном мешке сразу же закричал.
Огненный «пришелец» перелетал от одного члена группы к другому.
«У меня было ощущение, что меня связали и жгут электросваркой. Звук такой… шипящий, с потрескиванием. Потом запах горелой кожи, тела», – вспоминал ведущий группы Владимир Кавуненко.
Шаровая молния буквально выжигала альпинистов. Создавалось впечатление, что ее поведение было осознанным. При этом никто из группы даже не пытался убежать, всех охватило странное оцепенение. Утром никто из них не смог выбраться из палатки самостоятельно. В больнице, куда доставили пострадавших, врачи обнаружили у них тяжёлые повреждения – у всех были сильные ожоги, местами куски мышц оторваны от костей. Одного из альпинистов спасти не удалось. О своем мучителе мистер Кавуненко заявил: «Здесь орудовала не обычная шаровая молния... Огненный зверь долго и упорно издевался над нами».
Это стопроцентно наш случай, один в один как с теми мексиканцами. Чувак, если ты действительно пережил нечто подобное, я бы не поменялся с тобой местами за три с половиной миллиона. Минимум за пятнадцать».
Марк закрывает ноутбук, подписывает название и дату и клеит на карту очередной стикер. Их десятки, многие перечёркнуты – Роанок, Холатчахль, Галлиполи, Мари Селеста, Узункол. Марк ставит на новом стикере жирный восклицательный знак и долго всматривается в полароидный снимок. Нет, Джо, ты не поменялся бы со мной местами ни за какие деньги.
Удар следовало тщательно подготовить. Нужно было не просто доказать факт грандиозной лжи официальных СМИ, но и убедительно объяснить, зачем понадобился весь этот обман. Здесь-то и начинались проблемы.
Во-первых, поспешность. Сообщения о катастрофе, стёршей город с лица земли, пустили в эфир вечером третьего декабря, когда не меньше половины жителей Вайтхорса были ещё живы. Само решение выдать кадры из так и не состоявшегося блокбастера за документальные потребовало скрыть огромное количество следов – сообщения о самоубийствах и исчезновениях на студии какое-то время даже держалась в топах федеральных новостей. Спецслужбы действовали торопливо и грубо, совсем нехарактерно для страны с самой развитой в мире диверсионно-разведывательной сетью. Пытаясь подчистить хвосты, власти оставляли ещё больше следов, вовлекая всё новых и новых людей в свою очередную кровавую тайну.
Преждевременный выход в эфир сообщений о гибели двадцати тысяч человек означал только одно – спасать никого не собирались. На обеих дорогах, ведущих из города, образовалась тогда огромная пробка, но несколько десятков машин всё же проскочили. Позже Марк видел эти машины, изрешечённые пулями, не доехавшие даже до первой линии блокпостов. Избавление от свидетелей, или от потенциальной угрозы? Марк не исключает оба варианта.
Во-вторых – оперативность военных, которым всего за сутки удалось полностью изолировать район площадью в тридцать тысяч квадратных миль, а затем так же быстро эвакуировать большую часть провинции. В то время как политики торопливо и растерянно громоздили одну нелепую ложь на другую, армия Соединённых штатов перебросила сотни единиц техники и тысячи человек личного состава через весь континент. Те, кто пытался спастись в первые сутки после нападения, были убиты без колебаний – а значит, солдат заранее подготовили к выполнению этой грязной работы.
И наконец, в-третьих – что всё-таки произошло в эти несколько декабрьских дней в городке Вайтхорс, штат Юкон?
Сегодня Марк надеется получить ответ на главный вопрос. Дорога, петляя, поднимается в гору, и старенький пикап одолевает её с трудом. Купить эту развалюху оказалось дешевле, чем взять в аренду любую другую машину, но когда впереди ещё пятнадцать миль, а из-под капота бьют первые предательские струйки пара, Марк жалеет об экономии. Последние три мили он преодолевает пешком. Ну почему, если ты астроном, то обязательно должен селиться на вершине горы? Старая, заброшенная ещё в тридцатые годы прошлого века, обсерватория выглядит самым настоящим осколком прошлого, как и единственный её обитатель. Мистер Джейкоб Купер собственной персоной дремлет в кресле-качалке, прикрыв лицо старинной ковбойской шляпой. Образ дополняют широкая седая борода, джинсовый комбинезон и остроносые сапоги. Только на заднем плане вместо придорожного мотеля или автозаправки – башня с полуобвалившимся двухсотфутовым куполом.
– Вы, должно быть, хотите всё здесь восстановить, мистер Купер?
Старик вздрагивает и приподнимает шляпу.
– Я Смит. Моя машина сломалась внизу, пришлось идти пешком.
– Ах, Смит, – голос у Купера высокий и скрипучий, – журналист! Давненько я не давал интервью для прессы, года эдак с девяносто второго. Вы принесли деньги?
– Да, как и договаривались. Но сначала мне хотелось бы взглянуть на материал.
Старик ведёт Марка в пристройку, попутно предаваясь воспоминаниям:
– Меня уволили из НАСА тридцать лет назад, причём вовсе не за разоблачения. Так и запишите, мистер Смит, – старому Джейку Куперу не нужна липовая слава. Меня обвинили в хищении, но тогда ничего не смогли доказать, а теперь все сроки давности истекли, хе-хе-хе. Я тогда прихватил и архив – скопировал гигабайт тридцать. Не смотрите на меня так, в то время файлы весили мало... самое интересное я продал сразу, там были записи переговоров с экипажем «Аполлона-13», ну да вы их наверняка знаете. Их потом фальшивкой объявили, ха. Вот с тех переговоров у меня и началось увлечение плазмоидами. Не споткнитесь, тут пол проломлен.
Они входят в небольшое запылённое помещение, на вид совершенно нежилое. Лишь мигающие огоньки на системном блоке и мерцающий плазменный экран говорят о том, что помещением пользуются. Уголок с компьютером – единственное место, где на предметах не лежит слой пыли. Купер жмёт на клавишу, и на экране появляется двойное изображение солнечного диска в зелёных тонах.
– Прямая трансляция СОХО-3, диапазон 195 ангстрем. Мой любимый цвет, – поясняет старик, доставая из ящика стола бутылку, – хотя в рентгеновских лучах картинка интереснее. Будете?
– Не откажусь. Нет, разбавлять не надо. Итак, Солнце…
– Солнце. – Старик наполняет стакан, а сам делает глоток прямо из горлышка. – Бьюсь об заклад, вы считаете, что Солнце находится в сотне миллионов миль от Земли, мистер Смит? Действительно, большая часть его массы удалена от нас на безопасное расстояние. Однако самый верхний слой его атмосферы – солнечная корона – простирается до пояса астероидов, а, может, и дальше! Прямо сейчас мы с вами купаемся в солнечной атмосфере.
– Это мне известно, мистер Купер.
– А то, что температура короны достигает двадцати миллионов градусов, вам известно? К счастью, в наших краях она всё же прохладнее.
Купер усмехается и делает очередной глоток. Марк следует его примеру, опорожняя половину стакана, – старикан определённо знает толк в хорошем бренди.
– Именно короне, вернее, огромной температурной разнице между ней и поверхностью самого светила, мы обязаны выбросам солнечного вещества в пространство. Корона как бы подхватывает плазму и придаёт ей импульс, позволяющий преодолеть и магнитное, и гравитационное поле звезды. Долетев до Земли, ионизированная плазма взаимодействует с магнитным полем нашей планеты, вызывая самые различные феномены – от полярных сияний до магнитных бурь. Вот, поглядите на снимок от 28 ноября прошлого года. Я переключу на рентген…
Купер щёлкает мышкой, и тёмно-зелёное изображение светила на экране сменяется тёмно-красным. Диск светила в обрамлении лучистого сияния покрыт многочисленными всплесками протуберанцев. Каждый из этих гигантских рукавов плазмы имеет форму правильной дуги, словно собранной из тончайших нитей.
– Обратите внимание, как выброшенное вещество располагается вдоль силовых линий магнитного поля – здесь солнечная активность в норме. В норме она и на следующий день, и тридцатого, – Купер листает слайды, – но вот что мы видим на снимке от первого декабря!
На следующем слайде запечатлён длинный веерообразный отросток, выходящий из южного полушария светила и теряющийся где-то за кадром. Представив себе размеры этого монстра, Марк Лонгстрит залпом допивает бренди.
– Это называется корональный выброс материи. Масса протуберанца, который вы видите, превосходит массу нашей планеты, и несётся он со скоростью свыше тысячи миль в секунду. То, что было захвачено им с поверхности Солнца, достигло орбиты Земли два дня спустя.
– Третьего декабря…
– Да, третьего декабря. Астрономы заранее назвали этот день магнитной бурей столетия. Кажется, именно она вывела из строя защиту реактора станции Маунт Логан? Ужасная катастрофа. Впрочем, я слышал, вы сомневаетесь в официальной версии, мистер Лонгстрит.
Марк вздрагивает, едва не выпуская из рук стакан. Купер продолжает, не обращая внимания на его растерянность:
– Вы ведь за этим сюда пришли. Видите ли, мистер Лонгстрит, у меня, вернее, у нас, действительно есть доказательства как существования плазмоидов, так и их внеземного происхождения. К сожалению, это не яркие фотографии и не сенсационные видео – для того, чтобы понять выкладки, нужно как минимум иметь степень по астрофизике. Хотя и фото-видеоматериалов имеется в достатке. Плазмоиды – постоянные спутники всех наших космических программ. Когда я говорю «наших», то имею в виду всю пилотируемую космонавтику. Их фиксировали и русские, и китайцы. На Луне их видели экипажи «Аполлона-10» и «Аполлона-12». Они очень часто сопровождают космические станции, совершенно не пытаясь приблизиться или как-то войти в контакт. Можно сказать, что в космосе они совершенно безобидны. Однако на Земле их поведение кардинально меняется, и мы не знаем, почему. К счастью, поверхности планеты достигают единицы, а их встречи с людьми происходят столь редко, что существование плазмоидов до сих пор удаётся сохранить в тайне. Вайтхорс – совершенно беспрецедентный случай.
– Кто вы, чёрт возьми, такой?
Старик выглядит удивлённым.
– Джейкоб Купер, астроном-любитель, бывший сотрудник национального аэрокосмического агентства с обширными связями. Представляю интересы определённых людей в правительстве. Ещё бренди?
– Какой, к чёрту, бренди? Как вы… что вы сделали с Джейн Форестер? Что вы сделали с людьми в Вайтхорсе?
Купер пожимает плечами.
– Ваша коллега погибла в автокатастрофе, а население Вайтхорса было истреблено плазмоидами. Мы никак не ожидали такого массированного появления и ничего не смогли сделать…
– А что, если я выбью из вас правду, мистер Купер? – произносит Марк, приподнимаясь.
– Во-первых, вы себя переоцениваете, мистер Лонгстрит, а во-вторых, устраивать спарринг с вами мне некогда и незачем.
В руке астронома появляется автоматический кольт 45-го калибра, и Марку ничего не остаётся, кроме как опуститься обратно в пластиковое кресло.
– Очень хорошо, перейдём к делу. Каким-то образом, мистер Лонгстрит, вы провели в Вайтхорсе пять суток, не подвергшись нападению плазмоидов. На вашем теле не было следов контакта, состояние здоровья было превосходным – ну, если не считать истощения и сильнейшего стресса. Как вам это удалось – вы не сказали.
– Не скажу и сейчас.
– Мне не нравится ход нашей беседы. Пожалуй, мне стоит убрать пистолет. Вы ведь будете благоразумны?
Марк утвердительно кивает.
– Другое дело. Марк, поймите, такая ситуация может повториться ещё не раз, и у нас нет никакой защиты!
– Тогда просто не выпускайте их, как вам такой вариант? Не держите меня за идиота, я ведь смотрю новости. Мы на пороге войны, которую не можем выиграть традиционными способами, а ваше новое изобретение, похоже, дало сбой. Конечно, вам интересно знать, как это произошло. Только вы просчитались, мистер Купер. Они не станут оружием. И я ничего вам не скажу.
– Очень жаль, что нам не удалось договориться. Я надеялся на ваше благоразумие.
– Вы даже не попытались предложить мне деньги.
– Вам не нужны деньги, мистер Лонгстрит.
– Собираетесь меня убить?
– Убить вас? Ни в коем случае. Вы свободны, Марк, можете идти. Дверь не заперта. Не смотрите так недоверчиво, я не стану стрелять вам в спину, ведь ничто не мешает мне выстрелить в лицо.
Марк медленно встаёт, не спуская глаз с Купера. Старик сидит, положив руки на стол и всем своим видом выражая разочарование. Он явно не намерен прибегать к помощи пистолета, к тому же информация, которой владеет Марк, не утратила своей актуальности. Марк поворачивается к Куперу спиной, толкает дверь и выходит на улицу, бросив последний взгляд через плечо. Старик медленно встаёт из-за стола, поправляя телефонную гарнитуру в ухе. Его руки пусты. Марк делает с десяток шагов по гравию, как вдруг озарение бьёт его, словно молот. Ноги становятся ватными, полузабытый ужас охватывает всё его существо.
– Ах ты, сука!..
Марк со всех ног несётся назад, врывается в дом – дверь в соседнюю комнату открыта, в ноздри бьёт резкий запах озона. Опоздал! Купер стоит, склонившись над цилиндрической капсулой, увитой медными проводами. Белый пар стелется по полу, над головой старика, дрожа, висят два ярко светящихся шарика. Третий медленно выплывает из капсулы. Купер тянется за пистолетом, Марк успевает сбить его с ног, но поздно. Жгучая боль прошивает правый бок, в глазах темнеет, в ноздри бьёт запах жжёной ткани и плоти. Вцепившись пальцами в гарнитуру Купера, Марк вырывает её – старик вскрикивает от боли, когда из уха брызжет кровь,а затем вопль ужаса переходит в совершенно нечеловеческий крик, когда один из плазмоидов вгрызается в живот Джейкоба. Пистолет выскальзывает из старческих пальцев, и прежде чем Марк успевает его подобрать, что-то болезненно бьёт его по ноге. Грохот выстрелов заглушает крики, и наступает тишина.
Стиснув зубы, Марк медленно отползает прочь, не отрывая взгляд от огненных дьяволят, пляшущих над телом астронома. Повисев несколько мгновений над головой мертвеца, они вдруг ныряют один за другим в его рот и ноздри. Тело вздрагивает. Ноги Купера начинают рывками сгибаться и разгибаться, левая рука бессмысленно загребает воздух, голова приподнимается, качаясь из стороны в сторону, затем со стуком падает на пол. Струйки дыма поднимаются из ушей, вонь горелого мяса усиливается.
Ты хотел узнать мой секрет – что ж, ты его узнал. Марк отворачивается, с трудом встаёт на ноги и, хватаясь за стены, ковыляет к выходу. Он не спешит – торопиться ему теперь незачем.
Джейн стоит перед ним такой, какой он запомнил её в день расставания. Марк нерешительно берёт её за руки.
– Посмотри на меня.
Джейн качает головой, её лицо опущено.
– Мне холодно, Марк, – произносит девушка – Здесь очень холодно. Почему ты не пошёл со мной?
Марк не находит, что ответить, и лишь сильнее сжимает её ледяные пальцы.
– Почему? – Она поднимает лицо, но её глаза закрыты.
– Я не мог. Я вёл себя как последняя сволочь, но теперь я здесь. Джейн, ну посмотри же на меня!
Язычки пламени показываются из-под опущенных век, мгновение – и вот уже два пылающих вихря в её глазницах сверлят Марка насквозь.
– Я жду тебя на Маунт Логан.
Пламя охватывает её тело, Марк пытается отстраниться, но огонь перекидывается и на него, и Марк просыпается под звёздным небом, дрожа от холода. На высоте шести тысяч футов Млечный Путь соперничает по яркости с полной Луной. Звёздная россыпь отражается в чёрном потоке, бесшумно несущем свои воды в Юкон, до которого остаётся менее сотни миль. Марк представляет, как вместе с водами в океан сейчас несётся их палатка, и снова поёживается. Костёр давно погас, даже углей не осталось. Стуча зубами, Марк выбирается из спальника и пытается нашарить приготовленный с вечера хворост, с усмешкой вспоминая первые дни, когда костры разводили только в утренний туман, а спали, прячась от беспилотников с тепловизорами под серебристой тканью. Теплоизоляцию унесло вместе с палаткой, лекарствами и доброй половиной провизии на пятый день похода.
Идея подойти к Маунт Логан с севера принадлежала Джо, и он же нашёл проводника, оказавшегося подозрительно сговорчивым. Подозрения усилились, когда после потери имущества парень не стал настаивать на возвращении, уверяя, что оставшаяся часть пути пройдёт легко, и припасов ещё достаточно. Марк уже не помнит, сколько дней они играют в эту игру с обходом мифических застав, невидимыми беспилотниками и необходимостью выбирать скрытный обходной маршрут вместо открытого прямого. Впрочем, усталость берёт своё, и группа всё чаще срезает углы по открытой местности и разводит костры каждый раз, когда необходимо согреться или приготовить пищу. Чиркает огонёк зажигалки, сухой хворост вспыхивает. Марк подтягивает к огню больную ногу, радуясь незначительному облегчению, которое приносит тепло. Похоже, встреча с плазмоидом оставила его калекой. Ещё сто миль без обезболивающего. Чёрт возьми, да сбросьте мне его на парашюте, а я сделаю вид, что поверил в дар господень! Как бы намекнуть об этом Чаку…
Марк нащупывает в кармане рукоять пистолета, проверяет предохранитель. Догадывается ли Чак? Впрочем, какая разница.
Из темноты раздаётся шорох, а вслед за ним – встревоженный шёпот:
– Марк, это ты? С ума сошёл, немедленно потуши!
Марк со вздохом прячет пистолет подальше и отвечает, не поворачивая головы:
– Иди в задницу, Чак. А ещё лучше – возьми котелок и сбегай за водой.
Утром, глядя на страдания Лонгстрита, Джо предлагает остаток пути преодолеть на плоту.
– На красном надувном плоту посреди реки? – переспрашивает Чак, но осекается под злобными взглядами Джо и Марка.
– Да, чёрт возьми, иначе за каким хером мы вообще его тащим? Марк просто не дойдёт! Лучше бы ты плот утопил вместо палатки, идиот криворукий, а ещё лучше – утопился сам!
Проводник, бормоча что-то под нос, распаковывает плавсредство и возится с насосом. Час спустя круглая посудина несёт путешественников сквозь горное ущелье. Спуск через пороги обходится им потерей незакреплённой канистры с керосином, уже и так почти пустой.
– Дёшево отделались – переводит дыхание Джо, когда течение выносит их, измочаленных и промокших, в широкое и спокойно русло Юкона.
– Рано радуешься – впереди ещё Белая Грива.
– Мы выберемся на берег раньше, ведь так?
Бледно-зелёный Чак отрицательно мотает головой.
– От Белой Гривы ещё миль тридцать, – жалобно стонет он и, перегнувшись через борт, в очередной раз избавляется от содержимого желудка.
– Я точно не дойду. Не унывай, Джо, когда ещё выпадет такое приключение, а?
Встряска пошла Марку на пользу, к тому же вот уже пять или шесть часов ему не приходится тащить на себе стопятидесятифунтовую ношу, морщась от боли при каждом шаге.
– Нас ждёт сенсация и мировая слава, не забывай об этом.
– Это если вернёмся. Ты уверен, что плазмоиды нас не тронут?
– Не бойся плазмоидов, Джо, бойся людей. Только люди представляют опасность. Ну, мы же команда, не так ли? Эй, что с нашим проводником? Влей-ка в эту зелень остатки рома, я не дотягиваюсь.
– И всё же мне было бы гораздо спокойнее, если бы я знал, с чем придётся столкнуться. – Джо выкидывает в реку пустую бутылку и поворачивается к Марку.
– Ну, окажись ты здесь полтора года назад, то столкнулся бы с медленной и болезненной смертью.
– Но ты же уцелел!
– Поверь, об этом лучше не вспоминать. Я надеюсь, всё обойдётся. Если же нет… Впрочем, сам увидишь.
– Вот сейчас ты меня точно напугал.
– Джо, я знаю что говорю. Тогда, третьего декабря, их было больше, чем снежинок в метель, а когда на другой день мы выбрались из подвала, некоторые счастливчики успевали перебежать улицу до магазина и обратно. Ещё через три дня мы попытались покинуть город, и, как видишь, я выжил.
– Так просто?
– Не совсем. Но я уже сказал, что не буду об этом говорить.
Джо, насупившись, некоторое время молчит, затем возобновляет разговор.
– Они взрывались? Ты ничего об этом не рассказывал. Марк, мы уже почти на месте, я знаю о плазмоидах больше, чем ты, но из тебя и слова о Вайтхорсе не вытянешь!
– Это слишком тяжёлые воспоминания.
– Оставь свой посттравматический синдром журналистам! – с обидой тянет Джо и замолкает, но не надолго. – Я верю, – с энтузиазмом произносит он, – что когда-нибудь мы создадим на базе этого технологию. Плазменный вихрь, замкнутый в магнитном поле, которое он сам же и генерирует!
– Идеальное оружие, да? – говорит Марк. – Особенно, если научить их распознавать своих и чужих.
– Да, пожалуй, но я в первую очередь подумал об энергетике. Кстати, если мы правы, то как оружие плазмоид всё же не очень хорош – магнитное поле должно удерживать большую часть тепла. То, что он излучает, может ранить, но не убить. А при ослаблении поля – взрыв, как у шаровой молнии, недостаточно мощный. Слишком мало шансов повредить хорошо защищённую цель.
– А ты не подумал о возможности повторить Вайтхорс на территории вероятного противника? Войну можно выиграть и в тылу.
– Думал, конечно, но... это слишком негуманно. Ни одно правительство в мире на это не пойдёт. Действуют же запреты на ядерное оружие...
– И это запретят. После первого применения, так, кажется, принято?
– Я всё же... Ох, смотри, вот она! Цела!
За поворотом реки открывается поросший лесом горный хребет. Самый высокий пик покрыт снегом.
– Мы вывели их на чистую воду, где камера?
– Брось её и хватайся за трос , – Марк кивает в сторону пенного облака, его голос утопает в рёве потока. Жалкая посудина взлетает футов на двадцать и тут же падает, Джо что-то кричит, но с тем же успехом он мог бы просто открывать рот. Несколько минут плот то бросает к облакам, то швыряет в бездну – так, во всяком случае, кажется Марку. Наконец ему удаётся расслышать что-то, кроме шума воды.
– Что?
– Камера!.. Я упустил камеру!
Грохот стихает, плот выходит на чистую воду и дрейфует к берегу.
– Балда! Ладно, хватай весла. У нас остался фотоаппарат.
Они причаливают напротив станции, до которой около пяти миль, и проверяют снаряжение. Джо, всё ещё страдающий о потерянной камере, вешает на шею фотоаппарат.
– Значит, так. Либо военные установили контроль над станцией, тогда мы фотографируем их, станцию, целый и невредимый город, и уходим. Либо станция по-прежнему опасна – тогда мы никого не встречаем, фотографируем всё, что можно и тоже уходим.
– А если наткнёмся на плазмоидов?
– Будем смотреть по обстановке. Ну, вперёд.
Они поднимаются налегке. Теперь, когда цель близка, Марка одолевают сомнения. Он вспоминает Купера – у старика был контейнер с живыми плазмоидами, но он понятия не имел о том, как они себя ведут. Похоже, в руки военных не попало ни одной записи с камер наблюдения, а ставить опыты над живыми людьми они не решились. Нехарактерный для них гуманизм. Может, они просто не знали, как провести подобный эксперимент, – или не догадались довести его до конца. Военные были точно дети, которым досталась непонятная и опасная игрушка, а ключ к ней – он, бывший кинооператор Марк Лонгстрит.
Что ж, скоро всё выяснится.
Три часа спустя они видят перед собой ворота станции. Шлагбаум поднят, будка охранника пуста. Мёртвая тишина. Джо и Чак нервно озираются по сторонам.
– Не многолюдно, да? Похоже, нас никто не ждёт.
– Сколько человек работало на станции? – дрожащим голосом интересуется Чак.
– Сотня, не больше. Из них восемьдесят – охрана. Реакторы такого типа полностью автономны, и почти не нуждаются в обслуживании. Так что, может, они все просто собрались в столовой попить чайку?
– То есть станция до сих пор работает?
– Наверняка. Если конечно, плазмоиды ничего не сломали. Идём.
– Я, пожалуй, вернусь к плоту, – Чак, бледный как полотно, смотрит в чёрный провал широких входных дверей. – Мне вообще незачем было сюда подниматься.
– Да брось, а как же почётная медаль Конгресса и повышение в звании? «Майор Чарльз Мортимер» – звучит, а? Или сразу полковник? Какие у тебя сейчас погоны, Чак?
– Марк, что на тебя нашло?..
Джо делает шаг и замирает, уставившись в дуло пистолета.
– Со мной всё в порядке, а вот тебя, похоже, погубил острый приступ жадности. Мы идём к реактору, и мне нужны вы оба. Ну, Чак, ты ведь знаешь дорогу, верно?
Держа попутчиков на мушке, Марк осторожно пробирается по опустевшим коридорам станции. Несколько раз путь преграждают обугленные тела в нетронутой одежде – они сгорели изнутри. Позы мертвецов свидетельствуют о длительной агонии. По мере продвижения в глубь станции начинают попадаться тела в военной форме.
– Смотри, Чак, никого не узнаёшь? Эй, держи руки так, чтобы я видел!
Проводник бормочет что-то невразумительное и выглядит так, словно вот-вот грохнется в обморок. Меньше всего он напоминает офицера или агента спецслужб, однако ведёт уверенно, и это избавляет Марка от последних сомнений. Если тела гражданских скопились в основном у выходов, то военные отступали вглубь помещений и пытались отстреливаться. Недолго, судя по очень немногочисленным отверстиям в стенах.
– Сколько раз сюда посылали разведгруппы, Чак?
– Пять.
– И каждая продвигалась чуть дальше предыдущей?
– Да.
– Слышишь, Джо? Им очень хотелось приручить эти огоньки! Вы ведь так и не научились их создавать, верно? Ловить, защищаться от них, но не создавать. Кстати, сколько стоит индивидуальный комплект защиты? Не думаю, что таким можно снабдить каждого солдата. А тут появляется некий Марк Лонгстрит, который прекрасно обходится безо всяких проводов в мозгах – чертовски интересно, не так ли?
– Если бы Минобороны сразу получило доступ ко всей информации, из тебя бы вытянули всё, что нужно, и пустили на опыты, а я бы сейчас сидел дома, – цедит сквозь зубы Чак. – Проклятые политиканы!
– Так плазмоиды сейчас здесь? – интересуется Джо с дрожью в голосе.
– Не факт. Скажи, Чак, из последней группы все погибли?
– Нет. Последняя группа забрала раненых из предыдущей и магнитные ловушки. Они не заходили внутрь.
– Раненых?
– Трое тяжёлых доползли до входа. Но их всё равно не спасли.
– Вот и ответ, Джо. Плазмоидов больше нет. Ну, или их осталось очень мало, скоро выясним. Далеко до реактора?
– Нет. Надо только спуститься на лифте.
Кабина оказывается достаточно просторной, чтобы Марк с пистолетом мог держать безопасную дистанцию. Чак переминается с ноги на ногу, оценивающе поглядывая на руку с пистолетом.
Едва двери приоткрываются, запах озона бьёт в ноздри, и Марк спускает курок.
Забрызганный кровью Джо с визгом отскакивает в угол. Чак падает лицом вниз, и над его телом зависают пять светящихся шаров.
– Переверни его.
Джо непонимающе смотрит на Марка и мелко трясётся.
– Переверни тело, так им будет проще. Да перестань ты трястись, всё уже позади.
Джо отрицательно мотает головой.
Марк сам осторожно приподнимает тело и переворачивает на спину. Пуля попала точно в сердце. Огненные шары медленно кружатся в считанных сантиметрах от его рук, не прикасаясь, а затем один за другим скрываются в бездыханном теле.
– Да, Джо, именно так мы и выбрались из Вайтхорса. Даже не спрашивай, сколько человек мне пришлось для этого убить.
Джо медленно приподнимается, но внезапно выгнувшееся дугой тело Чака заставляет его снова вжаться в угол.
– Ч-что это?
– Это контакт, Джо. Тот самый контакт. Плазмоиды не враги нам. Я не знаю, что тянет их к человеку, но не их вина в том, какую боль мы при этом испытываем. Может быть, они страдают так же?
Конвульсии покойника становятся всё сильнее.
– Боже, Марк, он пытается встать!
– Многие встают. Некоторые даже пытаются говорить, но не этот – слишком много на одного. Он быстро сгорает изнутри. Да хватит тебе трястись, пошли отсюда. Это были последние, и обратно они не вылезут.
– Т-ты уверен?
– Абсолютно. Я предполагал, что их питал реактор, поэтому мы сюда и спустились.
– Ох, нет! –Джо хватается за голову и оседает на пол.
– В чём дело?
– Нам конец!
– Это ещё почему?
– Ты разве не понял? Миссия провалилась! Эта станция больше никому не нужна. А по официальной версии...
Марк, забыв о больной ноге, перескакивает через дымящийся труп и хватает Джо за грудки.
– Они могут сделать это дистанционно?!
– Да. На нём, – Джо кивает в сторону Чака, – передатчик. Они всё слышали.
Марк разжимает пальцы, и Джо мешком оседает на пол. Странно, но Марк совсем не чувствует страха.
– А ты знаешь, Джо, что солнечная корона, в которой мы купаемся, сами того не замечая, на 20 миллионов градусов горячее, чем само Солнце?
Джо смотрит непонимающе.
– Сто миллионов миль, Джо, сто миллионов. Чертовски далеко от дома. Кажется, я начинаю их понимать.
– Ты сошёл с ума.
– Нисколько. Эти указатели ведут к реактору? Пойдём, Джо. Самое время взглянуть на Солнце вблизи.
Название: Солнечный ветер
Тема: «Избранный» (или «Заговор переодетого мира»)
Автор: Derflinger
Бета: Бубновая когорта и анонимный доброжелатель
Краткое содержание: Очередная история о том, что человек с лёгкостью даст фору самому страшному монстру.
Комментарии: разрешены
Тема: «Избранный» (или «Заговор переодетого мира»)
Автор: Derflinger
Бета: Бубновая когорта и анонимный доброжелатель
Краткое содержание: Очередная история о том, что человек с лёгкостью даст фору самому страшному монстру.
Комментарии: разрешены