The end is nigh
Название: Кое-что о Стиве
Типаж: девушка-брюнетка в синем пальто, несущая горшок с фикусом
Квест: история о роли случая
Автор: [L]Александр Меррит[/L]
Бета: анонимный доброжелатель
Краткое содержание: взрыв все делает лучше (с)
читать дальше
Стив неподвижно лежал на горячем асфальте, оглушенный и раздавленный. Жирные комья земли под солнечными лучами источали тяжелый дурманящий запах, запах жизни. Это раздражало и злило, несмотря на охватившее Стива оцепенение, ведь каждая клеточка его тела кричала, что все кончено. Бездарный, нелепый, постыдный конец. Осознание поражения было настолько острым, что затмевало даже тот факт, что Стив сейчас умирал. План провален, цель не достигнута, ничего не вышло… И все из-за дуры в синем пальто.
Стив невольно вспомнил ее: светящиеся радостью глаза, блестящие темные волосы, едва заметные морщинки в уголках губ, придававшие улыбке особый шарм.
А ведь когда Стив увидел Дженни в первый раз, она была ничего из себя не представляющей замухрышкой. Серые волосы, собранные в тоненький хвостик, маленькие серые глазки, худенькое личико, вечно сутулая спина. Настоящая серая мышка. Настоящая – какое совпадение! – лабораторная мышка. Его послушная Дженни, ни разу не задавшаяся вопросом, почему иногда она поступает совсем не так, как собиралась вначале. Его чудо-девочка, его секретное оружие, понятия не имеющее о том, чем является.
Когда Стив выяснил, что Дженни работает в лаборатории доктора Джойса, он не поверил своей удаче. Стив достаточно слышал о нынешних исследованиях доктора, чтобы понимать: вот он, единственный шанс.
О, доктор Джойс, как гордились им горожане, какие дифирамбы пели ему в прессе! Надежда и опора современной науки! Гениальный изобретатель, находящийся в шаге от великого открытия! На экранах он пожимал руки политикам и журналистам, дружелюбно подмигивал камере, позировал с международными наградами - и улыбался, улыбался, улыбался.
Стив знал цену таким улыбкам. И, в первую очередь, он не верил телевизионным программам и подобному доброжелательному лицемерию.
(Подумать только, на долгое время телевизор стал единственным его развлечением. Даже сейчас, в предсмертном бреду, Стив с отвращением думал о том периоде, когда мог только бесцельно и почти бессмысленно воспринимать льющуюся на него сплошным потоком информацию, не в силах остановиться или переключиться на что-то другое. Полная бессмысленность каждого дня и собственные апатия и беспомощность – все это убивало Стива медленней, чем убил бы голод, и мучительней, чем жажда. Он ощущал себя в жизни пыльным, уродливым и неуместным, как старый сломанный рояль в гостиной).
Стив знал Джойса совсем другим. Холодным, отстраненным и абсолютно безжалостным к тому, кто показался ему бесполезным и лишним. Стив слишком хорошо помнил момент, когда оказался в вестибюле института – еще не до конца понимающий, что произошло, еще не до конца верящий в случившееся. Однако можно сколько угодно верить или не верить, но он оказался за дверью – никому не нужный и потерянный. Его просто вышвырнули, и до сих пор Стив не мог найти ответ на вопрос – за что.
Там же, в вестибюле, он и увидел Дженни первый раз. Она была чем-то расстроена, волосы выбивались из-под тонкого пластмассового ободка, несвежий халат, накинутый на плечи, не скрывал ее почти болезненной худобы. Дженни прижимала к груди с десяток толстых папок с бумагами, явно с трудом их удерживая. Один из проходивших мимо лаборантов, увлеченно разговаривавший по телефону, случайно толкнул ее; бумаги посыпались на пол. Парень прошел дальше, даже не оглянувшись. Дженни часто заморгала, кинулась собирать листы, и на пожелтевшую бумагу упало несколько слезинок.
Стив почувствовал острый приступ сочувствия, почти физически ощутив ее усталость, обиду и раздражение. Но тогда Дженни еще не было до Стива дела, она была слишком погружена в свои текущие проблемы.
Дженни на него обратила внимание в другой раз. И вот тогда ей достаточно было бросить на Стива один взгляд – и ее сознание раскрылось, поплыло, стало мягким и податливым.
Стив понял, что они с Дженни ощущают мир очень похоже? Она тоже ненавидела этот огромный бездушный город, населяющих его равнодушных беспринципных людей. Она была так же одинока, так же мечтала вырваться из замкнутого круга. У нее не было ничего, кроме нелюбимой работы, маленькой неуютной квартирки на окраине и заполненных пустотой вечеров. Она полностью открылась перед ним – с ее тихими несбывшимися мечтами, тайными страхами, потерянной верой и так и не найденной большой любовью.
И тогда у Дженни появился Стив. Хотя было бы честнее сказать, что у Стива появилась Дженни – ее несложное сознание без труда подгибалось под его волю, и Стив совершенно не чувствовал себя зависимым, обязанным, даже несмотря на то, что второй месяц жил в квартире Дженни. Он давал ей больше. Он давал ее существованию смысл и цель, пусть она и не знала об этом.
Раньше, как узнал Стив, Дженни неоднократно посещали мысли прекратить, закончить, прервать бессмыслицу, которую другие называют единственной и бесценной жизнью. В этом они тоже были похожи. Но, в отличие от Дженни, Стив точно знал, что он – не такой, как остальные, и не из-за его дара. Просто Стив в состоянии оценить весь масштаб и ужас сложившегося положения, способен понять, что прекратить все можно только одним способом.
Со смертью одной Дженни или одного Стива не прекратится ничего – к этой мысли Стив пришел, когда по телевизору транслировали очередной выпуск новостей. Красивая телеведущая, с хорошо поставленным голосом, но, видимо, новенькая, зачитывала новостную ленту, периодически путаясь в интонациях. Получалось жутковато, особенно, когда она с улыбкой сообщала о пожаре в больнице или о дорожном происшествии. Стив пришел тогда к выводу, что таково лицо современного мира. И самое страшное, что ему совершенно нет никакого дела ни до чего. Он просто делает свою единственную работу. Живет.
Ничего не изменится. Тысячи таких, как Дженни и Стив, будут продолжать влачить свое бессмысленное, никому не нужное существование. Не исчезнет одиночество, лицемерие, равнодушие.
Поэтому нужно нечто более действенное.
Чем больше Стив узнавал о работе Дженни, тем больше понимал, что она – тот человек, который ему нужен.
Ей никогда не доверяли ничего действительно важного, на нее почти никто не обращал внимания. Ее загружали самой кропотливой и самой скучной работой – а она не могла возразить. Но если Дженни говорила правду (а Стив знал, что ей бы не пришло в голову врать ему), у нее был доступ во все помещения института, в самое его сердце. Доступ туда, где, по заверениям репортеров, творилась история, где готовилось будущее. С этим Стив был согласен.
Он точно знал, каким должно быть это будущее.
Он достаточно времени провел в лабораториях энергетического синтеза (пока его не выставили вон – за что, за что?), чтобы понимать, насколько опасны подобные эксперименты. План появился сам собой. Нужно только дождаться, когда разработки Джойса войдут в финальную стадию, и попасть в лабораторию в день испытаний нового реактора. Дальше – дело техники. Стиву понадобится совсем немного времени, чтобы разобраться, что именно нужно сделать.
Кто-то нажмет на рычаг, введет команду с пульта управления, щелкнет тумблером (Стив точно не знает, как именно это будет, но он убежден: будет прекрасно) – и в следующую секунду город обратится огромной великолепной вспышкой. Стиву даже не будет жаль, что он не сделает это сам.
Когда назначенный день стал приближаться, Стива охватила злое веселье. Он точно представлял, что будет дальше, он предвкушал это, он хотел немного развлечься. Дженни в эти дни много работала, уставала, казалась еще более забитой и бесцветной, чем раньше.
Постригись, сказал ей Стив. Сколько можно. Смени прическу. Покрась волосы. Купи новую одежду. Выпрямись.
Она послушалась, она всегда слушалась его. Не то чтобы у нее был выбор.
Стрижка и новый цвет волос неожиданно сильно изменили Дженни. Она стала чаще улыбаться, по некоторым случайно оброненным фразам, Стив понял, что на нее теперь обращали внимание мужчины, она реже проводила вечера дома. Стива это не задевало: скоро все прекратится.
Единственное, что не нравилось Стиву – изменившееся отношение Дженни к городу и ее месту в нем: она стала думать о городе иначе, без прежней трезвой оценки собственной ничтожности. Стив будто бы потерял союзника, хотя Дженни изначально не знала ничего о его планах. Впрочем, все это имело слишком мало значения: долгожданный день испытаний реактора становился все ближе.
С неприятным удивлением Стив обнаружил, что не так просто убедить Дженни в том, что ему необходимо присутствовать в лаборатории на испытаниях. А ведь Стиву казалось, что Дженни полностью ему подчиняется. Как будто бы внешние перемены действительно затронули ее внутреннюю сущность, придали смелости и зародили какое-то подобие собственной воли. Но Стив справился с ее неуместным сопротивлением, решение было принято, день настал.
Сегодня он должен попасть в лабораторию. Сегодня город должен прекратить свое существование.
С утра было пасмурно, шел мелкий колючий дождь (будто стараясь прибавить Стиву еще немного уверенности в том, что он все делает правильно), безнадежно-осенний и потому неожиданный в середине августа.
Дженни надела новое синее пальто, так подходящее к ее теперешнему цвету волос. Дженни много смеялась, что-то удивительно немузыкально напевала – и улыбалась, улыбалась, улыбалась.
Стив не возражал. Сейчас, когда дело двигалось к развязке, в нем даже проснулось чувство жалости к этой глупышке.
Выходя из дома, Дженни пританцовывала.
Когда до института оставалось не больше квартала, тучи неожиданно разошлись – и солнце заиграло в покрытых бензиновой пленках лужах. Переходя дорогу, улыбаясь своим мыслям, Дженни бросила взгляд на зеркальную витрину в доме напротив, невольно залюбовалась своим отражением, поправила темную прядь в и без того идеальной прическе…
Выезжающий из-за угла водитель не успел вовремя затормозить.
Удар – и Дженни отбросило в сторону, а Стив оказался под колесами.
Доля секунды – и теперь Стив лежит на грязном асфальте, острые осколки впиваются в его тело, и он медленно умирает посреди города, которому все так же нет до него дела. Посреди города, который так и не узнает, что был на краю гибели. И даже красивая непрофессиональная ведущая с рассеянной полуулыбкой не расскажет о его смерти в новостях.
***
– Мисс? Вы целы, мисс? – обеспокоенный молодой человек осторожно поднял Дженни на ноги.
– Да, я в порядке, – Дженни попыталась улыбнуться, и, медленно выходя из шока, отряхнула грязь с полы пальто. – Боже, я сама виновата, я…
Вокруг начали собираться люди.
– Вы видели? Водитель даже не остановился! – сказала миловидная старушка в белой шляпке. – Куда катится этот мир!
Молодой человек все еще поддерживал Дженни под локоть:
– Вам точно не требуется помощь?
– Все хорошо, – Дженни рассеянно оглянулась по сторонам. – Только… Мой фикус…
Разбитая кадка с раздавленным цветком обнаружилась неподалеку.
Типаж: девушка-брюнетка в синем пальто, несущая горшок с фикусом
Квест: история о роли случая
Автор: [L]Александр Меррит[/L]
Бета: анонимный доброжелатель
Краткое содержание: взрыв все делает лучше (с)
читать дальше
Стив неподвижно лежал на горячем асфальте, оглушенный и раздавленный. Жирные комья земли под солнечными лучами источали тяжелый дурманящий запах, запах жизни. Это раздражало и злило, несмотря на охватившее Стива оцепенение, ведь каждая клеточка его тела кричала, что все кончено. Бездарный, нелепый, постыдный конец. Осознание поражения было настолько острым, что затмевало даже тот факт, что Стив сейчас умирал. План провален, цель не достигнута, ничего не вышло… И все из-за дуры в синем пальто.
Стив невольно вспомнил ее: светящиеся радостью глаза, блестящие темные волосы, едва заметные морщинки в уголках губ, придававшие улыбке особый шарм.
А ведь когда Стив увидел Дженни в первый раз, она была ничего из себя не представляющей замухрышкой. Серые волосы, собранные в тоненький хвостик, маленькие серые глазки, худенькое личико, вечно сутулая спина. Настоящая серая мышка. Настоящая – какое совпадение! – лабораторная мышка. Его послушная Дженни, ни разу не задавшаяся вопросом, почему иногда она поступает совсем не так, как собиралась вначале. Его чудо-девочка, его секретное оружие, понятия не имеющее о том, чем является.
Когда Стив выяснил, что Дженни работает в лаборатории доктора Джойса, он не поверил своей удаче. Стив достаточно слышал о нынешних исследованиях доктора, чтобы понимать: вот он, единственный шанс.
О, доктор Джойс, как гордились им горожане, какие дифирамбы пели ему в прессе! Надежда и опора современной науки! Гениальный изобретатель, находящийся в шаге от великого открытия! На экранах он пожимал руки политикам и журналистам, дружелюбно подмигивал камере, позировал с международными наградами - и улыбался, улыбался, улыбался.
Стив знал цену таким улыбкам. И, в первую очередь, он не верил телевизионным программам и подобному доброжелательному лицемерию.
(Подумать только, на долгое время телевизор стал единственным его развлечением. Даже сейчас, в предсмертном бреду, Стив с отвращением думал о том периоде, когда мог только бесцельно и почти бессмысленно воспринимать льющуюся на него сплошным потоком информацию, не в силах остановиться или переключиться на что-то другое. Полная бессмысленность каждого дня и собственные апатия и беспомощность – все это убивало Стива медленней, чем убил бы голод, и мучительней, чем жажда. Он ощущал себя в жизни пыльным, уродливым и неуместным, как старый сломанный рояль в гостиной).
Стив знал Джойса совсем другим. Холодным, отстраненным и абсолютно безжалостным к тому, кто показался ему бесполезным и лишним. Стив слишком хорошо помнил момент, когда оказался в вестибюле института – еще не до конца понимающий, что произошло, еще не до конца верящий в случившееся. Однако можно сколько угодно верить или не верить, но он оказался за дверью – никому не нужный и потерянный. Его просто вышвырнули, и до сих пор Стив не мог найти ответ на вопрос – за что.
Там же, в вестибюле, он и увидел Дженни первый раз. Она была чем-то расстроена, волосы выбивались из-под тонкого пластмассового ободка, несвежий халат, накинутый на плечи, не скрывал ее почти болезненной худобы. Дженни прижимала к груди с десяток толстых папок с бумагами, явно с трудом их удерживая. Один из проходивших мимо лаборантов, увлеченно разговаривавший по телефону, случайно толкнул ее; бумаги посыпались на пол. Парень прошел дальше, даже не оглянувшись. Дженни часто заморгала, кинулась собирать листы, и на пожелтевшую бумагу упало несколько слезинок.
Стив почувствовал острый приступ сочувствия, почти физически ощутив ее усталость, обиду и раздражение. Но тогда Дженни еще не было до Стива дела, она была слишком погружена в свои текущие проблемы.
Дженни на него обратила внимание в другой раз. И вот тогда ей достаточно было бросить на Стива один взгляд – и ее сознание раскрылось, поплыло, стало мягким и податливым.
Стив понял, что они с Дженни ощущают мир очень похоже? Она тоже ненавидела этот огромный бездушный город, населяющих его равнодушных беспринципных людей. Она была так же одинока, так же мечтала вырваться из замкнутого круга. У нее не было ничего, кроме нелюбимой работы, маленькой неуютной квартирки на окраине и заполненных пустотой вечеров. Она полностью открылась перед ним – с ее тихими несбывшимися мечтами, тайными страхами, потерянной верой и так и не найденной большой любовью.
И тогда у Дженни появился Стив. Хотя было бы честнее сказать, что у Стива появилась Дженни – ее несложное сознание без труда подгибалось под его волю, и Стив совершенно не чувствовал себя зависимым, обязанным, даже несмотря на то, что второй месяц жил в квартире Дженни. Он давал ей больше. Он давал ее существованию смысл и цель, пусть она и не знала об этом.
Раньше, как узнал Стив, Дженни неоднократно посещали мысли прекратить, закончить, прервать бессмыслицу, которую другие называют единственной и бесценной жизнью. В этом они тоже были похожи. Но, в отличие от Дженни, Стив точно знал, что он – не такой, как остальные, и не из-за его дара. Просто Стив в состоянии оценить весь масштаб и ужас сложившегося положения, способен понять, что прекратить все можно только одним способом.
Со смертью одной Дженни или одного Стива не прекратится ничего – к этой мысли Стив пришел, когда по телевизору транслировали очередной выпуск новостей. Красивая телеведущая, с хорошо поставленным голосом, но, видимо, новенькая, зачитывала новостную ленту, периодически путаясь в интонациях. Получалось жутковато, особенно, когда она с улыбкой сообщала о пожаре в больнице или о дорожном происшествии. Стив пришел тогда к выводу, что таково лицо современного мира. И самое страшное, что ему совершенно нет никакого дела ни до чего. Он просто делает свою единственную работу. Живет.
Ничего не изменится. Тысячи таких, как Дженни и Стив, будут продолжать влачить свое бессмысленное, никому не нужное существование. Не исчезнет одиночество, лицемерие, равнодушие.
Поэтому нужно нечто более действенное.
Чем больше Стив узнавал о работе Дженни, тем больше понимал, что она – тот человек, который ему нужен.
Ей никогда не доверяли ничего действительно важного, на нее почти никто не обращал внимания. Ее загружали самой кропотливой и самой скучной работой – а она не могла возразить. Но если Дженни говорила правду (а Стив знал, что ей бы не пришло в голову врать ему), у нее был доступ во все помещения института, в самое его сердце. Доступ туда, где, по заверениям репортеров, творилась история, где готовилось будущее. С этим Стив был согласен.
Он точно знал, каким должно быть это будущее.
Он достаточно времени провел в лабораториях энергетического синтеза (пока его не выставили вон – за что, за что?), чтобы понимать, насколько опасны подобные эксперименты. План появился сам собой. Нужно только дождаться, когда разработки Джойса войдут в финальную стадию, и попасть в лабораторию в день испытаний нового реактора. Дальше – дело техники. Стиву понадобится совсем немного времени, чтобы разобраться, что именно нужно сделать.
Кто-то нажмет на рычаг, введет команду с пульта управления, щелкнет тумблером (Стив точно не знает, как именно это будет, но он убежден: будет прекрасно) – и в следующую секунду город обратится огромной великолепной вспышкой. Стиву даже не будет жаль, что он не сделает это сам.
Когда назначенный день стал приближаться, Стива охватила злое веселье. Он точно представлял, что будет дальше, он предвкушал это, он хотел немного развлечься. Дженни в эти дни много работала, уставала, казалась еще более забитой и бесцветной, чем раньше.
Постригись, сказал ей Стив. Сколько можно. Смени прическу. Покрась волосы. Купи новую одежду. Выпрямись.
Она послушалась, она всегда слушалась его. Не то чтобы у нее был выбор.
Стрижка и новый цвет волос неожиданно сильно изменили Дженни. Она стала чаще улыбаться, по некоторым случайно оброненным фразам, Стив понял, что на нее теперь обращали внимание мужчины, она реже проводила вечера дома. Стива это не задевало: скоро все прекратится.
Единственное, что не нравилось Стиву – изменившееся отношение Дженни к городу и ее месту в нем: она стала думать о городе иначе, без прежней трезвой оценки собственной ничтожности. Стив будто бы потерял союзника, хотя Дженни изначально не знала ничего о его планах. Впрочем, все это имело слишком мало значения: долгожданный день испытаний реактора становился все ближе.
С неприятным удивлением Стив обнаружил, что не так просто убедить Дженни в том, что ему необходимо присутствовать в лаборатории на испытаниях. А ведь Стиву казалось, что Дженни полностью ему подчиняется. Как будто бы внешние перемены действительно затронули ее внутреннюю сущность, придали смелости и зародили какое-то подобие собственной воли. Но Стив справился с ее неуместным сопротивлением, решение было принято, день настал.
Сегодня он должен попасть в лабораторию. Сегодня город должен прекратить свое существование.
С утра было пасмурно, шел мелкий колючий дождь (будто стараясь прибавить Стиву еще немного уверенности в том, что он все делает правильно), безнадежно-осенний и потому неожиданный в середине августа.
Дженни надела новое синее пальто, так подходящее к ее теперешнему цвету волос. Дженни много смеялась, что-то удивительно немузыкально напевала – и улыбалась, улыбалась, улыбалась.
Стив не возражал. Сейчас, когда дело двигалось к развязке, в нем даже проснулось чувство жалости к этой глупышке.
Выходя из дома, Дженни пританцовывала.
Когда до института оставалось не больше квартала, тучи неожиданно разошлись – и солнце заиграло в покрытых бензиновой пленках лужах. Переходя дорогу, улыбаясь своим мыслям, Дженни бросила взгляд на зеркальную витрину в доме напротив, невольно залюбовалась своим отражением, поправила темную прядь в и без того идеальной прическе…
Выезжающий из-за угла водитель не успел вовремя затормозить.
Удар – и Дженни отбросило в сторону, а Стив оказался под колесами.
Доля секунды – и теперь Стив лежит на грязном асфальте, острые осколки впиваются в его тело, и он медленно умирает посреди города, которому все так же нет до него дела. Посреди города, который так и не узнает, что был на краю гибели. И даже красивая непрофессиональная ведущая с рассеянной полуулыбкой не расскажет о его смерти в новостях.
***
– Мисс? Вы целы, мисс? – обеспокоенный молодой человек осторожно поднял Дженни на ноги.
– Да, я в порядке, – Дженни попыталась улыбнуться, и, медленно выходя из шока, отряхнула грязь с полы пальто. – Боже, я сама виновата, я…
Вокруг начали собираться люди.
– Вы видели? Водитель даже не остановился! – сказала миловидная старушка в белой шляпке. – Куда катится этот мир!
Молодой человек все еще поддерживал Дженни под локоть:
– Вам точно не требуется помощь?
– Все хорошо, – Дженни рассеянно оглянулась по сторонам. – Только… Мой фикус…
Разбитая кадка с раздавленным цветком обнаружилась неподалеку.
@темы: конкурсная работа, Карусель-2012, рассказ
-
-
02.06.2012 в 05:51-
-
02.06.2012 в 20:46-
-
02.06.2012 в 23:44Но идея, конечно, на драббл, не более.
-
-
04.06.2012 в 12:00Но в целом скучновато, для анекдота слишком много букв.
-
-
04.06.2012 в 23:38Невзирая на предсказуемость, очень симпатичный текст. Особенно если учесть, что автору попался, мягко говоря, э-э, странный типаж. Мне вот как-то всегда казалось, что в типаже должны присутствовать нечто показательное, характерное - и одновременно обобщающее. Если это пол, цвет волос, пальто, фикус и переменная движения, то мне... э-э, странно. Кажется, уже говорил.
Короче, огромный плюс заключается в том, что типаж все-таки поставлен в отправную точку квеста.
В смысле, никакого пыдыдыща, конечно, всю дорогу не ждешь, но ивл!фикус - это мимими сплошное. Он весь такой, ар, ему не хватает только клетчатого пледа, томика Коэльо и матейницы.
Один из проходивших мимо лаборантов, увлеченно разговаривавший по телефону, случайно толкнул ее; бумаги посыпались на пол. Парень прошел дальше, даже не оглянувшись. Дженни часто заморгала, кинулась собирать листы, и на пожелтевшую бумагу упало несколько слезинок.Дженни много смеялась, что-то удивительно немузыкально напевала – и улыбалась, улыбалась, улыбалась.
Вот эта сцена безумно напомнила аналогичную из "Чего хотят женщины" с Гибсоном, даже если это случайно - ну я прямо умилился.
Дженни надела новое синее пальто, так подходящее к ее теперешнему цвету волос
Господи, пальто к цвету волос, так мог сказать только фикус *___*
В общем, анекдот, конечно, несколько затянут и, повторюсь, предсказуем в смысле интриги (лолшто)), но в целом зашло.
-
-
15.06.2012 в 03:46-
-
15.06.2012 в 03:48-
-
15.06.2012 в 15:08-
-
15.06.2012 в 16:255/8
-
-
15.06.2012 в 20:28-
-
16.06.2012 в 16:33-
-
18.06.2012 в 23:25Мотивация ГГ притянута за уши. Концовка с девушкой, как по мне, вообще лишняя, пкм так, как она прописана.
В целом это можно было бы вытянуть в приятный трэш, но получилось банальненько.
Присоединяюсь к симпатиям к ивл!фикусу, это да
5/6
-
-
20.06.2012 в 15:01Отдельное спасибо Amon за
Мотивация ГГ притянута за уши
притянутая мотивация фикуса - это прекрасно! это я себе потом в подпись возьму )))
-
-
27.06.2012 в 23:20Кактусфикус вызвал море позитива. Увы, автор, я тему случая очень люблю, а у Вас она сомнительная.4/7
К тому же, мне почему-то видится в этом тексте скорее отписка, чем текст. Мне кажется, Вы можете намного лучше, уважаемый автор.
-
-
29.06.2012 в 18:24-
-
29.06.2012 в 22:244/6
-
-
30.06.2012 в 21:38-
-
02.07.2012 в 11:18-
-
02.07.2012 в 20:384/7
-
-
02.07.2012 в 21:21-
-
04.07.2012 в 23:27Так что мне понравилось.
Мини-тапки:
Ее загружали самой кропотливой и самой скучной работой
Коропотливое - это уже выполнение работы, само порученное дело кропотливым быть не может.
и в следующую секунду город обратится огромной великолепной вспышкой
Если я не ошибаюсь, все-таки "обернуться чем-то", но "обратиться в".
Но это все мелочи. Язык вполне.
И злокозненный фикус пыщь-пыщь!!!
5/8