Magnum Opus
Название: Никогда не впускайте в дом незнакомцев
Тема: Почему важнее искать нефть, чем тайны?
Автор: tapatunya
Бета: baccarat, Aizawa
Краткое содержание: грань между расизмом и патриотизмом так тонка
Предупреждения: одно нецензурное слово
читать дальше1.
– А я вам говорю – по два барреля за тайну.
– Да пошел ты.
Историк привычно заволновался, начал торопливо доказывать свою правоту, но только запутался в заиканиях. Прометей поморщился от неловкости: Историк был недотепой и вруном, неудачником, просаживающим остатки содержимого дырявых карманов в дешевом баре.
На шесте извивалась сонная стриптизерша. Недавно она родила, и теперь у неё был дряблый живот, а на сосках время от времени поблескивали мутные капли молока. Когда кончик тонкого длинного хвоста с натужной эротичностью рисовал узоры на светло-зеленой груди, у Прометея непроизвольно дергалось веко. Он так и не научился толерантности и считал, что трахать зеленую бабу с хвостом могут только извращенцы. Но в заведении, владелец которого огромный ниггер, за подобные высказывания можно было и зубов лишиться. Поэтому Прометей только сплюнул на грязный пол и мрачно уставился на дно кружки.
– А вот скажи мне, а что будет, когда нефть закончится? – Историк неуверенно взгромоздился на барный стул рядом.
– Я останусь без работы, – равнодушно ответил Прометей. Этот трёп был у них вроде ритуала: каждый вечер - по кругу.
– Во-от, – удовлетворенно протянул Историк и ткнул пальцем в собеседника. – А тайны не закончатся никогда.
– Ну и хрен с ними, – пожал плечами Прометей, послушно отрабатывая обязательную программу. – Кому нужны твои тайны, если за них и бочонка виски не купишь?
– Два барреля за штуку.
– Да пошел ты.
Историк покачнулся и, неловко ударил Прометея по лицу. Не так, как бьют мужчины, кулаком, а открытой ладонью, совсем как истеричные дамочки из бесконечных сериалов, которые Историк прямо обожал. Он целыми днями валялся на диване перед теликом, а по вечерам выползал в бар, где пытался найти слушателей для бессвязных историй. Всякий раз, возвращаясь в город, Прометей становился свидетелем этой бессмыслицы.
Он оттолкнул Историка, и тот с грохотом, удивительным для такого тщедушного создания, рухнул с высоты барного табурета и остался лежать на полу среди пивных крышек, окурков и шелухи от арахиса, тараща круглые глаза в потолок, будто там было нарисовано невесть что интересное.
– Три месторождения за квартал? Да ты деньги лопатой, небесь, гребешь, – бармен подтолкнул Прометею очередную кружку пива. Один его глаз сильно косил, и казалось, что он следит за стриптизершей, которая уже стаскивала с себя усыпанные стразами трусики.
– Подумываю о покупке плантации зеленого чая где-нибудь в тихом месте, – ответил Прометей.
– Красавчик.
Историк, который с глубин своего падения уловил только слова “зеленый чай”, оживился.
– Фукамуситя, фукамуситя, – принялся бормотать он название традиционного японского чая, гнусно хихикая и дрыгая ногами.
– Идиот, – Прометей, не целясь, почти ласково кинул в него арахисом.
Тайны Историка остались ждать своего часа под арахисовой шелухой, и разговор перетек на более насущные темы вроде новых правил Футбольного Сообщества. Пока Прометей мотался в погоне за нефтью, Сообщество ввело ограничения в командах на количество игроков с Ахрабения – клубы жаловались, что те слишком часто рвут рогами мячи. В ответ Ахрабенцы строчили тонны писем с угрозами самоистребиться в знак протеста. Общественность, затаив дыхание, ждала массовых суицидов прямо на поле – это было куда интересней мячей на рогах.
Спустя еще пару кружек и слишком затянувшийся очередной танец стриптизерши, Прометей решил, что пора отчаливать.
– И этого забери, – опасливо крикнул бармен. Как-то он не заметил заснувшего под бильярдным столом Историка и запер того в баре на всю ночь. К утру Историк проснулся и, не сообразив в темноте, где находится, принялся так истошно кричать, что перепугал всю округу и вызвал преждевременные роды у хвостатой стриптизерши, живущей со своим ниггером в квартирке над баром. Полиция выломала дверь, решив, что кого-то убивают, выкинула Историка в первую попавшуюся лужу, а с бармена сбила деньги за незаконную сдачу жилья в наем.
С тех пор бармен бдительно следил, чтобы Историка вовремя вынесли вон.
Его бы после этого и на порог пускать не стоило, подумал Прометей, критически осмотрел мирно спящее на полу носатое чучело, вздохнул и привычно взвалил его на плечо.
Несколько месяцев назад Историк оказался на улице, направо и налево болтая что-то о духовном конфликте с квартирной хозяйкой: она запретила перекрывать вентиль в кранах, потому что гул воды в старых трубах пугал обитающих в ванной черепашек. Домовладелица же фыркала, мол, Историк просто-напросто перестал платить, утверждая, что финансовые отношения между людьми с одной планеты неуместны и даже опасны для выживания в среде сексуально активных инопланетных цивилизаций.
Поначалу он кантовался у собутыльников, каждый раз клянясь и божась, что останется “только на одну ночь”, и страшно всем надоел.
В тот вечер Прометей только вернулся из командировки, вполне довольный суммой, которую получил за открытие нового месторождения на Трихомонополисе, был благодушен и, можно даже сказать – с великой, правда, натяжкой, – весел. Может именно поэтому, поддавшись жалости и любованию собственной душевной добротой, он подобрал шмыгающего длинным носом унылого и голодного Историка, как приблудного щенка.
Оставшийся “только на одну ночь” Историк как-то незаметно пустил корни в просторной квартире Прометея: у порога стояли его тапочки, на батарее сохли дырявые носки, на диване появилась пушистая подушка с изображением пышнотелой красотки, а в раковине – кружка с грязными ругательствами на языке майя. Как и от щенка, от Историка не было никакой пользы, а один сплошной вред – разве что в ботинки не гадил. Но проходил месяц за месяцем, а Прометей все терпел возле себя это бесполезное убожество.
Теперь телевизор работал целыми днями, и Историк с пеной у рта доказывал, что сериалы – это антропологической срез, который может о многом рассказать человеку его склада ума и профессии, и, если вдруг он окажется на незнакомой планете, то запросто приспособится к новой обстановке, просмотрев пару серий местного "мыла".
– Да ты даже на соседней улице не выживешь, – смеялся Прометей.
Историк гордо и скорбно поджимал бледные губы, признавая, что ему нипочем не наскрести на билет на другую планету.
2.
Историк ввалился домой под утро, благоухая дешевым виски и дорогим женским парфюмом. Он был мертвецки пьян, поэтому снова нарушил одно из главных правил совместного проживания: не заходить в спальню Прометея.
– А я почту принес, – радостно провозгласил он и рухнул на пол, захрапев, кажется, еще в полете.
Злой от такого пробуждения Прометей пнул его босой пяткой по ребрам.
Историк был неисправимым бабником и постоянно влюблялся в какую-то нечисть с рогами и копытами. Особенно он жаловал мускулистых девиц с огромными мясистыми задницами. Прометей сильно не одобрял начинающуюся ассимиляцию и периодически посещал собрания радикально настроенных борцов за чистоту земной крови. Однако, судя по всему, Историк плодиться и размножаться не собирался, а извращенная любовь к инопланетным женщинам была мимолетна: Историк быстро влюблялся и так же быстро остывал, потрясенный достоинствами новой избранницы.
Что находили женщины в этом нищем, тощем, странном человеке для Прометея было загадкой. Но факт оставался фактом: они привязывались к Историку намертво, после расставания грозили покончить жизнь самоубийством, выцарапать неверному любовнику глаза или плеснуть кислотой в лицо сопернице. Страсти кипели похлеще, чем в обожаемых Историком сериалах.
Прометей был слишком раздражен, чтобы снова ложиться в постель, поэтому он собрал рассыпавшуюся корреспонденцию и пошел на кухню заваривать кофе.
В глаза бросилась яркая рекламная листовка: “Купон на посещение салона мадам Бу. С 08.00 до 09.00 утра – предъявителю купона обслуживание бесплатно. В остальные часы скидка 15% на все услуги”.
От неожиданности Прометей хмыкнул. Бесплатных купонов на посещение борделя он еще не видел. Это было очень странно. Салон мадам Бу не нуждался в подобных маркетинговых акциях, даже если принять во внимание, что с восьми до девяти утра не много найдется желающих потрахаться за деньги, но к вечеру простой утренних часов с лихвой компенсировался.
Прометей чертыхнулся, бросил взгляд на часы и поспешил в душ.
В салоне мадам Бу было тихо и пустынно. Сонный администратор принял из рук Прометея купон.
– По этому купону посетитель лишается права выбора, – предупредил он вежливо. – Если хотите нашего сотрудника по своему вкусу, вам придется оплатить услуги.
– В таком случае я воспользуюсь той, кого вы мне предложите, – ответил Прометей, очень надеясь, что его будет ждать женщина и, желательно, без рогов. Впрочем, о его предпочтениях здесь знали достаточно, чтобы не осмелиться предложить инопланетную нечисть – к чему злить постоянного клиента.
Прометея ждала не слишком молодая, но все еще красивая женщина. У неё было властное спокойное лицо с излишне крупным носом, внимательные глаза и короткая стрижка. Строгий черный костюм категорически не подходил позолоте и вычурности борделя.
По крайней мере, она была стопроцентным человеком.
Жители других планет при желании могли сделать пластику. Подрезать уши. Отпилить рога. Скорректировать цвет кожи. Хвост за ненадобностью ампутировать. Но пахли они всегда по-другому.
– Я рада, что вы так быстро откликнулись на мое предложение о встрече, – женщина вежливо улыбнулась.
– Фантазии заказчиков о способах связи со мной порой принимают причудливые формы. Вы не боялись, что купоном воспользуется мой сосед? Он, знаете, падок до халявы.
– Вряд ли этим утром он был в состоянии воспользоваться чем бы то ни было, – выказала осведомленность незнакомка.
Прометей промолчал. Он еще с порога ощутил тонкий, едва различимый аромат духов – точно такой же, какой утром принес Историк.
Она выложила на стол листок бумаги с таким количеством баррелей, что у Прометея упало сердце. Большие заказы, как правило, влекут за собой большие проблемы, а судя по обозначенному вознаграждению, заказ обещал быть огромным. И практически невыполнимым.
Но какой дурак бы так раскошеливался за выполнимое?
Задача была ясна, вопрос состоял в другом.
– Где? – уточнил Прометей.
Его собеседница ответила так хладнокровно, будто говорила про соседнюю улицу:
– Планета Ромашка.
Почему на Земле прижилось такое нелепое название, никто уже и не помнил. Прометей подозревал, что настоящее нормальный человек просто не выговорит. Лет семьдесят назад, Ромашка, как водится, процветала, и если бы не отсутствие нефти, неизвестно, кто бы диктовал основные положения Конвенции. Однако стремление жителей Ромашки слиться в экстазе с собратьями по оружию в глубинах космоса привело их в какие-то совсем другие глубины. Поговаривали, что в момент Катастрофы на ближайших к Ромашке планетах ночь была светлее дня. Еще в прометеевом детстве рассказывали страшилки, будто бы остатки жителей Ромашки теперь светятся как лампочки, а вокруг самой планеты распространяются волны невидимого и смертоносного излучения. Правда это или нет, Прометей не знал, но Ромашку облетали стороной даже контрабандисты.
– Приятно было познакомиться, – некстати вспомнил о хороших манерах Прометей. – Всех благ.
Он уже был у двери, когда его нагнал тихий голос:
– Я говорю от имени правительства планеты Земля.
Прометей остановился. Подумал. Вздохнул. И вернулся за стол, вернее, кровать переговоров.
Правительство Прометей уважал, потому что был не только патриотом, но и человеком, который искал и, что самое удивительное, находил смысл и в своей жизни, и в своей деятельности.
С раннего детства все его существование было посвящено Высокой Идее: нужно хорошо учиться не для похвалы родителей или превосходства над другими учениками, а для того, чтобы много знать. Большие, объемные, глубокие знания позволят ему служить Великому Делу.
Отец Прометея был боевым офицером, ветераном Второй Галактической. Межпланетную Конвенцию о взаимном уважении он принял, как личное оскорбление: не за такое будущее он в свое время воевал и в крейсерах горел. Он так и не нашел себе места в наступившей эпохе всеобщей толерантности и бесславно ушел из жизни, оставив сыну разваливающийся дом и светлые идеалы. Прометей не мог пойти по стопам отца: все военные службы были упразднены злополучной конвенцией; поэтому он выбрал другой путь, и ни разу об этом не пожалел.
И вот – правительственный заказ.
Несмотря на то, что нефть являлась стратегически важным для планеты ресурсом, государство позволяло качать её частным конторам, действуя по принципу «кто первый выкопал, того и скважина». Постоянными работодателями Прометея были туристические агентства, коммерческие перевозчики, торговцы и другие организации, занимающиеся межпланетными перелетами и имеющие свой транспорт. Изредка его нанимали и более солидные заказчики. Например, нефтеперерабатывающие заводы. Еще во время Первой Галактической в альянс с Землей вступили три малонаселенные планеты, которые оказались богаты ресурсами. Но с каждым столетием находить нефть становилось все труднее, и существовала реальная угроза, что через десяток поколений топливо для межпланетных перелетов придется выкупать у других рас. Фактически – попасть в полную финансовую зависимость.
Работать на правительство Прометею еще не доводилось. Это было заманчиво. Очень.
– С чего вы решили, что на Ромашке может быть нефть? – спросил он, стараясь не выдать своих эмоций.
– Наши аналитики допускают такую возможность. Характер катастрофы, произошедшей на Ромашке, наводит на вполне определенные выводы.
– Да ладно, – не поверил Прометей. – Это была очень научно развитая планета. Вряд ли они могли не знать, о том, что у них есть ресурсы.
– Это была очень закрытая планета, отказавшаяся подписать Конвенцию. Полагаю, они специально держали в тайне наличие нефти, чтобы не вызвать экспансию других планет и революционные настроения собственных граждан, которые могли захотеть строить свои корабли и свободно перемещаться по Галактике. Как вы помните, на Ромашке был тоталитарный режим, её руководство на протяжении многих веков придерживалось политики полной изоляции.
Прометей вспомнил: отец рассказывал, что после катастрофы на Ромашке поползли слухи о хорошо спланированной тайной миротворческой акции.
–Министерство стратегических ресурсов?
Она помялась, ответила с осторожностью:
– Отдел государственных тайн.
– С каких пор мои услуги могут быть востребованы вашим отделом?
– Это совместная операция, – пояснила женщина. – Чтобы два раза не летать. И это подводит нас к обязательному условию вашей экспедиции.
Примерно чего-то такого он и ждал, как только увидел размер награды.
– Вы должны взять с собой человека, которого знаете как Историка.
У Прометея непроизвольно щелкнула челюсть.
– Зачем мне этот балласт?
Женщина вздохнула.
– У Историка будет своя задача, у вас своя. Полетите вместе. Охотник за нефтью и охотник за тайнами.
Прометей все же удержался и не сказал, что думал по этому поводу. Баба, горько решил он, она баба и есть – что в борделе, что в правительстве. Пытается дать подзаработать ничтожному пропойце, с которым спит?
Когда Прометей вернулся домой, он застал Историка на полу в гостиной. Против обыкновения телевизор был выключен, а посреди комнаты стояли два огромных рюкзака.
–Я уже и вещи сложил, – сказал Историк таким голосом, что стало понятно: будь у него хвостик, он обязательно бы им завилял. – Так здорово, правда? Мы с тобой вместе полетим навстречу опасностям и приключениям!
Выглядел он вполне сносно, будто и не пил до утра.
– Ты не будешь путаться под ногами. Лезть со своими советами. И если с тобой что-нибудь случится, учти, я тебя брошу, – резко ответил Прометей.
Историк посмотрел на него неожиданно серьезно:
– А я тебя – нет, – пообещал он торжественно.
Всю дорогу Прометей изучал информацию о Ромашке, а его спутник громко и с удовольствием мечтал, на что потратит огромный заработок.
Под его разглагольствования Прометей незаметно задремал, а очнулся от острой боли в предплечье. Историк пятился назад, в руках у него был шприц.
– Что ты мне вколол?
– Витамины, – забормотал тот. – Забочусь о твоем иммунитете.
Прометей вскочил, схватил Историка за ворот:
– Что ты мне вколол? - повторил он, стараясь не сорваться на крик.
Историк хлопал редкими ресницами и выглядел напуганным.
– Прошу тебя, – взмолился он, – это всего лишь витамины. Я и себя тоже кольнул. Ничего такого, клянусь.
Можно было, конечно, схватить его за горло и сжимать до тех пор, пока вместе с бульканьем не вылетит из тщедушного тельца правда, но Прометей только швырнул Историка в угол. Тот всхлипывал и дрожал.
– Не смей больше ко мне приближаться, – велел Прометей. – Или я тебе руку сломаю.
– Дурак, – жалобно ответил Историк.
Дальнейшие выяснения отношений пришлось оставить до лучших времен, пора было пересаживаться на корабль контрабандистов, у которых, как оказалось, давно уже были налажены тайные пути на закрытую планету. Скрючившись в крохотном помещении, Прометей подумал, что в детстве счел бы такое путешествие крайне романтичным.
3.
На Ромашке их встретил усталый инопланетянин в поношенном комбинезоне защитного цвета.
– Еще одни, – сказал он равнодушно, привычно взвалил на плечи два контейнера с лекарствами и кивнул: идите, мол, за мной.
– Вы проводник?
– Я математик, – в голосе оборванца послышалась горькая ирония.
Тогда Историк вдруг низко поклонился ему, прижав кулак к груди. Математик посмотрел на него с любопытством, а потом тоже поклонился в ответ.
– Можешь звать меня Тха.
– Тха из рода Аллту?
– Тха из рода Граппу.
Историк заулыбался, будто действительно понял, о чем речь. Оглянулся на Прометея, подмигнул ему.
– Сериалы, – громким шепотом пояснил он. – Антропологический срез. Я тебе говорил! – и снова повернулся к Тха:
– Что у вас тут происходит?
– А ты как будто фильмов про пост-апокалипсис не смотрел, – хмыкнул инопланетянин. – Все то самое и происходит. Галактическое сообщество закрыло Планету. Эвакуировать живых запрещено. Не знаю, может быть, они считают, что мы заразные. Гуманитарной помощи тоже нет. Считается, что сюда лучше не летать. Вот и думай, в живых-то остались немногие, электричества нет, все разрушено, а зимы у нас, сам знаешь, какие...
– Откуда ему знать? – спросил Прометей. – В сериалах показывали?
– Надо же... человек, – Тха будто впервые увидел его. – Вы земляне или психи, или оптимисты. Три экспедиции сгинуло, а никак не угомонитесь.
– Что значит, сгинуло? – насторожился Прометей.
– А тебе не сказали? – Тха прищурился. – После взрыва здешний воздух стал непригоден для землян. Совсем.
– Неправда, – сказал Прометей быстро. – Нет такой информации.
– Ну конечно. Ты какие книжки читал, сынок? На своей родной планете опубликованные?
Стало так холодно, что Прометей покрылся мурашками. Ему показалось, что даже волосы встали дыбом. От озноба начали стучать зубы.
– Ты знал, – спросил он Историка, – что мы можем умереть здесь?
– Авось не сдохнем, – безмятежно ответил тот. – Я же нам витамины вколол.
В итоге они напились. Историк додумался притащить с собой на зараженную планету с одичавшими от голода остатками населения фляжку вискаря, и математик Тха обрадовался ей едва ли не больше, чем медикаментам.
Прометей сидел на какой-то чугунной плите, которая подозрительно смахивала на могильную, и смотрел на собутыльников. Хоть работа его и требовала частых поездок, путешествовать Прометей не любил, особенно на другие планеты. Это сейчас, в век тотальной толерантности, все расы любили друг друга, заводили семьи и рожали детей. За давностью лет позабылись ужасы Первой и Второй Галактической, но отец читал ему на ночь хроники вместо сказок. И Прометей прекрасно помнил фотографии, на которых иноземные твари душили хвостами младенцев. Казалось бы – зачем так поступать, если технологии позволяли истреблять целые континенты куда проще. Но инопланетяне долго считали людей чем-то вроде неразумных насекомых. Разворошить чужую планету им было все равно что разворошить палкой муравейник. Забава.
Потом архивы закрыли, хроники удалили из общего доступа, решив, что плохой мир лучше масштабных войн.
Было непонятно, утро сейчас или вечер: солнце, или как там называлась эта звезда, было тусклым, депрессивным. Серый унылый пейзаж, отдаленно смахивающий на земную пустыню, тянулся вокруг ровным полотном.
Прометей пытался предотвратить пьянку, объяснить, что нужно побыстрее закончить дела и убраться отсюда к чертовой матери, но Историк лишь отмахнулся, и лицо у него было при этом таким сумрачным, словно он находился на поминальной трапезе.
И Прометей смирился, уселся на свою чугунную плиту и прислушался к неспешному разговору собутыльников.
– Мы первых визитеров встречали огнем из оставшегося оружия, – рассказывал абориген. – Очень злые были на галактическое правительство, которое бросило нас тут барахтаться. А потом смекнули, что, во-первых, эти гады отстреливаются в ответ, а у нас тут каждый сперматозоид на счету. А во-вторых, от сотрудничества польза есть. В первую очередь, мы нуждаемся в лекарствах, конечно. Охотиться научился, – похвастался он. – И кому теперь нужны десятки лет, которые я потратил на высшую математику?
– Было бы на кого охотиться, – вздохнул Историк.
– Да не говори! Сплошные ящерицы да змеи! А пока мы голодаем, эти умники просто ждут, когда уровень хоть немного спадет, чтобы аннексировать нас. Тут уж кто первым успеет.
Прометея вдруг неприятно кольнула мысль, что если он действительно найдет на Ромашке нефть, то Земля очень постарается быть первой. И для местных люди будут такими же страшными врагами, как те, кто когда-то напал на его родную планету.
Он поежился и успокоил себя, что для этих оборванцев подобный исход будет благоприятным. Все лучше, чем нынешнее существование.
Прометей закурил, разглядывая Историка, попытавшись отбросить предвзятое отношение к нему, необъективность, эмоциональность. Оставить голые факты.
Он ничего не знает о прошлом Историка, о его семье и деятельности.
Историка наняло правительство планеты Земля.
Историк отлично ориентируется на чужой планете, знает местные традиции.
Математик Тха утверждает, что пребывание на Ромашке губительно для людей. Если Историк это знал еще на Земле и все равно полетел на Ромашку, значит, знает, и как избежать смертельной опасности.
Прометей чувствует себя нормально, как обычно.
Историк что-то вколол ему в плечо.
– Хэй, – позвал Прометей своего спутника, – какую тайну ты должен найти по приказу правительства?
– Во больной, – подивился Историк. – Как же я тебе расскажу, если это тайна!
4.
Следующие два дня они мотались по планете, и Прометей пытался нащупать слабый, щекочущий ноздри фон, - «запах» нефти. Весь его организм был настроен на поиск, этому предшествовали годы подготовки в специальных лабораториях, когда он чувствовал себя паршивой крысой и иногда даже терял от усталости Великий Смысл. Датчики вживлялись прямо под кожу, модифицировались органы, вводилось бесчисленное количество препаратов. Такие, как он, создавались долго и упорно, и в минуты слабости Прометей сравнивал с себя с обученными искать трюфели свиньями. Но только так можно было найти самые крохотные, самые скудные месторождения.
И это было куда дешевле, чем гонять за малыми источниками технику.
Бензин они привезли с собой, а машину дал Тха.
Разумные существа встретились им лишь однажды, это была усталая семья с детьми. Они искали столицу. Уцелевшие жители планеты старались жить вместе. Историк отдал им добрую половину своих запасов, а потом долго молчал, и спустя несколько часов буркнул ни к кому не обращаясь:
– Первобытно-общинный строй.
Впрочем, приступы дурного настроения, которых раньше Прометей за ним не замечал, сменялись привычной трескотней.
– Сколько времени тебе нужно, – приставал к Прометею, – чтобы определить, может ли тут быть нефть?
– А тебе, чтобы найти свою тайную тайну? – огрызался в ответ Прометей.
На второй день Историк надулся и ляпнул:
– А я все свои дела тут закончил, только тебя и жду.
– Да ну? – изумился Прометей. – Ты же ничего не делал!
– Если на тебя со стороны посмотреть, так ты тоже не перетрудился, - гнусно захихикал Историк, а потом безо всякого предупреждения качнулся вперед, и Прометей едва не выпустил руль из рук, очутив знакомый укол в предплечье.
Драться на этот раз Прометей не стал, тем более что Историк предусмотрительно отшатнулся, а потом извлек второй шприц и сосредоточился на том, чтобы ткнуть им себя. Видно было, что Историк боится уколов.
– Давай я, – предложил Прометей, притормаживая.
– А бить не будешь? – опасливо спросил Историк.
Прометей перегнулся назад и быстро воткнул иголку ему в ногу.
– Что это? – дежурно спросил он, не надеясь, в общем-то, на ответ.
Но Историк, которого растрогала забота Прометея, не иначе, с готовностью перелез на проваленное переднее сидение и начал объяснять.
– А это я в одном НИИ спер, еще осенью. Там лаборантка была, с Лабркона, такая знаешь...
– С рогом на лбу, – припомнил Прометей лабрконийцев.
– Не, это она отпилила, – с явным сожалением протянул Историк. – Ну, вот я и спер.
– Просто так взял и спер? Из НИИ?
Историк оживился и минут сорок рассказывал об опаснейшей операции по хищению ампул, в этой истории он выступал настоящим супергероем. И впервые, слушая байки, которые Историк с простодушным бахвальством любил травить, Прометей подумал, что кто его знает, может, так все и было на самом деле.
На пятый день они почти перестали разговаривать. Жизнерадостная болтливость Историка сама по себе сошла на нет. Часами он бессмысленно смотрел в окно, и на его лице мелькали тени каких-то сложных переживаний.
Прометей начинал приходить к мнению, что никакой нефти на Ромашке нет, но делиться своими сомнениями с Историком не спешил. Почему-то для того результат поисков был очень важен. Всякий раз, когда Прометей выходил из машины и надолго застывал, подставив лицо холодному ветру, Историк тащился следом, и глаза у него были как у преданной, голодной собаки, которая сидит у хозяйского стола и ждет кость.
На седьмой день Прометею стало ощутимо хуже. Его тошнило, голова кружилась, руки тряслись. Теперь Историк пересел за руль, а во время остановок помогал Прометею выбраться наружу. Дошло до того, что он вынужден был поддерживать его, уберегая от падения.
– Вот что значит: хороший иммунитет, – хвалил он сам себя. Действительно, по сравнению с Прометеем, Историк выглядел слишком здоровым.
На девятый день Прометей сдался.
– Возвращаемся обратно, – сказал он, разглядывая капли рвоты на своих ботинках.
– С ума сошел, – ахнул Историк. – А деньги?
– А я?
Историк долго смотрел на колючее чахлое деревце, а потом кивнул.
На десятый день, когда Историк выволок Прометея из машины, стало понятно, что эта сволочь и не думала поворачивать обратно к переходу. Он просто воспользовался тем, что пейзаж на Ромашке не отличается разнообразием, и гнал машину вперед. Стоять Прометей уже не мог, поэтому Историк аккуратно уложил его на потрескавшуюся землю.
– Хорошо? – заботливо спросил он.
– Тварь, – выдохнул Прометей устало.
Его охватило равнодушие, и он подумал, что это первый признак наступающей смерти.
– Пожалуйста, – попросил Историк с каким-то отчаянием, – попробуй еще раз.
Прометей послушно закрыл глаза, начал работать. Он слышал, как рядом всхлипывает Историк.
– У тебя есть семья? – спросил Прометей. Ему стало действительно интересно.
– Огромная, – ответил Историк быстро. – Родители, бабушки, дедушки, тетушки, дядюшки, братья, сестры, кузины, кузены...
– Я понял, – оборвал его Прометей. – Где они?
– Теперь не знаю. В детстве мне казалось, что они везде. Весь мой мир был забит родственниками до отказа. Шагу нельзя было ступить без забот очередной тетушки.
– Почему мне так плохо, а ты о тетушках рассуждаешь?
Историк вздохнул.
– Потому что энергетик больше не работает.
– Энергетик?
– Ну да, армейского образца. Его раньше солдатам давали, еще до Конвенции. Подумал, вдруг поможет тебе продержаться подольше.
Прометей открыл глаза. Серое тусклое солнце высветило сгорбленную фигуру сидящего рядом с ним человека.
– Почему ты нормально себя чувствуешь? – настойчиво повторил свой вопрос Прометей.
Губы Историка уже привычно дрогнули в дурашливой ухмылке, но в этот раз он не осмелился отшутиться.
– Ты уже знаешь ответ, – просто ответил он.
Ромашка была смертельна только для людей, вот в чем было дело.
Прометей резко сел, всем своим существом ощущая, что этот прилив сил быстро закончится – как только схлынут злость и адреналин.
– Отвези меня к переходу, – приказал он хрипло. – Мне плевать, кто ты такой.
– А как же твоя родная планета и нефть?
– Да брось, – зло сказал Прометей. – Так ты и передашь информацию на Землю.
Он увидел всплеск ужаса в глазах Историка и, удовлетворенно засмеявшись, снова упал на спину.
– И хрен ты меня заставишь работать, – пробормотал Прометей, ощущая едва ли не счастье от того, что он все-таки досадил этой твари. А еще он ощущал тот самый фон, от которого всегда проваливалось в желудок сердце. Здесь, прямо под ним, текли черные маслянистые реки.
И снова они мчались, Историк не останавливался ни на минуту, как будто не нуждался в отдыхе. Большую часть времени Прометей спал, и этот сон мало чем отличался от беспамятства. В минуты редкого просветления он все пытался сообразить, как же такое с ним могло произойти.
– Ты же все равно умрешь, – взмолился Историк на одной из остановок. На этот раз Прометей стоял, как нормальный человек. Правда, прислонившись к сухому стволу дерева.
– На этой планете не видно звезд, – с сожалением ответил Прометей.
– Ты видел, как они теперь живут, – продолжал Историк. – Если у Ромашки будет нефть, то сюда мигом слетится вся галактика. Они поставят скважины, и восстановят города, и будут больницы и школы! Когда мы еще дождемся, пока эти умники решат, что радиационный фон подходящий!
– Мне нет дела до Ромашки, – честно ответил Прометей.
– Я умоляю тебя, – и Историк встал на колени.
Прометей искренне расхохотался. Присел на корточки, уставился на несчастное, бледное лицо с трясущимися губами. Историку было нечем ему угрожать, и нечего обещать. Оставалось только умолять, и Прометей совершенно определенно не собирался упускать такой шанс. Нефть он уже нашел, теперь его с болезненной остротой интересовали тайны.
– Рассказывай, – велел он и зашелся в мучительном приступе рвоты. Долго пил воду из протянутой Историком бутылки. Дышал открытым ртом. – Как я мог не почувствовать в тебе нечисть?
– На мне еще родной дедушка эксперименты начал ставить. Считай, еще до рождения. Запах... Он появляется еще в утробе матери. Моя суррогатная мать была человеком. Я у вас на Аляске родился, чтобы ты знал. И до двух лет там жил, пока она меня грудью кормила, чтобы уже наверняка. А потом меня родители домой, на Ромашку отправили.
– Зачем им нужно было это делать с тобой?
Историк вздохнул.
– Ты не понимаешь, – сказал он. – Ромашка не контактировала с другими планетами. Мы не могли просто так взять и прилететь на Землю и устроиться официантами, например. В то же время мы должны были быть в курсе того, что происходит в мире.
– Шпионаж? – засмеялся Прометей. – Что ты мне голову морочишь! Это же какая-то старомодная чушь!
– Хорошо, что дед тебя не слышит, – улыбнулся Историк с откровенной насмешкой.
– Ты залез в постель к правительству, – сплюнул Прометей кровью. – Бабы, что с них взять. Слушай! Так вот отчего тебя все время к рогатым телкам тянуло!
– Иди ты.
– Вы договорились, что я нахожу нефть, а ты передаешь эти знания на Землю, потому что сам я уже не дотяну?
– Ну, там все сложнее было. Мне пришлось пройти кучу тестов от состава крови до психиатрической экспертизы. Живой выходец с планеты Ромашка! Да ваши чиновники готовы меня были по клеткам разобрать.
– И ты смог всех убедить в том, что нефть тебе нужна для планеты Земля? С чего бы им тебе верить?
– А что они потеряют? Какую угрозу я представляю? Они закидывают нас на Ромашку, а дальше два варианта событий. Я возвращаюсь, как договаривались, и передаю твой посмертный диагноз о наличии нефти на планете. Или я не возвращаюсь, и преданно остаюсь со своими на закрытой планете. Простая трата бюджета. Не привыкать.
– Или передаешь им неверные сведения.
Историк снова засмеялся.
–Ты правда думаешь, что в правительственных лабораториях можно соврать?
– Судя по всему, у тебя получилось, – сухо ответил Прометей.
Они помолчали, разглядывая абсолютно скучное, без единой звезды, ночное небо. Злости на Историка не было. Совсем. Прометей слишком хорошо понимал его.
– Если почувствуешь нефть, – сказал Историк просто, – ты скажешь мне, да?
– Ни за что, – злорадно ответил Прометей. – Умру, как отец – при исполнении. Служу Правительству Планеты Земля!
– Дурак, – Историк грустно улыбнулся.
– Послушай, – вдруг вспомнил Прометей. – Ты же обещал не бросать меня, а сам взял и прикончил, можно сказать, своими руками.
Историк заплакал. Слабый, жалкий, одинокий.
Прометей лег на бок, прижался щекой к чужой прохладной планете.
Земле бесполезна нефть на Ромашке. Люди просто не смогут аннексировать эту планету. Умрут в процессе. А наемники… Что же, в истории полно примеров того, как ненадежны подобные комбинации.
Ромашка будет вставать на ноги медленно, мучительно, невыносимо тяжело.
Историк проиграл, а Прометей выиграл.
Он улыбнулся, уже не ощущая тошноты. Было хорошо и спокойно. Нет уж, лучше искать нефть. Ну их нахуй такие тайны.
– Послушай же ты, – Историк был так близко, что Прометей ощущал его дыхание. – Я знаю, как ты сейчас гордишься собой. Думаешь о том, какой ты молодец, оказал великую услугу своей планете. Но ведь грань между расизмом и патриотизмом так тонка.
– Если заявите о том, что у вас есть, не успеете глазом моргнуть, как здесь будут оккупанты, – губы шевелились плохо, каждое слово давалось Прометею с большим трудом.
– Ну и пусть, – упрямо сказал Историк. – Тебе-то какая печаль! Только… Только Ромашка никогда не воевала с Землей. Это были не мы, понимаешь?
Прометей перевернулся на живот.
– Какая разница, нечисть она и есть нечисть… На слово тебе не поверят, – пробормотал он. Только что ему было легко и хорошо, а теперь снова все стало непонятным. Прометей был совершенно не уверен, что поступает правильно, и точно знал, отец бы его не одобрил. Но почему-то Великий Смысл сейчас утратил все свое величие, и опереться больше было не на что. Осталось что-то совершенно эмоциональное, глупое. Жалость?
Вспомнился прокуренный бар возле дома, ниггер-бармен, его усталая стриптизерша, родившая третьего ребенка. Презрительное великодушие Прометея: видишь, я прихожу в твой бар, и пью твое пиво, я выше вашей межрасовой похоти. Но вот он, Прометей, белый человек, подыхает в луже своей блевотины, а полу-зеленые дети плевать на это хотели.
– Помоги, - попросил он.
Историк притащил рюкзак Прометея, достал оборудование. Пальцы Прометея немели, протокол он добивал уже почти ничего не чувствуя и не видя, вслепую. Потом выдернул чип и кинул куда-то, где, по его мнению, находился Историк.
Прометей только что просто подарил бесценные сведения чужой планете. Той, которая придет на Ромашку и, может быть, оставит аборигенам жизнь. Если у Историка, конечно, получится.
Глупо как. Щедро. Толерантно, мать твою.
– Чтоб тебя, навязался на мою голову, – проворчал он. Перед его мысленным взглядом хлынули черные потоки и накрыли его с головой.
Тема: Почему важнее искать нефть, чем тайны?
Автор: tapatunya
Бета: baccarat, Aizawa
Краткое содержание: грань между расизмом и патриотизмом так тонка
Предупреждения: одно нецензурное слово
читать дальше1.
– А я вам говорю – по два барреля за тайну.
– Да пошел ты.
Историк привычно заволновался, начал торопливо доказывать свою правоту, но только запутался в заиканиях. Прометей поморщился от неловкости: Историк был недотепой и вруном, неудачником, просаживающим остатки содержимого дырявых карманов в дешевом баре.
На шесте извивалась сонная стриптизерша. Недавно она родила, и теперь у неё был дряблый живот, а на сосках время от времени поблескивали мутные капли молока. Когда кончик тонкого длинного хвоста с натужной эротичностью рисовал узоры на светло-зеленой груди, у Прометея непроизвольно дергалось веко. Он так и не научился толерантности и считал, что трахать зеленую бабу с хвостом могут только извращенцы. Но в заведении, владелец которого огромный ниггер, за подобные высказывания можно было и зубов лишиться. Поэтому Прометей только сплюнул на грязный пол и мрачно уставился на дно кружки.
– А вот скажи мне, а что будет, когда нефть закончится? – Историк неуверенно взгромоздился на барный стул рядом.
– Я останусь без работы, – равнодушно ответил Прометей. Этот трёп был у них вроде ритуала: каждый вечер - по кругу.
– Во-от, – удовлетворенно протянул Историк и ткнул пальцем в собеседника. – А тайны не закончатся никогда.
– Ну и хрен с ними, – пожал плечами Прометей, послушно отрабатывая обязательную программу. – Кому нужны твои тайны, если за них и бочонка виски не купишь?
– Два барреля за штуку.
– Да пошел ты.
Историк покачнулся и, неловко ударил Прометея по лицу. Не так, как бьют мужчины, кулаком, а открытой ладонью, совсем как истеричные дамочки из бесконечных сериалов, которые Историк прямо обожал. Он целыми днями валялся на диване перед теликом, а по вечерам выползал в бар, где пытался найти слушателей для бессвязных историй. Всякий раз, возвращаясь в город, Прометей становился свидетелем этой бессмыслицы.
Он оттолкнул Историка, и тот с грохотом, удивительным для такого тщедушного создания, рухнул с высоты барного табурета и остался лежать на полу среди пивных крышек, окурков и шелухи от арахиса, тараща круглые глаза в потолок, будто там было нарисовано невесть что интересное.
– Три месторождения за квартал? Да ты деньги лопатой, небесь, гребешь, – бармен подтолкнул Прометею очередную кружку пива. Один его глаз сильно косил, и казалось, что он следит за стриптизершей, которая уже стаскивала с себя усыпанные стразами трусики.
– Подумываю о покупке плантации зеленого чая где-нибудь в тихом месте, – ответил Прометей.
– Красавчик.
Историк, который с глубин своего падения уловил только слова “зеленый чай”, оживился.
– Фукамуситя, фукамуситя, – принялся бормотать он название традиционного японского чая, гнусно хихикая и дрыгая ногами.
– Идиот, – Прометей, не целясь, почти ласково кинул в него арахисом.
Тайны Историка остались ждать своего часа под арахисовой шелухой, и разговор перетек на более насущные темы вроде новых правил Футбольного Сообщества. Пока Прометей мотался в погоне за нефтью, Сообщество ввело ограничения в командах на количество игроков с Ахрабения – клубы жаловались, что те слишком часто рвут рогами мячи. В ответ Ахрабенцы строчили тонны писем с угрозами самоистребиться в знак протеста. Общественность, затаив дыхание, ждала массовых суицидов прямо на поле – это было куда интересней мячей на рогах.
Спустя еще пару кружек и слишком затянувшийся очередной танец стриптизерши, Прометей решил, что пора отчаливать.
– И этого забери, – опасливо крикнул бармен. Как-то он не заметил заснувшего под бильярдным столом Историка и запер того в баре на всю ночь. К утру Историк проснулся и, не сообразив в темноте, где находится, принялся так истошно кричать, что перепугал всю округу и вызвал преждевременные роды у хвостатой стриптизерши, живущей со своим ниггером в квартирке над баром. Полиция выломала дверь, решив, что кого-то убивают, выкинула Историка в первую попавшуюся лужу, а с бармена сбила деньги за незаконную сдачу жилья в наем.
С тех пор бармен бдительно следил, чтобы Историка вовремя вынесли вон.
Его бы после этого и на порог пускать не стоило, подумал Прометей, критически осмотрел мирно спящее на полу носатое чучело, вздохнул и привычно взвалил его на плечо.
Несколько месяцев назад Историк оказался на улице, направо и налево болтая что-то о духовном конфликте с квартирной хозяйкой: она запретила перекрывать вентиль в кранах, потому что гул воды в старых трубах пугал обитающих в ванной черепашек. Домовладелица же фыркала, мол, Историк просто-напросто перестал платить, утверждая, что финансовые отношения между людьми с одной планеты неуместны и даже опасны для выживания в среде сексуально активных инопланетных цивилизаций.
Поначалу он кантовался у собутыльников, каждый раз клянясь и божась, что останется “только на одну ночь”, и страшно всем надоел.
В тот вечер Прометей только вернулся из командировки, вполне довольный суммой, которую получил за открытие нового месторождения на Трихомонополисе, был благодушен и, можно даже сказать – с великой, правда, натяжкой, – весел. Может именно поэтому, поддавшись жалости и любованию собственной душевной добротой, он подобрал шмыгающего длинным носом унылого и голодного Историка, как приблудного щенка.
Оставшийся “только на одну ночь” Историк как-то незаметно пустил корни в просторной квартире Прометея: у порога стояли его тапочки, на батарее сохли дырявые носки, на диване появилась пушистая подушка с изображением пышнотелой красотки, а в раковине – кружка с грязными ругательствами на языке майя. Как и от щенка, от Историка не было никакой пользы, а один сплошной вред – разве что в ботинки не гадил. Но проходил месяц за месяцем, а Прометей все терпел возле себя это бесполезное убожество.
Теперь телевизор работал целыми днями, и Историк с пеной у рта доказывал, что сериалы – это антропологической срез, который может о многом рассказать человеку его склада ума и профессии, и, если вдруг он окажется на незнакомой планете, то запросто приспособится к новой обстановке, просмотрев пару серий местного "мыла".
– Да ты даже на соседней улице не выживешь, – смеялся Прометей.
Историк гордо и скорбно поджимал бледные губы, признавая, что ему нипочем не наскрести на билет на другую планету.
2.
Историк ввалился домой под утро, благоухая дешевым виски и дорогим женским парфюмом. Он был мертвецки пьян, поэтому снова нарушил одно из главных правил совместного проживания: не заходить в спальню Прометея.
– А я почту принес, – радостно провозгласил он и рухнул на пол, захрапев, кажется, еще в полете.
Злой от такого пробуждения Прометей пнул его босой пяткой по ребрам.
Историк был неисправимым бабником и постоянно влюблялся в какую-то нечисть с рогами и копытами. Особенно он жаловал мускулистых девиц с огромными мясистыми задницами. Прометей сильно не одобрял начинающуюся ассимиляцию и периодически посещал собрания радикально настроенных борцов за чистоту земной крови. Однако, судя по всему, Историк плодиться и размножаться не собирался, а извращенная любовь к инопланетным женщинам была мимолетна: Историк быстро влюблялся и так же быстро остывал, потрясенный достоинствами новой избранницы.
Что находили женщины в этом нищем, тощем, странном человеке для Прометея было загадкой. Но факт оставался фактом: они привязывались к Историку намертво, после расставания грозили покончить жизнь самоубийством, выцарапать неверному любовнику глаза или плеснуть кислотой в лицо сопернице. Страсти кипели похлеще, чем в обожаемых Историком сериалах.
Прометей был слишком раздражен, чтобы снова ложиться в постель, поэтому он собрал рассыпавшуюся корреспонденцию и пошел на кухню заваривать кофе.
В глаза бросилась яркая рекламная листовка: “Купон на посещение салона мадам Бу. С 08.00 до 09.00 утра – предъявителю купона обслуживание бесплатно. В остальные часы скидка 15% на все услуги”.
От неожиданности Прометей хмыкнул. Бесплатных купонов на посещение борделя он еще не видел. Это было очень странно. Салон мадам Бу не нуждался в подобных маркетинговых акциях, даже если принять во внимание, что с восьми до девяти утра не много найдется желающих потрахаться за деньги, но к вечеру простой утренних часов с лихвой компенсировался.
Прометей чертыхнулся, бросил взгляд на часы и поспешил в душ.
В салоне мадам Бу было тихо и пустынно. Сонный администратор принял из рук Прометея купон.
– По этому купону посетитель лишается права выбора, – предупредил он вежливо. – Если хотите нашего сотрудника по своему вкусу, вам придется оплатить услуги.
– В таком случае я воспользуюсь той, кого вы мне предложите, – ответил Прометей, очень надеясь, что его будет ждать женщина и, желательно, без рогов. Впрочем, о его предпочтениях здесь знали достаточно, чтобы не осмелиться предложить инопланетную нечисть – к чему злить постоянного клиента.
Прометея ждала не слишком молодая, но все еще красивая женщина. У неё было властное спокойное лицо с излишне крупным носом, внимательные глаза и короткая стрижка. Строгий черный костюм категорически не подходил позолоте и вычурности борделя.
По крайней мере, она была стопроцентным человеком.
Жители других планет при желании могли сделать пластику. Подрезать уши. Отпилить рога. Скорректировать цвет кожи. Хвост за ненадобностью ампутировать. Но пахли они всегда по-другому.
– Я рада, что вы так быстро откликнулись на мое предложение о встрече, – женщина вежливо улыбнулась.
– Фантазии заказчиков о способах связи со мной порой принимают причудливые формы. Вы не боялись, что купоном воспользуется мой сосед? Он, знаете, падок до халявы.
– Вряд ли этим утром он был в состоянии воспользоваться чем бы то ни было, – выказала осведомленность незнакомка.
Прометей промолчал. Он еще с порога ощутил тонкий, едва различимый аромат духов – точно такой же, какой утром принес Историк.
Она выложила на стол листок бумаги с таким количеством баррелей, что у Прометея упало сердце. Большие заказы, как правило, влекут за собой большие проблемы, а судя по обозначенному вознаграждению, заказ обещал быть огромным. И практически невыполнимым.
Но какой дурак бы так раскошеливался за выполнимое?
Задача была ясна, вопрос состоял в другом.
– Где? – уточнил Прометей.
Его собеседница ответила так хладнокровно, будто говорила про соседнюю улицу:
– Планета Ромашка.
Почему на Земле прижилось такое нелепое название, никто уже и не помнил. Прометей подозревал, что настоящее нормальный человек просто не выговорит. Лет семьдесят назад, Ромашка, как водится, процветала, и если бы не отсутствие нефти, неизвестно, кто бы диктовал основные положения Конвенции. Однако стремление жителей Ромашки слиться в экстазе с собратьями по оружию в глубинах космоса привело их в какие-то совсем другие глубины. Поговаривали, что в момент Катастрофы на ближайших к Ромашке планетах ночь была светлее дня. Еще в прометеевом детстве рассказывали страшилки, будто бы остатки жителей Ромашки теперь светятся как лампочки, а вокруг самой планеты распространяются волны невидимого и смертоносного излучения. Правда это или нет, Прометей не знал, но Ромашку облетали стороной даже контрабандисты.
– Приятно было познакомиться, – некстати вспомнил о хороших манерах Прометей. – Всех благ.
Он уже был у двери, когда его нагнал тихий голос:
– Я говорю от имени правительства планеты Земля.
Прометей остановился. Подумал. Вздохнул. И вернулся за стол, вернее, кровать переговоров.
Правительство Прометей уважал, потому что был не только патриотом, но и человеком, который искал и, что самое удивительное, находил смысл и в своей жизни, и в своей деятельности.
С раннего детства все его существование было посвящено Высокой Идее: нужно хорошо учиться не для похвалы родителей или превосходства над другими учениками, а для того, чтобы много знать. Большие, объемные, глубокие знания позволят ему служить Великому Делу.
Отец Прометея был боевым офицером, ветераном Второй Галактической. Межпланетную Конвенцию о взаимном уважении он принял, как личное оскорбление: не за такое будущее он в свое время воевал и в крейсерах горел. Он так и не нашел себе места в наступившей эпохе всеобщей толерантности и бесславно ушел из жизни, оставив сыну разваливающийся дом и светлые идеалы. Прометей не мог пойти по стопам отца: все военные службы были упразднены злополучной конвенцией; поэтому он выбрал другой путь, и ни разу об этом не пожалел.
И вот – правительственный заказ.
Несмотря на то, что нефть являлась стратегически важным для планеты ресурсом, государство позволяло качать её частным конторам, действуя по принципу «кто первый выкопал, того и скважина». Постоянными работодателями Прометея были туристические агентства, коммерческие перевозчики, торговцы и другие организации, занимающиеся межпланетными перелетами и имеющие свой транспорт. Изредка его нанимали и более солидные заказчики. Например, нефтеперерабатывающие заводы. Еще во время Первой Галактической в альянс с Землей вступили три малонаселенные планеты, которые оказались богаты ресурсами. Но с каждым столетием находить нефть становилось все труднее, и существовала реальная угроза, что через десяток поколений топливо для межпланетных перелетов придется выкупать у других рас. Фактически – попасть в полную финансовую зависимость.
Работать на правительство Прометею еще не доводилось. Это было заманчиво. Очень.
– С чего вы решили, что на Ромашке может быть нефть? – спросил он, стараясь не выдать своих эмоций.
– Наши аналитики допускают такую возможность. Характер катастрофы, произошедшей на Ромашке, наводит на вполне определенные выводы.
– Да ладно, – не поверил Прометей. – Это была очень научно развитая планета. Вряд ли они могли не знать, о том, что у них есть ресурсы.
– Это была очень закрытая планета, отказавшаяся подписать Конвенцию. Полагаю, они специально держали в тайне наличие нефти, чтобы не вызвать экспансию других планет и революционные настроения собственных граждан, которые могли захотеть строить свои корабли и свободно перемещаться по Галактике. Как вы помните, на Ромашке был тоталитарный режим, её руководство на протяжении многих веков придерживалось политики полной изоляции.
Прометей вспомнил: отец рассказывал, что после катастрофы на Ромашке поползли слухи о хорошо спланированной тайной миротворческой акции.
–Министерство стратегических ресурсов?
Она помялась, ответила с осторожностью:
– Отдел государственных тайн.
– С каких пор мои услуги могут быть востребованы вашим отделом?
– Это совместная операция, – пояснила женщина. – Чтобы два раза не летать. И это подводит нас к обязательному условию вашей экспедиции.
Примерно чего-то такого он и ждал, как только увидел размер награды.
– Вы должны взять с собой человека, которого знаете как Историка.
У Прометея непроизвольно щелкнула челюсть.
– Зачем мне этот балласт?
Женщина вздохнула.
– У Историка будет своя задача, у вас своя. Полетите вместе. Охотник за нефтью и охотник за тайнами.
Прометей все же удержался и не сказал, что думал по этому поводу. Баба, горько решил он, она баба и есть – что в борделе, что в правительстве. Пытается дать подзаработать ничтожному пропойце, с которым спит?
Когда Прометей вернулся домой, он застал Историка на полу в гостиной. Против обыкновения телевизор был выключен, а посреди комнаты стояли два огромных рюкзака.
–Я уже и вещи сложил, – сказал Историк таким голосом, что стало понятно: будь у него хвостик, он обязательно бы им завилял. – Так здорово, правда? Мы с тобой вместе полетим навстречу опасностям и приключениям!
Выглядел он вполне сносно, будто и не пил до утра.
– Ты не будешь путаться под ногами. Лезть со своими советами. И если с тобой что-нибудь случится, учти, я тебя брошу, – резко ответил Прометей.
Историк посмотрел на него неожиданно серьезно:
– А я тебя – нет, – пообещал он торжественно.
Всю дорогу Прометей изучал информацию о Ромашке, а его спутник громко и с удовольствием мечтал, на что потратит огромный заработок.
Под его разглагольствования Прометей незаметно задремал, а очнулся от острой боли в предплечье. Историк пятился назад, в руках у него был шприц.
– Что ты мне вколол?
– Витамины, – забормотал тот. – Забочусь о твоем иммунитете.
Прометей вскочил, схватил Историка за ворот:
– Что ты мне вколол? - повторил он, стараясь не сорваться на крик.
Историк хлопал редкими ресницами и выглядел напуганным.
– Прошу тебя, – взмолился он, – это всего лишь витамины. Я и себя тоже кольнул. Ничего такого, клянусь.
Можно было, конечно, схватить его за горло и сжимать до тех пор, пока вместе с бульканьем не вылетит из тщедушного тельца правда, но Прометей только швырнул Историка в угол. Тот всхлипывал и дрожал.
– Не смей больше ко мне приближаться, – велел Прометей. – Или я тебе руку сломаю.
– Дурак, – жалобно ответил Историк.
Дальнейшие выяснения отношений пришлось оставить до лучших времен, пора было пересаживаться на корабль контрабандистов, у которых, как оказалось, давно уже были налажены тайные пути на закрытую планету. Скрючившись в крохотном помещении, Прометей подумал, что в детстве счел бы такое путешествие крайне романтичным.
3.
На Ромашке их встретил усталый инопланетянин в поношенном комбинезоне защитного цвета.
– Еще одни, – сказал он равнодушно, привычно взвалил на плечи два контейнера с лекарствами и кивнул: идите, мол, за мной.
– Вы проводник?
– Я математик, – в голосе оборванца послышалась горькая ирония.
Тогда Историк вдруг низко поклонился ему, прижав кулак к груди. Математик посмотрел на него с любопытством, а потом тоже поклонился в ответ.
– Можешь звать меня Тха.
– Тха из рода Аллту?
– Тха из рода Граппу.
Историк заулыбался, будто действительно понял, о чем речь. Оглянулся на Прометея, подмигнул ему.
– Сериалы, – громким шепотом пояснил он. – Антропологический срез. Я тебе говорил! – и снова повернулся к Тха:
– Что у вас тут происходит?
– А ты как будто фильмов про пост-апокалипсис не смотрел, – хмыкнул инопланетянин. – Все то самое и происходит. Галактическое сообщество закрыло Планету. Эвакуировать живых запрещено. Не знаю, может быть, они считают, что мы заразные. Гуманитарной помощи тоже нет. Считается, что сюда лучше не летать. Вот и думай, в живых-то остались немногие, электричества нет, все разрушено, а зимы у нас, сам знаешь, какие...
– Откуда ему знать? – спросил Прометей. – В сериалах показывали?
– Надо же... человек, – Тха будто впервые увидел его. – Вы земляне или психи, или оптимисты. Три экспедиции сгинуло, а никак не угомонитесь.
– Что значит, сгинуло? – насторожился Прометей.
– А тебе не сказали? – Тха прищурился. – После взрыва здешний воздух стал непригоден для землян. Совсем.
– Неправда, – сказал Прометей быстро. – Нет такой информации.
– Ну конечно. Ты какие книжки читал, сынок? На своей родной планете опубликованные?
Стало так холодно, что Прометей покрылся мурашками. Ему показалось, что даже волосы встали дыбом. От озноба начали стучать зубы.
– Ты знал, – спросил он Историка, – что мы можем умереть здесь?
– Авось не сдохнем, – безмятежно ответил тот. – Я же нам витамины вколол.
В итоге они напились. Историк додумался притащить с собой на зараженную планету с одичавшими от голода остатками населения фляжку вискаря, и математик Тха обрадовался ей едва ли не больше, чем медикаментам.
Прометей сидел на какой-то чугунной плите, которая подозрительно смахивала на могильную, и смотрел на собутыльников. Хоть работа его и требовала частых поездок, путешествовать Прометей не любил, особенно на другие планеты. Это сейчас, в век тотальной толерантности, все расы любили друг друга, заводили семьи и рожали детей. За давностью лет позабылись ужасы Первой и Второй Галактической, но отец читал ему на ночь хроники вместо сказок. И Прометей прекрасно помнил фотографии, на которых иноземные твари душили хвостами младенцев. Казалось бы – зачем так поступать, если технологии позволяли истреблять целые континенты куда проще. Но инопланетяне долго считали людей чем-то вроде неразумных насекомых. Разворошить чужую планету им было все равно что разворошить палкой муравейник. Забава.
Потом архивы закрыли, хроники удалили из общего доступа, решив, что плохой мир лучше масштабных войн.
Было непонятно, утро сейчас или вечер: солнце, или как там называлась эта звезда, было тусклым, депрессивным. Серый унылый пейзаж, отдаленно смахивающий на земную пустыню, тянулся вокруг ровным полотном.
Прометей пытался предотвратить пьянку, объяснить, что нужно побыстрее закончить дела и убраться отсюда к чертовой матери, но Историк лишь отмахнулся, и лицо у него было при этом таким сумрачным, словно он находился на поминальной трапезе.
И Прометей смирился, уселся на свою чугунную плиту и прислушался к неспешному разговору собутыльников.
– Мы первых визитеров встречали огнем из оставшегося оружия, – рассказывал абориген. – Очень злые были на галактическое правительство, которое бросило нас тут барахтаться. А потом смекнули, что, во-первых, эти гады отстреливаются в ответ, а у нас тут каждый сперматозоид на счету. А во-вторых, от сотрудничества польза есть. В первую очередь, мы нуждаемся в лекарствах, конечно. Охотиться научился, – похвастался он. – И кому теперь нужны десятки лет, которые я потратил на высшую математику?
– Было бы на кого охотиться, – вздохнул Историк.
– Да не говори! Сплошные ящерицы да змеи! А пока мы голодаем, эти умники просто ждут, когда уровень хоть немного спадет, чтобы аннексировать нас. Тут уж кто первым успеет.
Прометея вдруг неприятно кольнула мысль, что если он действительно найдет на Ромашке нефть, то Земля очень постарается быть первой. И для местных люди будут такими же страшными врагами, как те, кто когда-то напал на его родную планету.
Он поежился и успокоил себя, что для этих оборванцев подобный исход будет благоприятным. Все лучше, чем нынешнее существование.
Прометей закурил, разглядывая Историка, попытавшись отбросить предвзятое отношение к нему, необъективность, эмоциональность. Оставить голые факты.
Он ничего не знает о прошлом Историка, о его семье и деятельности.
Историка наняло правительство планеты Земля.
Историк отлично ориентируется на чужой планете, знает местные традиции.
Математик Тха утверждает, что пребывание на Ромашке губительно для людей. Если Историк это знал еще на Земле и все равно полетел на Ромашку, значит, знает, и как избежать смертельной опасности.
Прометей чувствует себя нормально, как обычно.
Историк что-то вколол ему в плечо.
– Хэй, – позвал Прометей своего спутника, – какую тайну ты должен найти по приказу правительства?
– Во больной, – подивился Историк. – Как же я тебе расскажу, если это тайна!
4.
Следующие два дня они мотались по планете, и Прометей пытался нащупать слабый, щекочущий ноздри фон, - «запах» нефти. Весь его организм был настроен на поиск, этому предшествовали годы подготовки в специальных лабораториях, когда он чувствовал себя паршивой крысой и иногда даже терял от усталости Великий Смысл. Датчики вживлялись прямо под кожу, модифицировались органы, вводилось бесчисленное количество препаратов. Такие, как он, создавались долго и упорно, и в минуты слабости Прометей сравнивал с себя с обученными искать трюфели свиньями. Но только так можно было найти самые крохотные, самые скудные месторождения.
И это было куда дешевле, чем гонять за малыми источниками технику.
Бензин они привезли с собой, а машину дал Тха.
Разумные существа встретились им лишь однажды, это была усталая семья с детьми. Они искали столицу. Уцелевшие жители планеты старались жить вместе. Историк отдал им добрую половину своих запасов, а потом долго молчал, и спустя несколько часов буркнул ни к кому не обращаясь:
– Первобытно-общинный строй.
Впрочем, приступы дурного настроения, которых раньше Прометей за ним не замечал, сменялись привычной трескотней.
– Сколько времени тебе нужно, – приставал к Прометею, – чтобы определить, может ли тут быть нефть?
– А тебе, чтобы найти свою тайную тайну? – огрызался в ответ Прометей.
На второй день Историк надулся и ляпнул:
– А я все свои дела тут закончил, только тебя и жду.
– Да ну? – изумился Прометей. – Ты же ничего не делал!
– Если на тебя со стороны посмотреть, так ты тоже не перетрудился, - гнусно захихикал Историк, а потом безо всякого предупреждения качнулся вперед, и Прометей едва не выпустил руль из рук, очутив знакомый укол в предплечье.
Драться на этот раз Прометей не стал, тем более что Историк предусмотрительно отшатнулся, а потом извлек второй шприц и сосредоточился на том, чтобы ткнуть им себя. Видно было, что Историк боится уколов.
– Давай я, – предложил Прометей, притормаживая.
– А бить не будешь? – опасливо спросил Историк.
Прометей перегнулся назад и быстро воткнул иголку ему в ногу.
– Что это? – дежурно спросил он, не надеясь, в общем-то, на ответ.
Но Историк, которого растрогала забота Прометея, не иначе, с готовностью перелез на проваленное переднее сидение и начал объяснять.
– А это я в одном НИИ спер, еще осенью. Там лаборантка была, с Лабркона, такая знаешь...
– С рогом на лбу, – припомнил Прометей лабрконийцев.
– Не, это она отпилила, – с явным сожалением протянул Историк. – Ну, вот я и спер.
– Просто так взял и спер? Из НИИ?
Историк оживился и минут сорок рассказывал об опаснейшей операции по хищению ампул, в этой истории он выступал настоящим супергероем. И впервые, слушая байки, которые Историк с простодушным бахвальством любил травить, Прометей подумал, что кто его знает, может, так все и было на самом деле.
На пятый день они почти перестали разговаривать. Жизнерадостная болтливость Историка сама по себе сошла на нет. Часами он бессмысленно смотрел в окно, и на его лице мелькали тени каких-то сложных переживаний.
Прометей начинал приходить к мнению, что никакой нефти на Ромашке нет, но делиться своими сомнениями с Историком не спешил. Почему-то для того результат поисков был очень важен. Всякий раз, когда Прометей выходил из машины и надолго застывал, подставив лицо холодному ветру, Историк тащился следом, и глаза у него были как у преданной, голодной собаки, которая сидит у хозяйского стола и ждет кость.
На седьмой день Прометею стало ощутимо хуже. Его тошнило, голова кружилась, руки тряслись. Теперь Историк пересел за руль, а во время остановок помогал Прометею выбраться наружу. Дошло до того, что он вынужден был поддерживать его, уберегая от падения.
– Вот что значит: хороший иммунитет, – хвалил он сам себя. Действительно, по сравнению с Прометеем, Историк выглядел слишком здоровым.
На девятый день Прометей сдался.
– Возвращаемся обратно, – сказал он, разглядывая капли рвоты на своих ботинках.
– С ума сошел, – ахнул Историк. – А деньги?
– А я?
Историк долго смотрел на колючее чахлое деревце, а потом кивнул.
На десятый день, когда Историк выволок Прометея из машины, стало понятно, что эта сволочь и не думала поворачивать обратно к переходу. Он просто воспользовался тем, что пейзаж на Ромашке не отличается разнообразием, и гнал машину вперед. Стоять Прометей уже не мог, поэтому Историк аккуратно уложил его на потрескавшуюся землю.
– Хорошо? – заботливо спросил он.
– Тварь, – выдохнул Прометей устало.
Его охватило равнодушие, и он подумал, что это первый признак наступающей смерти.
– Пожалуйста, – попросил Историк с каким-то отчаянием, – попробуй еще раз.
Прометей послушно закрыл глаза, начал работать. Он слышал, как рядом всхлипывает Историк.
– У тебя есть семья? – спросил Прометей. Ему стало действительно интересно.
– Огромная, – ответил Историк быстро. – Родители, бабушки, дедушки, тетушки, дядюшки, братья, сестры, кузины, кузены...
– Я понял, – оборвал его Прометей. – Где они?
– Теперь не знаю. В детстве мне казалось, что они везде. Весь мой мир был забит родственниками до отказа. Шагу нельзя было ступить без забот очередной тетушки.
– Почему мне так плохо, а ты о тетушках рассуждаешь?
Историк вздохнул.
– Потому что энергетик больше не работает.
– Энергетик?
– Ну да, армейского образца. Его раньше солдатам давали, еще до Конвенции. Подумал, вдруг поможет тебе продержаться подольше.
Прометей открыл глаза. Серое тусклое солнце высветило сгорбленную фигуру сидящего рядом с ним человека.
– Почему ты нормально себя чувствуешь? – настойчиво повторил свой вопрос Прометей.
Губы Историка уже привычно дрогнули в дурашливой ухмылке, но в этот раз он не осмелился отшутиться.
– Ты уже знаешь ответ, – просто ответил он.
Ромашка была смертельна только для людей, вот в чем было дело.
Прометей резко сел, всем своим существом ощущая, что этот прилив сил быстро закончится – как только схлынут злость и адреналин.
– Отвези меня к переходу, – приказал он хрипло. – Мне плевать, кто ты такой.
– А как же твоя родная планета и нефть?
– Да брось, – зло сказал Прометей. – Так ты и передашь информацию на Землю.
Он увидел всплеск ужаса в глазах Историка и, удовлетворенно засмеявшись, снова упал на спину.
– И хрен ты меня заставишь работать, – пробормотал Прометей, ощущая едва ли не счастье от того, что он все-таки досадил этой твари. А еще он ощущал тот самый фон, от которого всегда проваливалось в желудок сердце. Здесь, прямо под ним, текли черные маслянистые реки.
И снова они мчались, Историк не останавливался ни на минуту, как будто не нуждался в отдыхе. Большую часть времени Прометей спал, и этот сон мало чем отличался от беспамятства. В минуты редкого просветления он все пытался сообразить, как же такое с ним могло произойти.
– Ты же все равно умрешь, – взмолился Историк на одной из остановок. На этот раз Прометей стоял, как нормальный человек. Правда, прислонившись к сухому стволу дерева.
– На этой планете не видно звезд, – с сожалением ответил Прометей.
– Ты видел, как они теперь живут, – продолжал Историк. – Если у Ромашки будет нефть, то сюда мигом слетится вся галактика. Они поставят скважины, и восстановят города, и будут больницы и школы! Когда мы еще дождемся, пока эти умники решат, что радиационный фон подходящий!
– Мне нет дела до Ромашки, – честно ответил Прометей.
– Я умоляю тебя, – и Историк встал на колени.
Прометей искренне расхохотался. Присел на корточки, уставился на несчастное, бледное лицо с трясущимися губами. Историку было нечем ему угрожать, и нечего обещать. Оставалось только умолять, и Прометей совершенно определенно не собирался упускать такой шанс. Нефть он уже нашел, теперь его с болезненной остротой интересовали тайны.
– Рассказывай, – велел он и зашелся в мучительном приступе рвоты. Долго пил воду из протянутой Историком бутылки. Дышал открытым ртом. – Как я мог не почувствовать в тебе нечисть?
– На мне еще родной дедушка эксперименты начал ставить. Считай, еще до рождения. Запах... Он появляется еще в утробе матери. Моя суррогатная мать была человеком. Я у вас на Аляске родился, чтобы ты знал. И до двух лет там жил, пока она меня грудью кормила, чтобы уже наверняка. А потом меня родители домой, на Ромашку отправили.
– Зачем им нужно было это делать с тобой?
Историк вздохнул.
– Ты не понимаешь, – сказал он. – Ромашка не контактировала с другими планетами. Мы не могли просто так взять и прилететь на Землю и устроиться официантами, например. В то же время мы должны были быть в курсе того, что происходит в мире.
– Шпионаж? – засмеялся Прометей. – Что ты мне голову морочишь! Это же какая-то старомодная чушь!
– Хорошо, что дед тебя не слышит, – улыбнулся Историк с откровенной насмешкой.
– Ты залез в постель к правительству, – сплюнул Прометей кровью. – Бабы, что с них взять. Слушай! Так вот отчего тебя все время к рогатым телкам тянуло!
– Иди ты.
– Вы договорились, что я нахожу нефть, а ты передаешь эти знания на Землю, потому что сам я уже не дотяну?
– Ну, там все сложнее было. Мне пришлось пройти кучу тестов от состава крови до психиатрической экспертизы. Живой выходец с планеты Ромашка! Да ваши чиновники готовы меня были по клеткам разобрать.
– И ты смог всех убедить в том, что нефть тебе нужна для планеты Земля? С чего бы им тебе верить?
– А что они потеряют? Какую угрозу я представляю? Они закидывают нас на Ромашку, а дальше два варианта событий. Я возвращаюсь, как договаривались, и передаю твой посмертный диагноз о наличии нефти на планете. Или я не возвращаюсь, и преданно остаюсь со своими на закрытой планете. Простая трата бюджета. Не привыкать.
– Или передаешь им неверные сведения.
Историк снова засмеялся.
–Ты правда думаешь, что в правительственных лабораториях можно соврать?
– Судя по всему, у тебя получилось, – сухо ответил Прометей.
Они помолчали, разглядывая абсолютно скучное, без единой звезды, ночное небо. Злости на Историка не было. Совсем. Прометей слишком хорошо понимал его.
– Если почувствуешь нефть, – сказал Историк просто, – ты скажешь мне, да?
– Ни за что, – злорадно ответил Прометей. – Умру, как отец – при исполнении. Служу Правительству Планеты Земля!
– Дурак, – Историк грустно улыбнулся.
– Послушай, – вдруг вспомнил Прометей. – Ты же обещал не бросать меня, а сам взял и прикончил, можно сказать, своими руками.
Историк заплакал. Слабый, жалкий, одинокий.
Прометей лег на бок, прижался щекой к чужой прохладной планете.
Земле бесполезна нефть на Ромашке. Люди просто не смогут аннексировать эту планету. Умрут в процессе. А наемники… Что же, в истории полно примеров того, как ненадежны подобные комбинации.
Ромашка будет вставать на ноги медленно, мучительно, невыносимо тяжело.
Историк проиграл, а Прометей выиграл.
Он улыбнулся, уже не ощущая тошноты. Было хорошо и спокойно. Нет уж, лучше искать нефть. Ну их нахуй такие тайны.
– Послушай же ты, – Историк был так близко, что Прометей ощущал его дыхание. – Я знаю, как ты сейчас гордишься собой. Думаешь о том, какой ты молодец, оказал великую услугу своей планете. Но ведь грань между расизмом и патриотизмом так тонка.
– Если заявите о том, что у вас есть, не успеете глазом моргнуть, как здесь будут оккупанты, – губы шевелились плохо, каждое слово давалось Прометею с большим трудом.
– Ну и пусть, – упрямо сказал Историк. – Тебе-то какая печаль! Только… Только Ромашка никогда не воевала с Землей. Это были не мы, понимаешь?
Прометей перевернулся на живот.
– Какая разница, нечисть она и есть нечисть… На слово тебе не поверят, – пробормотал он. Только что ему было легко и хорошо, а теперь снова все стало непонятным. Прометей был совершенно не уверен, что поступает правильно, и точно знал, отец бы его не одобрил. Но почему-то Великий Смысл сейчас утратил все свое величие, и опереться больше было не на что. Осталось что-то совершенно эмоциональное, глупое. Жалость?
Вспомнился прокуренный бар возле дома, ниггер-бармен, его усталая стриптизерша, родившая третьего ребенка. Презрительное великодушие Прометея: видишь, я прихожу в твой бар, и пью твое пиво, я выше вашей межрасовой похоти. Но вот он, Прометей, белый человек, подыхает в луже своей блевотины, а полу-зеленые дети плевать на это хотели.
– Помоги, - попросил он.
Историк притащил рюкзак Прометея, достал оборудование. Пальцы Прометея немели, протокол он добивал уже почти ничего не чувствуя и не видя, вслепую. Потом выдернул чип и кинул куда-то, где, по его мнению, находился Историк.
Прометей только что просто подарил бесценные сведения чужой планете. Той, которая придет на Ромашку и, может быть, оставит аборигенам жизнь. Если у Историка, конечно, получится.
Глупо как. Щедро. Толерантно, мать твою.
– Чтоб тебя, навязался на мою голову, – проворчал он. Перед его мысленным взглядом хлынули черные потоки и накрыли его с головой.
@темы: конкурсная работа, рассказ, Радуга-4
-
-
15.05.2013 в 23:47Большое спасибо автору, получила огромное удовольствие при прочтении. Очень удачное сочетание стиля и содержания, все детали, описания, диалоги - все, как я люблю ^^ Чудесная история.
-
-
16.05.2013 в 01:46А диалоги и детали - да, сочно.
-
-
16.05.2013 в 15:08Зачлось на ура.
-
-
16.05.2013 в 17:37Довольно легко и живо написано, до тех пор, пока авторуне становится скучно или непонятно, как подавать информацию.
/Bad Cop mode on
Потому что подавать ее вот так:
Правительство Прометей уважал, потому что был не только патриотом, но и человеком, который искал и, что самое удивительное, находил смысл и в своей жизни, и в своей деятельности.
С раннего детства все его существование было посвящено Высокой Идее: нужно хорошо учиться не для похвалы родителей или превосходства над другими учениками, а для того, чтобы много знать. Большие, объемные, глубокие знания позволят ему служить Великому Делу.
Отец Прометея был боевым офицером, ветераном Второй Галактической. Межпланетную Конвенцию о взаимном уважении он принял, как личное оскорбление: не за такое будущее он в свое время воевал и в крейсерах горел. Он так и не нашел себе места в наступившей эпохе всеобщей толерантности и бесславно ушел из жизни, оставив сыну разваливающийся дом и светлые идеалы. Прометей не мог пойти по стопам отца: все военные службы были упразднены злополучной конвенцией; поэтому он выбрал другой путь, и ни разу об этом не пожалел.
это а) портить до этого неплохого персонажа б) резко увеличивать вероятность стремительного слияния курсора с крестиком.
Если требовалось сделать его принципиальным - почему не штрихами, отдельеыми мазками то тут, то там - ведь у текста достаточно большой объем, чтобы можно было это себе позволить.
Нефть как реальная нефть - это свежий ход, не думал, что кто-то рискнет.
О сюжете... аут нихиль.
О логике... аут нихиль.
Еще и расизмом по голове ударили из-за угла на прощание. Причем это был такой расизм-вуайерист, показался и сбежал. А ГГ вопреки всем своим идеалам взял и слился. Почему? Загадка. Затылок от расизма до сих пор болит.
-
-
16.05.2013 в 18:06Спасибо автору, замечательный рассказ!
-
-
16.05.2013 в 18:24Фубля!
Извините. Но чо-то я знатно просквикался и тут, и далее по тексту, везде, где автор заигрывает с пошлостью-лайт.
Как вы помните, на Ромашке был тоталитарный режим, её руководство на протяжении многих веков придерживалось политики полной изоляции.
Смеяться тут, как бы говорит нам название планеты.
Земле бесполезна нефть на Ромашке. Люди просто не смогут аннексировать эту планету.
Вот на этом я слегка выпал. Если Земле бесполезна нефть, то о чём вообще вторая часть текста? То есть кто его туда послал? Не люди? Это тайный заговор ромашкинцев? Эээ... В чём был смысл Прометею замалчивать, что он обнаружил нефть? Ничего не понял.
Написано живенько, даже "жирненько", но что это было, к чему тут вся эта пилюпа про расизм и принципиальность гг, в чём заключается хитрая интрига, - мне не дано, короче. И текст в целом оставляет впечатление "ээ, чо?".
-
-
18.05.2013 в 15:09Ваще не понял, зачем землянин слил в конце инфу. Внезапное размягчение перед смертью?
Недопонял, зачем Историк, если можно чип на одежду. Ну или заставить его регулярные доклады в центр слать с копиями инфы с его чипов.
Очень жаль, что хотя бы одним предложением не описана основанная на нефти межзвёздная тирьямпампация -- ну, или нахуа им ещё нефть.
Но написано классно, залпом проглотила.
-
-
19.05.2013 в 11:19Главное впечатление от текста: Историк! Историк прекрасен весь, от кружки с ругательствами на языке майя, гнусным дрыганьем ногами, бабами бесконечными, Как же я тебе расскажу, если это тайна! и т.д. Ну, и Прометей, потому что без Прометея к чему бы относились все эти дрыганья ногами. Вообще прекрасные какие-то персонажи, особенно во взаимодействии, так завязаны друг на друга *__*.
Еще я очень пофапал на нефть, как ее видит Прометей, все его сенситивнывные заморочки.
Прыжки персонажей по планете оставили ощущение, что они были написаны "для сюжета", а главная часть текста - это все равно та сладостная предыстория, которая закончилась с их отлетом на Ромашку. Может, потому что было мало статических описаний, в осном диалоги и пояснения типа "они мотались туда-сюда". И еще показалось, что агонирующий Прометей ведет уж очень долгие диалоги, которые просто обязаны были его вымотать с середине.
Но все равно текст очень понравился. Особенно как написано *___*
-
-
20.05.2013 в 00:19Связь идеи с темой, в принципе, рассмотреть можно, если принять за точку отсчета, что тайна - фикция для лошков, Историк ничего не ищет, потому что тоже считает, что лучше искать нефть, потому что поганенькая нефть лучше глобального секрета, как тот худой мир и добрая война) Но это так, за ушки, вообще да, тема и идея как-то в несколько параллельных плоскостях.
А детали и некоторые, ы-ы, риторические фигуры - угу, ды, заходят)
читать дальше
Ну такая штука, живенькая, но вот да, оставляет ощущение "побегушек для сюжета" и ощутимо распадается на две части. И с идейно-тематической точки зрения все пластами идет, не монолитно.
Но зачлось бодро, спасибо за текст.
-
-
20.05.2013 в 15:46-
-
20.05.2013 в 15:47-
-
20.05.2013 в 16:55Очень понравилась идея "специально обученных" людей на поиски нефти.
Финал вызвал эмоции, а это очень здорово.
Только все же сюжет недокручен. Непонятно, бесполезна ли нефть на Ромашке Земле или все-таки нет. Было бы классно, если бы герой сам в финале понял, что ничего не понял, и разыграли его вообще вслепую и так он и помрет, ничего не поняв, но поступив вроде как по совести.
И немного все-таки товарищ протупил, не задумавшись, с чего бы это именно присутствие этого случайно пибившегося к нему человека требуется для сомнительной миссии.
4/8
-
-
22.05.2013 в 15:42Я спрашивала, и я это предложение отметила, потому и спрашивала. Ну потому как межзвёздные перелёты на нефти, да даже и на бензине, вы меня уж простите, но выносят моего обычно смирного обоснуя в другое измерение)))) Хотелось бы хоть пару слов -- мол, нефть распадалась в чреве тирьямпампатора моментально, оставляя едкий запашок, проникавший даже сквозь вакуум-камеру бла-бла-бла)))))
-
-
22.05.2013 в 15:49Кстати, производство пластмасс не на основе нефтеуглегазопродуктов - не освоили ж пока?
-
-
03.06.2013 в 23:14Впечатление: колоритный историк, колоритно до отлета на Ромашку, при этом провисает сюжет, а ксенофобия, о которой вроде бы хотели поговорить, кажется прилепленной на живульку - как в том анекдоте про "секс по-испански".
2/5
-
-
04.06.2013 в 13:57Чисто субъективное - тоже ужасно сквикнулась на молоко, как-то неожиданно оно на меня
5/7
поползла в тотализатор
-
-
04.06.2013 в 14:00-
-
04.06.2013 в 14:31В целом так.
Что это было и зачем, я не оч понял. Логику тоже не оч понял.
Но мне очень понравился Историк (прямо мимимимими), понравился весь сеттинг с Конвенцией и прочей толерантной лабудой, и даже местами понравился Прометей.
Оценку чуть позже.
-
-
04.06.2013 в 21:17дайте мне таблетку от жадности!..И не потому, что "тема не раскрыта" (наоборот, автор, вы - молодец, в недлинный рассказ вы уместили целый и живой мир будущего), а потому, что этот мир и этих героев хочется узнать до мельчайшей детали(ну и чтобы у выживших на Ромашке всё было хорошо).Толерантность, да5\10
-
-
04.06.2013 в 23:20-
-
05.06.2013 в 23:28Очень приятный рассказ. Спасибо за доставленное удовольствие!
-
-
09.06.2013 в 00:30-
-
12.06.2013 в 20:00-
-
26.06.2013 в 21:22-
-
26.06.2013 в 21:23-
-
28.06.2013 в 18:04Мне понравились персонажи во взаимодействии, но отдельно друг от друга они кажутся уж очень... эээ... гротескными? Не говорю, что шаблонными, а именно подогнанными друг под друга. Вроде, если выкинуть что-то у одного из них, то их дуэт уже не будет цельным.
И вот, вроде, вы про нефть сказали в лоб, про тайны тоже туда же, а потом от темы отошли.
Вообще складывается впечатление, что после вылета ребят автору надоело писать, поэтому он кратенько и без особых украшений пересказал весь путь Историка с Прометеем.
3/7
-
-
28.06.2013 в 23:34-
-
29.06.2013 в 20:27Но после "приромашкивания" всё скатилось.
К тому же, хотелось бы, чтобы тема толерантности была бы раскрыта получше, а то как-то сумбурно и непонятно, а автор-то на каких позициях?
А вот с раскрытием главной темы интересно получилось, но несколько запутано.
4/6
-
-
30.06.2013 в 01:31-
-
30.06.2013 в 01:45