Ну а здесь, знаешь ли, приходится бежать со всех ног, чтобы только остаться на том же месте (с)
Название: Князь
Тема: «За того парня» (или «Заговор переодетого меня»)
Автор: jotting
Бета:
Пиковая стража
Краткое содержание: Если бы не свитер, возможно, всё обошлось бы гораздо меньшей кровью.
Предупреждение: обсценная лексика,ау, оос герои укурены и «адекватных человеческих реакций» у них нет
Комментарии: разрешены
Если бы не свитер, возможно, всё обошлось бы гораздо меньшей кровью.
Свитер появился в его гардеробе так.
— Милая, мы собирались на пляж, но там ливень с ветром, а на после обеда штормовое предупреждение.
— Ах, какая жалость. Какая жалость, что нет ещё грозы, тогда плавать было бы ещё веселее.
В этом месте он в очередной раз порадовался за себя, что выбрал себе в девушки именно эту девушку.
— То есть ты одобряешь, что я прикупил термос побольше и уже залил туда кофе покрепче и погорячей?
— Погорячей? Хочешь сказать, твоя морозоустойчивость пасует перед штормовым предупреждением?
— Только сопровождаемым резким понижением температуры, как сегодня обещают.
— Тогда простительно. Накинешь куртку, может, чтобы я не смотрелась рядом с тобой эскимосом?
— А у меня есть куртка?
— А у тебя нет куртки?
Как-то каждый раз оказывалось, что, предугадывая его слова, догадываясь о его мыслях, зная наперёд его реакции, милая регулярно обнаруживала такую вот неосведомлённость о бытовых мелочах. Впрочем, на то они и мелочи, чтобы совершенно не портить отношения.
Даже наоборот: когда через пару месяцев ему торжественно презентовали собственноручно связанный тёмно-синий — его любимого цвета! — свитер, первый и единственный предмет теплее футболки в его гардеробе, он решил, в первый и единственный раз в своей жизни, что влюблён. И что женится.
Именно в этом свитере он и вышел в тот злополучный день из дома — не то чтобы опять прогнозировали шторм и похолодание, но планета со своей разницей дневной и ночной температур не оставляла выбора людям, работающим полный рабочий день — вышел и, тщательно избегая встречаться взглядами с прохожими, пошёл своей обычной дорогой на работу.
Когда психологи советуют менять обычный маршрут пути на работу, чтобы преодолеть однообразие, которое является одной из причин депрессии у вполне вроде бы успешных, состоятельных людей — не верьте. Дело не в депрессии и разнообразии. Дело в безопасности.
Правда, это он потом понял. В тот момент он шёл свои ежедневные десять минут пешком, наслаждаясь свежим воздухом (вот что бы ему не взять, для разнообразия, опять же, и сесть на аэробус? Хотя аэробусы при его телепатической чувствительности всегда были последним вариантом, но что ему стоило воспользоваться аэробусом в качестве очередной авантюры? Насколько многое это бы поменяло), глядя себе под ноги, и обратил внимание на стабильно висящий над головой аэрокар, на поворотах заслоняющий солнце, только минуте на седьмой.
«Хм», — подумал он.
«Опа», — подумали в аэрокаре и моментально закрылись сильнейшим телепатическим щитом.
Это его удивило, пожалуй, больше, чем сам факт преследования. Да и он вовсе не собирался глубоко копать, так, чисто узнать, долго ли ему будут закрывать приятное и ласковое прикосновение нечастого здесь солнца...
В этот момент он ещё мог что-то изменить: он обвёл глазами окрестности и увидел торгующего какой-то шаурмой паренька на углу. Но при пристальном взгляде на незнакомого человека тщательно выстраиваемая плотина, защищающая от посторонних мыслей, угрожающе затрещала: «Холодно-то как, мать её растак», «Мясо хреновое, придётся специями», «Ай, идиоты, спалились...» — и он решил, что не готов ради подозрений, да пусть даже и не подозрений, а настоящих сталкеров, окунаться снова в ад близкого общения с незнакомыми людьми.
Сталкеры ведь в основном безобидны. А иногда и вовсе полезны: когда милой на днях примерещилось, что кто-то на неё из дома напротив в оптику смотрит, как было не воспользоваться предлогом и не устроить театрализованное раздевание перед окном со снятыми светофильтрами?
Увлекшись воспоминаниями о том, что последовало за раздеванием, он свернул на узкую, засаженную кустами аллею — финишную прямую на пути в офис.
На повороте он ухватил краем глаза сочный, насыщенный синий цвет сзади.
И обернулся.
И столкнулся нос к носу с высоким черноволосым человеком с неприятной, но жутко знакомой ухмылкой.
— Попа-а-ался, — протянул человек неприятным, но жутко знакомым голосом, и подумал при этом: «Какой классный цвет у свитера».
По этой мысли он и понял, что глядит в глаза своего двойника. Серьёзно: тот же рост, та же фигура, та же причёска, ухмылка углом рта, интонация в голосе, только неужели у меня она так же неприятно звучит? — это он еще успел оценить перед тем, как двойник шарахнул ему по мозгам сильнейшим пси-ударом.
Эх, а мог бы тихо и безболезненно схлопотать по затылку и не мучиться. Он упал на колени и пытаясь ладонями удержать страшенную боль в висках. Не получилось: боль вытекла с глазами, вырвалась изо рта криком, затопила мысли, залила всё тело.
Только потом он понял, что это было только начало.
Было больно — как будто кто-то ужал всю вселенную в два миллилитра и ее, пытающуюся развернуться обратно по всем направлениям, шприцем с невозможной иглой вколол глубоко в мозг через центр лба, прямо сквозь кость. А потом иглу выдернули — и, наверно, ему мгновенно разнесло черепную коробку, потому что дальше было темно, очень долго темно. А потом стало еще и тихо, но не до звона в ушах, а так просто, когда можно услышать, что где-то — в другой, уцелевшей вселенной? — шелестит дождь, изредка звучно (но совсем не в такт равномерному ненавязчивому пиканью над ухом) прикладывая парой капель по металлическому подоконнику, а где-то еще шелестят страницы, и мужской голос негромко и мягко, лениво раскатывая «р» и вообще примурлыкивая на паузах, читает вслух:
— Если этот вот Король вдруг проснется, ты сразу же — фьють! — потухнешь, как свеча!
— Ой! — пугается другой голос, тоненький, детский. — Он ведь не проснется? Не проснется, да?
— Может и проснется, — зевок, — а может и нет. Слушай дальше...
«Проснется, — подумал он. — Вот сейчас еще чуть-чуть, и я тоже проснусь», — но голоса уже начали плыть, отдаляясь от него куда-то за ту вселенную, где шумел дождь, а может и дальше, и он рванулся следом, опасаясь потерять, наткнулся на что-то жесткое, тепло и щекотно дохнувшее ему в висок тем же голосом с примурлыкиванием:
— С возвращением в наш дерьмовый мир, Князь.
Князь? Нет же. Меня зовут... Меня ведь как-то зовут, верно? В мозгу угрожающе всколыхнулись остатки двухмиллилитровой вселенной и слизнули замаячившее было воспоминание, подсунув вместо него нечто, лозунговостью своей напоминающее назаборную надпись: «Князь — козел!», — и, к несчастью, там больше ничего не просматривалось, даже причитающихся зазаборных дров. Князь тяжело вздохнул и все-таки разлепил глаза.
Мурлыкающий обитатель дерьмового мира оказался длинным и жилистым рыжим мужиком в разодранной на плече серой майке и застиранных до бурого оттенка — некогда зеленых — штанах. На руках и плечах — среди россыпи светлых веснушек нежно-белые шрамы (полоски от порезов, бесформенные пятна от ожогов, один круглый — огнестрельный?), на роже — устрашающе дружелюбный оскал и не сочетающийся с ним настороженный взгляд — как будто рыжий ждал, что вот сейчас в любую секунду Князь превратится в зубастого гада и оттяпает руку, которой его за плечо придерживают. Проверить догадку насчет ожиданий можно было только одним способом, и Князь потянулся пси-полем к рыжему и почти сразу же застрял, прямо на поверхности собственной кожи, даже за границу одежды — эй, это что за больничная пижамка и где мой свитер? — не дотянулся.
— Они на тебя ограничитель повесили, — пояснил рыжий, на всякий случай отдергивая руку. — Побоялись, что ты кому-нибудь мозги поджаришь.
— Ограничитель? — не понял Князь. — Как для буйных психов, что ли? Для телепатов такие есть?
— Вот это здрасте вам, приплыли. Это ты мне тут потерю памяти симулируешь? Я, может, только благодаря этому ограничителю третий год без необратимых повреждений головы.
— Приплыли, ага. Это ты мне тут меня обвиняешь в том, что я на тебе три года в ментальных ударах упражняюсь? Я, может, и козел, но не настолько же!
Рыжий оскалился еще шире и за одно мягкое, едва уловимое взглядом движение сцапал Князя за горло, прижался лбом к виску и на выдохе проурчал:
— На, сука, смотри.
Воспоминание оказалось внезапно объемным — рыжий, оказывается, помнил сразу кучу мелких деталей: и терпкий запах сигарет от собственной одежды, и привкус выдыхающейся, уже не сладкой, но все еще щекотно раздражающей язык клубничной жвачки, из которой он надувал пузыри, и зудящую боль в недавней царапине на плече, и шероховатость страниц старой бумажной книги в руках, и затекшую ногу, и возмущенное взвизгивание шарниров в двери, распахнувшейся после пинка снаружи, и крайне недружелюбные интонации в голосе, который Князь с изумлением опознал как свой собственный:
— Я тебя там жду, а ты тут книжечки почитываешь?
— Князь, — после секундного удивления начал рыжий, мрачно ухмыльнувшись от уха до уха, — вот телепат у нас, вроде, ты, а почему-то думаешь, что я твои мысли должен читать. А я, видишь ли, при любом раскладе предпочел бы не, потому что знать не хочу, где и в каких позах ты имел всю технику и техников в моем лице.
Почему тот он, который в воспоминании, так взбесился, что на безобидную, в общем, реплику, двинул рыжему пси-полем по мозгам — да так, что у того после адского взрыва головной боли один глаз на какое-то время видеть перестал — Князь так и не понял. Неужели ухмылка была настолько паскудной, что хотелось срочно чем-нибудь рыжего уебать?
— А может ты мне врешь? — предположил он, когда рыжий прекратил с ним бодаться и шею тоже отпустил, и нервно потер след от пальцев на горле. — Склеил из левых воспоминаний одно и образ мой присобачил?
— Ты ж моя радость, ты и правда нихера не помнишь, — и в самом деле препаскудно ухмыльнулся рыжий, этаким танцевальным шагом развернулся, упал на соседнюю кровать мордой в подушку и затих.
Ну охренеть.
Князь помолчал, разглядывая комнату: две узкие кровати вдоль синевато-белых стен, две тумбочки в изголовье (на той, возле него равномерно пищал древний как говно мамонта кардиомонитор), зарешеченное окно, драное полимерное покрытие на полу, шкаф возле двери — больничная палата в каких-то очень отдаленных от космических центров ебенях. Такое только на Земле бывает.
Сосед по палате продолжал усиленно притворяться спящим, монитор — пищать, откуда только данные брал. Хотя... Князь оттянул ворот своей пижамки — ну, так и есть. Слева на груди, немного ниже ключицы обнаружился клещом впившийся в кожу плоский датчик размером с ноготь. А судя по неприятному истончению пси-поля вокруг датчика, функции ограничителя телепатии выполнял он же, и снять эту хрень — Князь попытался поддеть краешек и раздраженно зашипел, удостоившись ощутимого укола электричеством — пока что не представлялось возможным.
— Не ковыряй, — пробубнил рыжий в подушку. — Сердце рядом, откачивай тебя потом снова.
— Мы же в больнице, разве нет? Найдется, кому откачать.
Рыжий приподнялся на локтях, на кошачий манер потянулся, сел на пятки и зевнул во всю пасть.
— Мы, радость моя, в психушке. И хотя док будет очень расстроен, если потеряет такой замечательный объект для изучения, но действительно может и не успеть с кодом деактивации и дефибриллятором.
— А почему мы здесь?
— Формально, потому что мы оба — агрессивные мудаки и психопаты. Ты без повода кипятил троим людям мозг, пока у них кровь из глаз и ушей не потекла, на случай, если тебе это интересно. Если неинтересно, я замучил до смерти пятерых. Психушку, а не вышку нам прописали, ибо затейник-док всю жизнь мечтал поковыряться в башке у телепата, а я просто из-за своего обостренного восприятия встрял. Еще вопросы?
Обостренное восприятие, значит. Вот почему у него в воспоминаниях много левой херни, к делу не относящейся, оказалось.
— Что-то не похож ты на злобного маньяка, особенно когда рожей своей людям в лицо не лезешь, — заметил Князь. — И я не похож, я вообще добрый и все такое.
— Что-то мне все больше кажется, что док тебя довел до раздвоения личности, или как там оно по-умному называется.
— Диссоциативное расстройство идентичности. Как тебя зовут?
— Рыжий, — как само собой разумеющееся пожал плечами рыжий.
— Не хочешь говорить, так бы сразу и сказал.
— Если бы я помнил, как меня на самом деле зовут, так бы сразу и сказал, — огрызнулся Рыжий. — Как-то на «А», вроде бы. Процентов на шестьдесят уверен. А то док прописывает витаминки, много и разных, после них глаза трудно открывать, не то что думать.
Витаминки, значит. Не после таких ли витаминок он сам помнит только то, что было после начала пробуждения? О, кстати...
— А что за ребенок тут был? — спросил Князь. — Девочка, кажется. Ты ей книжку читал... — и осекся, глядя, как резко побледнел и нахмурился Рыжий.
— Тебе показалось, — мрачно ответил он. — Ее зовут Лили. И нет, никого здесь не было, иначе док начнет из меня вытряхивать, где это она от него прячется, я, понятно, всяким старым педофилам детей не сдаю, и тогда мне вкатят что-нибудь веселенькое, чтобы я на пару дней отправился в страну чудес поговорить с воображаемыми друзьями. Ну, или вообще грохнут, и некому после этого ее защищать будет. А если ты спросишь дока на этот счет, то он тебе скажет, что я шизофреник, он не педофил, а у Лили серьезное заболевание, поэтому ей нужен врачебный уход. Вранье страшное. А у Лили просто абсолютная память.
Просто. Офигеть как просто.
В шкафу ожидаемо оказались заняты две полки. На одной, повыше, вещи были придавлены стопкой из пяти потрепанных, с обмохренными краями книг (а на обложке верхней давно выцвели и вытерлись все буквы, с трудом удалось разобрать только первые: «Ох», «Сн»), так что Князь решил, что это ни разу не его, наугад выудил со второй смену одежды и потащил с плеч пижамную рубаху.
— А что, демонстративных выставлений меня в коридор не будет? — поддел Рыжий, выудив из-под подушки пачку сигарет и столетней давности бензиновую зажигалку и устраиваясь на подоконнике.
А? Князь чуть в штанинах от внезапности вопроса не запутался. Да ладно, не могло такого быть. Как будто никогда общими раздевалками и душем не пользовался.
— Ну выйди, если стесняешься, — как можно более равнодушно пожал плечами Князь. — А это, часом, не ты меня в эту пижамку переодевал?
— Не, — Рыжий фыркнул дымом в палату и только потом поспешно распахнул окно. — Медсестра.
— Красивая?
— Охренительная, — судя по обозначенному рукой в воздухе изгибу, посмотреть там точно было на что. — Она через пару часов витаминки притащит — увидишь.
— Ага, — сказал Князь, застегивая штаны и печально встряхивая вроде бы чистую черную футболку. — Спрошу у нее, где мой свитер. Темно-синий такой, с высоким воротником, мне его девушка подарила, сама три месяца вязала. Я утром из дома в нем вышел.
Нет, подождите-ка. Утром он в любом случае ни в каком свитере из дома выйти не мог, потому что был здесь без сознания. Так? Рыжий, вон, тоже так думает, раз уж снова уставился. Но свитер ведь точно был. Когда-то. Значит, и девушка должна была быть. А он сейчас, если верить Рыжему, в психиатрической больнице за то, что убил — или, в лучшем случае, серьезно покалечил — троих. Нет. Стоп. Это плохой ход мысли, так можно много чего надумать. Сначала нужно вспомнить, кто он сам — кто такой в действительности человек по прозвищу Князь, — а потом выяснять все остальное.
— Девушка, а? — заинтересованно переспросил Рыжий, наклонив голову к плечу. — Как выглядит, как зовут?
— Понятия не имею, — честно признался Князь, тщетно прислушиваясь к пустоте в мыслях. — Почему-то мне кажется, что ее как-то на «А» зовут. И глаза у нее зеленые.
— Ну, — сказал Рыжий, в длинных паузах между словами выдыхая дым через нос. — А еще она рыжая, под два метра ростом и мужик. Только я вязать не умею. Придумай что-нибудь другое.
— Но свитер-то у меня был!
— Да у тебя, может, и девушка была, откуда я знаю. На «А», зеленоглазая, не два метра и не мужик. Только не раньше, чем три года назад.
Да это-то понятно. Только непонятно, почему кажется, что это было недавно. А может Рыжий врет или у него проблемы с вычислениями давности событий. А может не врет, и тогда это все как-то печально выглядит. А ведь если девушка была или даже до сих пор есть, то как там она без него? Князь попытался представить ее, зеленоглазую на «А», три раза отогнал настырно влезающий, нахально лыбящийся и все портящий образ соседа по палате, поймал наконец что-то похожее на воспоминание: зеленые глаза, русые волосы, и — воспоминание булькнуло куда-то вниз, и вместо точных черт лица коварно показало вырез светлого летнего платья. Вот всегда так: пытаешься вспомнить лицо, а в итоге видишь только сиськи — ну не мудак ли?
— Ты там еще здесь? — весело обеспокоился Рыжий, не получив ответа на предыдущую реплику.
— Да. Убеждаюсь в мысли, что я мудак, — глубокомысленно сказал Князь.
— Ага? И в чем выражается?
— Я девушку свою попытался вспомнить.
— И?
— Сиськи! И все.
Рыжий, поперхнувшийся дымом еще на восклицании, скорчился на подоконнике и издал стонущую смесь кашля со смехом, больше похожую по звуку на предсмертные завывания двигателя с устаревшего межпланетного истребителя LS-3.
— Ну, хоть что-то ты о ней точно помнишь, — севшим голосом заключил он, выкинул окурок в окно, осторожно вдохнул, чтобы снова не зайтись в кашле — и, запрокинув голову, с этаким горловым клекотом демонически захохотал.
— Скотина, — беззлобно бросил Князь. — Нехорошо от девушки, которой ты в любви признавался и обещал никогда не забывать, помнить только сиськи.
— А я тебе сразу говорил, что ты мудак, — пожал плечами внезапно переставший ржать Рыжий и, тихо выматерившись, свалился с подоконника всеми четырьмя лапами на пол.
— Ты чего?
Рыжий помотал головой, мол, ничего, сейчас пройдет, махнул рукой куда-то себе за спину, прежде чем тяжело опереться на обе и низко опустить голову. На загривке у него, как раз у самой линии роста волос темнели два клеща-датчика по обе стороны от позвоночника.
— Слишком сильный эмоциональный всплеск, — пояснили от входной двери, успевшей в незамеченный Князем момент бесшумно отъехать в сторону. — С его букетом диагнозов это не самый лучший признак. Останавливаем, как можем, — и в палату шагнул человек в белом халате.
— Добрый день, — сказал человек. — Как вы себя чувствуете?
Если бы до сегодняшнего дня Князю показали этих двоих — Рыжего и доктора — и спросили бы, кто из них, по его мнению, опасный псих, Князь бы без раздумий указал на доктора. Ну не внушает доверия человек с намертво наклеенной на рожу гаденькой вежливой улыбочкой. Не улучшал впечатления ни белый квадрат повязки на правом глазу, ни как попало собранные в хвост длинные, ниже плеч темные волосы, ни бейдж «Дж. Смит, доктор медицины», ни разноцветный плоский леденец в нагрудном кармане, ни основательные такие мозоли на руках — тяжелая работа? оружие?
— Может хоть вы мне объясните, почему я ничего не помню? — осторожно сказал Князь.
— Понятия не имею, — беспечно развел руками доктор. — Предположительно, вы пытались сломать ограничитель с помощью пси-поля, и вместо поглощения телепатической волны ограничитель ее отразил к источнику. Как ощущеньица, кстати?
— Хреновые.
— Зато теперь вы точно знаете, что чувствуют живые существа, когда им телепат просто так по голове бьет. И не просто так — тоже. И что-то я забыл... Ах да, — доктор пошарил по карманам и выудил оттуда перо, ключ-карту, еще один леденец на палочке и чайную чашку со свернутым в трубку куском прозрачного пластика в ней (и Князь, в общем, не удивился бы, достань он из кармана еще и кофейник, огнетушитель и пару лыж).
Кусок пластика по разворачивании оказался всего-навсего небольшим планшетным компьютером, который честно показывал, что сегодня шестнадцатое марта, четыре часа и восемнадцать минут дня и что объект под кодом C4354193 испытывает сильную боль вследствие неадекватного набора сигналов нервной системы. Доктор деловито потыкал в планшет, дважды подтвердил отмену воздействия (Рыжий, тяжело и шумно выдохнув, совсем завалился головой на локти, и Князь бросился его придержать) и, с прискорбием констатировав отсутствие судорог, развернулся и вышел.
— Гребаный дурдом! — возмутился Князь вслед и осторожно опрокинул Рыжего на бок.
Рыжий сначала булькнул что-то, два раза как-то конвульсивно не то кашлянул, не то фыркнул, вытер пасть тыльной стороной руки и только после этого внятно, хотя и с невеселой нервной усмешечкой сказал:
— А я, по-твоему, о чем тебя предупреждал?
На кровать Рыжий вполз сам и, откинув подушку, устроился на спине.
— Может тебе воды принести? — спросил Князь. — Или, там, медсестру позвать?
— Нафиг, — отмахнулся Рыжий. — Тем более, до сестринского поста идти опасно, потому что он на первом этаже, а у нас оружия нет.
— Не понял. А на лестнице что, дежурит толпа голодных и злых зергов?
— Зергов придумали почти четыре века назад, и, знаешь, что-то мне все больше кажется, что они как-то более симпатичные создания, чем реальные люди. Вот смотри, — Рыжий махнул рукой налево. — Там — лестница. Мы на третьем этаже. На втором — палаты ребят, которые для общества считаются неопасными. Ну, там, суицидники, клаустрофобы, параноики — и всякие такие ребята, у которых в стране чудес полный пиздец. Их там чего-то человек двадцать, по первом и второму этажу они шатаются псевдослучайным образом. И, что самое главное, ни тебя, ни меня они не любят. Причем сильно не любят. В том смысле, что убить готовы на месте, едва только увидят. Это, конечно, док постарался, чтобы мы не делись никуда, но проще от этого не становится.
— Да не может быть, — усомнился Князь. — Цивилизованные люди...
— Да ладно, — зло оскалился Рыжий. — Кто здесь люди? Ты? Я? Я, если ты не успел заглянуть в доковский планшет, объект номер цэ сорок три и чего-то там еще. Ты, если тебе интересно, номер ка сто шесть. И повторения последних догоняшек, когда кто-то из тех психов с пожарного щита уволок топор, я что-то пока не хочу.
— Ой, — тихонечко пискнул потолок над Князем. — Не ругайтесь.
— Мы не ругаемся, — заверил Князь, запрокидывая голову.
Небольшой участок потолка точнехонько над ним пошел рябью и исчез, открыв квадратный люк, предположительно, на чердак. На краю сидела белобрысая девочка в белом платьице.
— Поймаешь? — серьезно спросила она и, не дожидаясь ответа, свесила ноги — и спрыгнула.
Князь еле успел подставить руки. Благо, девочка оказалась тоненькая, пусть и с острыми локтями.
— А если бы не поймал? — укорил Князь, осторожно поставив ее на пол.
Она удивленно уставилась на него большущими синими глазами.
— Ты и не ловил никогда, — прокомментировал Рыжий, тяжело приподнимаясь на локте.
— Ты другой, — сказала девочка, наклонив голову к плечу (нет, где-то сегодня такой жест Князь уже видел). — Такой же, но другой.
— Это плохо? — спросил Князь.
— Не знаю, — ответила она и нервно одернула платьице, бочком отодвигаясь от него в сторону Рыжего.
— Лили, — мягко позвал Рыжий, протягивая ей руку, за которую она тут же уцепилась. — Все хорошо, не бойся.
Она еще немного задумчиво поразглядывала Князя и только после этого подошла к Рыжему, чтобы сесть на краешек кровати.
— Тебе было плохо, Рыжий-Рыжий, — сказала она и погладила Рыжего по лбу между бровей. — Ты всегда хмуришься, когда тебе плохо.
— Неправда, — ответил Рыжий, прижмуриваясь и снова начав примурлыкивать в паузах между словами. — Еще я хмурюсь, когда обдумываю что-нибудь.
— Значит, тебе плохо, когда ты не видишь решения сразу, и приходится думать, — заключила Лили и, забравшись на кровать с ногами, устроилась у Рыжего под боком и положила голову ему на плечо.
— Все, — тихо проворчал Рыжий, осторожно заглянув ей в лицо. — Вырубилась. Фиг я теперь отсюда встану.
— Сам поспи, — пожал плечами Князь. — Или у тебя срочные дела откуда-то взялись?
— Нормально заснуть все равно не получится. Только если так, вполглаза. А то придавлю еще.
— А я пока посмотрю, что тут хотя бы на этом этаже творится.
— Только вниз не спускайся, — напомнил Рыжий. — Даже если тебя кто-то из персонала попросит. А то они сами не сильно лучше, и развлечений у них маловато.
Князь кивнул и шагнул к двери, на ходу машинально охлопывая себя по карманам в поисках... в поисках? Ну да, где-то же тут должны быть сигареты. Вне дома он всегда курил сигареты, а дома была трубка — такая длинная, тонкая, с маленькой чашей, с узором из листьев на мундштуке.
— Мои сигареты? — рассеянно пробубнил он себе под нос.
— Ты не куришь, — заметил Рыжий, но все-таки завозился, неловко нашаривая что-то между стеной и матрасом. — На, только пожарную сигнализацию не спровоцируй там нигде, она тут дурная, — и швырнул в него непочатой пачкой.
Зажигалку с подоконника Князь прихватил сам.
По самым стереотипным правилам среднестатистических кошмаров про психушки пол в коридоре должен был оказаться в шахматную клеточку, но — увы. Князь разочарованно постучал носком кроссовка по светло-зеленой плитке.
Длинный коридор, десять дверей по одной стороне, еще три, лестница и лифт с неактивными кнопками вызова — по другой. В остальных палатах, по-видимому, никто не обретался. Князь из любопытства сунул нос в соседнюю, но ничего интересного не увидел — кроме, разве что, довольно крупного лупоглазого игрушечного кролика на кровати. Лупоглазость, по детальном рассмотрении, оказалась стратегической: левый глаз вынимался, и за ним среди гранул набивки прятались часы — обычные такие, у которых дисплей занимает почти всю длину ремешка. Часы показывали восемнадцатое число и почти пять, а еще отсутствие какой бы то ни было сети. Бесполезная, в общем, штука, но Князь на всякий случай затолкал их в карман — и сделал это как раз вовремя, секунд этак за пять до того, как за спиной у себя услышать сказанное грудным женским голосом:
— Сто шестой.
Вообще-то, Князь всю жизнь считал, что медсестры в обтягивающих халатах — это такая фишка из порнухи. И, вообще-то, переубеждаться в этом не собирался. Даже после того, как развернулся и увидел одну такую. Во-от такую. Пепельную блондинку в тесном розовом халатике, кажется, прямо на голое тело. Гибкое и подтянутое тело. Да, Рыжий на ее счет был прав.
Медсестра протянула ему пластиковый стаканчик с пятью разнокалиберными таблетками.
— А это что? — поинтересовался Князь, подозрительно заглянув в стаканчик — таблетки мирненько лежали на дне и выглядели вполне безобидно, прямо как серийные убийцы; с другой стороны, глупо было бы ожидать увидеть на таблетке пометку «Яд».
— Лекарство, — невозмутимо ответила медсестра. — Сам выпьешь, или тебя заставить?
Ну, учитывая, что она в лучшем случае сантиметров на пятнадцать ниже и килограммов на двадцать легче, то очень было бы интересно...
Додумать не получилось, потому что мерзавка, очевидно, восприняв его молчание за выбор последнего варианта, одним движением шагнула ближе и двинула ему коленом в пах. С-сука. Убил бы. Жаль, что женщин бить нехорошо.
— Так выпьешь или еще добавить? — спросила она, когда Князь перетерпел боль и смог выпрямиться.
Князь хмуро глянул на нее, но стаканчик все-таки взял и таблетки в рот высыпал.
— Глотай-глотай, — холодно улыбнулась медсестра. — Будь хорошим мальчиком.
Насчет хороших мальчиков и глотания всякой дряни Князь бы спошлил, но что-то ему подсказывало, что злая женщина по достоинству не оценит. Разве что, только еще раз по нему же пнет. Как-то так. Таблетки оказались горькие.
Она еще заставила его открыть рот — показать, что таблетки он действительно проглотил — и только после этого направилась в сторону соседней палаты. Князь машинально проводил ее взглядом до самой двери, прежде чем сообразить страшно важную вещь.
Черт! Там же Лили!
Князь рванул следом и на первом же шаге за порог весьма грациозно поскользнулся на чертовой зеленой плитке — и грохнулся, конечно. Хорошо еще, ничего себе не разбил. Так, может, руку ободрал. И когда Князь, на ходу потирая ссадины, все-таки до палаты добрался, то увидел там одного только Рыжего, спокойненько читающего книжку — и никаких вам люков в потолке, и никаких вам белобрысых маленьких девочек — ну, и медсестру с еще одним пластиковым стаканчиком в руках.
— Не делай вид, что не заметил меня, — сказала медсестра.
— Ну что ты, Эс, — отозвался Рыжий, неотрывно глядя в книгу. — Я тебя прекрасно заметил еще в тот момент, когда ты по лестнице поднималась. А сейчас прекрасно замечаю, что на тебе белья нет. И что от витаминок тянет вызовом воображаемых друзей. Князя ты такими же накормила?
— Похожими, — пожала плечами медсестра. — Пей.
Рыжий высыпал таблетки из стакана себе на ладонь и сгрыз их по одной — как семечки или орешки.
— И вот нахрена тогда на тебе белья нет, если я ковер смотреть должен? — вздохнул он, когда таблетки закончились. — Или ты дока трахнуть намереваешься, старая стерва?
— Хам, — без особого возмущения ответила она. — Тупое быдло. О, или лучше: грязное животное, — и выплыла из палаты, по пути небрежно зацепив Князя по бедру бортом. В смысле, бедром.
Грязное животное некрасиво ухмыльнулось ей в спину.
— Заметил, когда она еще по лестнице поднималась? — переспросил Князь, плюхнувшись на свою кровать.
— Шаги услышал, — сказал Рыжий. — У нее каблуки, слышно хорошо, далеко.
— Допустим. А про белье? Наугад сказал?
Рыжий помотал головой.
— А что тогда?
Рыжий дважды хлопнул себя пальцем по переносице, а потом с удивлением уставился на собственную руку.
— По запаху, — пояснил он через пять секунд пристального разглядывания пальцев на свет. — Что-то мне уже хорошеет. У тебя голова не кружится?
Вот зря он это спросил. Так Князь был бы уверен, что не кружится, а после вопроса сразу почувствовал такой неприятный холодок от груди до загривка.
— Не уверен, — честно ответил он.
— Ну и ладно, тут снайпером быть не надо, — успокоил его Рыжий и застыл, глядя в одну точку, будто прислушиваясь к чему-то.
Князь тоже прислушался, но ничего особенного не услышал. Разве что, где-то внизу дверь хлопнула.
— Идет, — улыбочка Рыжего плавно перетекла в оскал. — Один. Это лестница наверх. Они же не могут подниматься на третий этаж? Да? Уже могут.
— Можешь объяснить, что происходит?
Рыжий дважды кивнул, беспокойно пошарил по изголовью кровати, потом дотянулся до подоконника и выцарапал из-под него едва уместившийся по ширине лезвия кухонный нож.
— Тяжело концентрироваться, когда на витаминках, — сказал он, потрогав острие ножа. — Лили, малыш, слезай, мы уходим. У нас тут сейчас локальное нашествие зомби начнется.
В итоге, выяснить, что происходит, пришлось потом — после того, как они втроем перебазировались в палату к лупоглазому кролику.
— Да, я тут нашел, — сказал Князь, выколупав из кармана отчаянно цепляющиеся краями за ткань часы.
— Ча-асики, — протянул Рыжий, потыкал в дисплей, нажал пару кнопок на боковине и ухитрился подцепиться к местной сети. — Герцогиня за часики велит его казнить. Доступ к коридорным камерам. Так-с, это как-то так...
На экран выползло изображение с лестничного пролета. Вверх по лестнице тупо и медленно, сильно раскачиваясь топал человек в уже знакомой Князю больничной пижамке. Рыжий повернул камеру — следом за ним в той же манере ползли еще человек пять. Точно зомби.
— Это пациенты со второго этажа, — объяснила Лили. — Доктор Смит их лечит таблетками и гипнозом. Они всегда такие, как куклы.
— Болванчики китайские, три деньги штука, — сказал Рыжий. — Тупые как пробка. Боли почти не чувствуют. Если видят запертую дверь, будут ломиться в нее, пока не вынесут. А тебя или меня живьем порвут на сувениры. Их если бить чем, то только по башке, но только чтобы сразу и наверняка.
— Отлично, — оценил Князь. — И что ты предлагаешь? Поубивать их всех?
— Было бы неплохо.
— Вот иди нафиг, я не собираюсь убивать людей только из-за того, что они психи.
— Ну так тогда они убьют тебя, — очаровательно улыбнулся Рыжий. — Ладно, хренов пацифист, нож у нас все равно один, и я его тебе не дам. Тогда так: теоретически, отсюда можно выбраться через подвал, дверь туда как раз под вот этой самой лестницей на первом этаже; я спускаюсь первым, вот эти забавные ребятишки, которые к нам наверх тащатся, преисполняются жажды догнать и укусить, и бегут за мной. Ты забираешь Лили и топаешь в подвал. По-моему, очень прикольно.
— По-моему, тебе сейчас все прикольно. Как ты сам собираешься в подвал попасть после этого?
— Что-нибудь придумаю, посмотрим.
— Это называется самоубийство.
— Да ладно, будешь ты мне нотации читать, — обиделся Рыжий, швырнул часы обратно Князю и встал. — В общем, я пошел, а тебе больше ничего не остается, — и действительно быстрым шагом пошел к выходу на лестницу.
— Неправда, — тихо заметила Лили. — Еще можно меня отдать доктору, и он их остановит.
— Нет, знаешь, что-то мне доктор не понравился, — сказал Князь, протягивая ей руку. — Пойдем, вдруг по дороге тоже что-нибудь придумаем.
На лестнице никого не оказалось — вообще никого, хотя, по прикидкам Князя, даже если бы Рыжий прыгал через перила ради сокращения дистанции, уже успеть добежать до первого этажа он не мог. И потом, когда люди бегут, топот слышно. А тут — ничего, тишина звенящая. Лили осторожно шагала рядом, уцепившись обеими руками за руку Князя. Во всяком случае, он в этом был уверен — потому что на первом этаже она оперлась на него, чтобы на ходу подтянуть неудобно сползший ремешок на тапочках. И отпустила она его только у самой двери в подвал — это тоже абсолютно точно. Но когда Князь толкнул неожиданно легко распахнувшуюся дверь в подвал и обернулся, чтобы снова взять ее за руку — вот тогда он ее рядом с собой уже не увидел. Зато на пять шагов дальше, лицом к нему стояли две шеренги болванчиков китайских по три деньги за штуку — тупые, бессмысленные и очень недружелюбные рожи. Пижамки, а у некоторых и руки, и лицо были в темных пятнах, а крайний справа сжимал в кулаке за лезвие кухонный нож. Тот самый. Вот вашу же мать. Если бы не ограничитель, можно было бы...
— Страшно? — весело осведомились у Князя за спиной.
Обернуться Князь не решился, но голос-то точно принадлежал Рыжему, поэтому шаг назад, через подвальный порог он все-таки сделал.
— Сука ты, — сказал Князь. — Где Лили?
Рыжий, на ходу закуривая, обошел его и прислонился плечом к косяку.
— Она — повсюду, — сказал он и, обращаясь куда-то в пространство, добавил: — Лили, малыш, сворачивай симуляцию.
Недружелюбные рожи по ту сторону порога замерцали, пошли мелкой рябью — и благополучно исчезли. А в подвале зажегся свет, и стало видно массивную стальную дверь в противоположной стене.
— Маскировочные эффекты отключены, — сообщил из-под потолка детский голосок. — Доступ разрешен. Дверь разблокирована. Добро пожаловать на базу.
Дверь медленно поползла вверх.
Внутри был, за неимением лучшего слова, бункер. Небольшой коридорчик сразу за дверью вел в просторный круглый зал, походивший бы на гостиную — во всяком случае широченный диван, два кресла и журнальный столик перед здоровенным монитором на стене точно были. Впечатление портили только два лабораторных стола, усеянных обрывками проводов и ошметками какой-то слизи, у одной стены и пять нефиговых серверных стоек у другой. В кресле листала ту самую книжку с названием на «Ох» и «Сн» уже знакомая медсестра — или кто она там — уже не в розовом халатике, а в черном брючном костюме. На журнальном столике, по-турецки подобрав под себя ноги, устроился с леденцом в зубах доктор, сменивший халат на темно-синий рабочий комбинезон с кучей карманов — точно такой же оказался и на Рыжем, кстати — и снявший повязку. Второго глаза у доктора не было, вместо него глазницу занимало нечто из металла и пластика, похожее на объективы старых фотоаппаратов.
— Я так нихрена и не понимаю, — жаловался доктор монитору, на котором плыли, перекрывая друг друга графики, результаты сравнительных анализов и еще чего-то там. — Ты же не хочешь мне сказать, что эти мудаки научились людей клонировать?
— Я предполагаю именно так, — отвечал монитор голосом Лили. — Девяносто три процента уверенности.
— А еще семь?
— Множественная личность.
— Среди телепатов всегда много поехавших, — подала голос медсестра. — У них нагрузка на мозги примерно такая же, как у этого, вон, гения инженерной мысли, когда он из дерьма и двух проводов термоядерный реактор пытается собрать.
— Это вы про меня, да? — печально вопросил Князь, отчаявшись что-либо в этом дурдоме пытаться понять, и уже принимая все исключительно на веру.
— Про тебя, не переживай, — сказал доктор и протянул ему руку. — Лис. Медик группы.
— Рыжего ты знаешь, — вмешалась бывшая медсестра. — Да, он инженер. Я — Эс, заместитель командира группы.
— Не слушай ее, она палач, — перебил ее Рыжий. — Из тех ребят, что будут тебе в морду лампой светить и дурацкие вопросы по двести пятьдесят раз спрашивать. И еще у нас в группе есть Крошка Лили, — он ткнул пальцем в серверные стойки. — Моя милая девочка. Искусственный интеллект.
— Дай угадаю, ты ее сам сделал, — предположил Князь. — А командир у вас кто?
— Угадай, — ухмыльнулся Рыжий.
Князь вздохнул. Ну, раз уж они его знают давно и прочно, то, по-видимому, командир у них тоже он. Но этого не может быть. Потому что у него — темно-синий свитер, девушка и курительная трубка дома. Точно-точно. Не примерещилось, не приснилось.
— Вот и мы думаем, кто это наш командир, и где это он, — сказала Эс. — Четыре дня назад Князь исчез с радаров. Позавчера мы тебя со следами не то промытия мозгов, не то просто сильного телепатического вмешательства в воспоминания нашли по сигналу от того датчика, что у тебя на груди. У тебя точно такие же ДНК, отпечатки пальцев, рисунок радужки и голос. Лили несколько раз проверяла — полное совпадение. Проблема только в том, что ты почему-то не такой же точно говнюк, как Князь.
— А вот эта вся фигня с дурдомом — это что вообще такое было? — уточнил Князь или уже не Князь. — Сразу нельзя было сказать?
— И такого развлечения лишиться? — ужаснулся Рыжий. — Сравнительные анализы и поиск по моему запросу Лили вот только что закончила, надо же было чем-нибудь заняться все это время.
— Она там еще одновременно что-то искала? — переспросил Лис. — А ты предупредить не мог? Я-то думаю, чего так медленно... Что искали-то хоть?
— Его, — Рыжий указал на Князя. — Лили, покажи нам, а?
С монитора исчезли графики и циферки, и появилась фотография Князя и текст, который Лили зачем-то не преминула озвучить: «Джон Смит, возраст — тридцать лет, номер медицинской страховки — нет данных, специальность — нет данных, род занятий — нет данных, семейное положение — нет данных, родственники — нет данных, домашний адрес — нет данных, текущее местонахождение — нет данных».
— Ух ты! — восхитился Рыжий. — Нет данных! Нет данных только на тех, у кого эти данные потерли. А я ведь говорил Князю, что с информацией так не обращаются. Ладно, товарищ Джон Смит, зацени: где-то там наверху бегает твой клон, работает твою работу, носит твой свитер и спит с твоей девушкой — и мы собираемся его найти. Ты с нами?
Тема: «За того парня» (или «Заговор переодетого меня»)
Автор: jotting
Бета:
Пиковая стражаКраткое содержание: Если бы не свитер, возможно, всё обошлось бы гораздо меньшей кровью.
Предупреждение: обсценная лексика,
Комментарии: разрешены
Если бы не свитер, возможно, всё обошлось бы гораздо меньшей кровью.
Свитер появился в его гардеробе так.
— Милая, мы собирались на пляж, но там ливень с ветром, а на после обеда штормовое предупреждение.
— Ах, какая жалость. Какая жалость, что нет ещё грозы, тогда плавать было бы ещё веселее.
В этом месте он в очередной раз порадовался за себя, что выбрал себе в девушки именно эту девушку.
— То есть ты одобряешь, что я прикупил термос побольше и уже залил туда кофе покрепче и погорячей?
— Погорячей? Хочешь сказать, твоя морозоустойчивость пасует перед штормовым предупреждением?
— Только сопровождаемым резким понижением температуры, как сегодня обещают.
— Тогда простительно. Накинешь куртку, может, чтобы я не смотрелась рядом с тобой эскимосом?
— А у меня есть куртка?
— А у тебя нет куртки?
Как-то каждый раз оказывалось, что, предугадывая его слова, догадываясь о его мыслях, зная наперёд его реакции, милая регулярно обнаруживала такую вот неосведомлённость о бытовых мелочах. Впрочем, на то они и мелочи, чтобы совершенно не портить отношения.
Даже наоборот: когда через пару месяцев ему торжественно презентовали собственноручно связанный тёмно-синий — его любимого цвета! — свитер, первый и единственный предмет теплее футболки в его гардеробе, он решил, в первый и единственный раз в своей жизни, что влюблён. И что женится.
Именно в этом свитере он и вышел в тот злополучный день из дома — не то чтобы опять прогнозировали шторм и похолодание, но планета со своей разницей дневной и ночной температур не оставляла выбора людям, работающим полный рабочий день — вышел и, тщательно избегая встречаться взглядами с прохожими, пошёл своей обычной дорогой на работу.
Когда психологи советуют менять обычный маршрут пути на работу, чтобы преодолеть однообразие, которое является одной из причин депрессии у вполне вроде бы успешных, состоятельных людей — не верьте. Дело не в депрессии и разнообразии. Дело в безопасности.
Правда, это он потом понял. В тот момент он шёл свои ежедневные десять минут пешком, наслаждаясь свежим воздухом (вот что бы ему не взять, для разнообразия, опять же, и сесть на аэробус? Хотя аэробусы при его телепатической чувствительности всегда были последним вариантом, но что ему стоило воспользоваться аэробусом в качестве очередной авантюры? Насколько многое это бы поменяло), глядя себе под ноги, и обратил внимание на стабильно висящий над головой аэрокар, на поворотах заслоняющий солнце, только минуте на седьмой.
«Хм», — подумал он.
«Опа», — подумали в аэрокаре и моментально закрылись сильнейшим телепатическим щитом.
Это его удивило, пожалуй, больше, чем сам факт преследования. Да и он вовсе не собирался глубоко копать, так, чисто узнать, долго ли ему будут закрывать приятное и ласковое прикосновение нечастого здесь солнца...
В этот момент он ещё мог что-то изменить: он обвёл глазами окрестности и увидел торгующего какой-то шаурмой паренька на углу. Но при пристальном взгляде на незнакомого человека тщательно выстраиваемая плотина, защищающая от посторонних мыслей, угрожающе затрещала: «Холодно-то как, мать её растак», «Мясо хреновое, придётся специями», «Ай, идиоты, спалились...» — и он решил, что не готов ради подозрений, да пусть даже и не подозрений, а настоящих сталкеров, окунаться снова в ад близкого общения с незнакомыми людьми.
Сталкеры ведь в основном безобидны. А иногда и вовсе полезны: когда милой на днях примерещилось, что кто-то на неё из дома напротив в оптику смотрит, как было не воспользоваться предлогом и не устроить театрализованное раздевание перед окном со снятыми светофильтрами?
Увлекшись воспоминаниями о том, что последовало за раздеванием, он свернул на узкую, засаженную кустами аллею — финишную прямую на пути в офис.
На повороте он ухватил краем глаза сочный, насыщенный синий цвет сзади.
И обернулся.
И столкнулся нос к носу с высоким черноволосым человеком с неприятной, но жутко знакомой ухмылкой.
— Попа-а-ался, — протянул человек неприятным, но жутко знакомым голосом, и подумал при этом: «Какой классный цвет у свитера».
По этой мысли он и понял, что глядит в глаза своего двойника. Серьёзно: тот же рост, та же фигура, та же причёска, ухмылка углом рта, интонация в голосе, только неужели у меня она так же неприятно звучит? — это он еще успел оценить перед тем, как двойник шарахнул ему по мозгам сильнейшим пси-ударом.
Эх, а мог бы тихо и безболезненно схлопотать по затылку и не мучиться. Он упал на колени и пытаясь ладонями удержать страшенную боль в висках. Не получилось: боль вытекла с глазами, вырвалась изо рта криком, затопила мысли, залила всё тело.
Только потом он понял, что это было только начало.
Было больно — как будто кто-то ужал всю вселенную в два миллилитра и ее, пытающуюся развернуться обратно по всем направлениям, шприцем с невозможной иглой вколол глубоко в мозг через центр лба, прямо сквозь кость. А потом иглу выдернули — и, наверно, ему мгновенно разнесло черепную коробку, потому что дальше было темно, очень долго темно. А потом стало еще и тихо, но не до звона в ушах, а так просто, когда можно услышать, что где-то — в другой, уцелевшей вселенной? — шелестит дождь, изредка звучно (но совсем не в такт равномерному ненавязчивому пиканью над ухом) прикладывая парой капель по металлическому подоконнику, а где-то еще шелестят страницы, и мужской голос негромко и мягко, лениво раскатывая «р» и вообще примурлыкивая на паузах, читает вслух:
— Если этот вот Король вдруг проснется, ты сразу же — фьють! — потухнешь, как свеча!
— Ой! — пугается другой голос, тоненький, детский. — Он ведь не проснется? Не проснется, да?
— Может и проснется, — зевок, — а может и нет. Слушай дальше...
«Проснется, — подумал он. — Вот сейчас еще чуть-чуть, и я тоже проснусь», — но голоса уже начали плыть, отдаляясь от него куда-то за ту вселенную, где шумел дождь, а может и дальше, и он рванулся следом, опасаясь потерять, наткнулся на что-то жесткое, тепло и щекотно дохнувшее ему в висок тем же голосом с примурлыкиванием:
— С возвращением в наш дерьмовый мир, Князь.
Князь? Нет же. Меня зовут... Меня ведь как-то зовут, верно? В мозгу угрожающе всколыхнулись остатки двухмиллилитровой вселенной и слизнули замаячившее было воспоминание, подсунув вместо него нечто, лозунговостью своей напоминающее назаборную надпись: «Князь — козел!», — и, к несчастью, там больше ничего не просматривалось, даже причитающихся зазаборных дров. Князь тяжело вздохнул и все-таки разлепил глаза.
Мурлыкающий обитатель дерьмового мира оказался длинным и жилистым рыжим мужиком в разодранной на плече серой майке и застиранных до бурого оттенка — некогда зеленых — штанах. На руках и плечах — среди россыпи светлых веснушек нежно-белые шрамы (полоски от порезов, бесформенные пятна от ожогов, один круглый — огнестрельный?), на роже — устрашающе дружелюбный оскал и не сочетающийся с ним настороженный взгляд — как будто рыжий ждал, что вот сейчас в любую секунду Князь превратится в зубастого гада и оттяпает руку, которой его за плечо придерживают. Проверить догадку насчет ожиданий можно было только одним способом, и Князь потянулся пси-полем к рыжему и почти сразу же застрял, прямо на поверхности собственной кожи, даже за границу одежды — эй, это что за больничная пижамка и где мой свитер? — не дотянулся.
— Они на тебя ограничитель повесили, — пояснил рыжий, на всякий случай отдергивая руку. — Побоялись, что ты кому-нибудь мозги поджаришь.
— Ограничитель? — не понял Князь. — Как для буйных психов, что ли? Для телепатов такие есть?
— Вот это здрасте вам, приплыли. Это ты мне тут потерю памяти симулируешь? Я, может, только благодаря этому ограничителю третий год без необратимых повреждений головы.
— Приплыли, ага. Это ты мне тут меня обвиняешь в том, что я на тебе три года в ментальных ударах упражняюсь? Я, может, и козел, но не настолько же!
Рыжий оскалился еще шире и за одно мягкое, едва уловимое взглядом движение сцапал Князя за горло, прижался лбом к виску и на выдохе проурчал:
— На, сука, смотри.
Воспоминание оказалось внезапно объемным — рыжий, оказывается, помнил сразу кучу мелких деталей: и терпкий запах сигарет от собственной одежды, и привкус выдыхающейся, уже не сладкой, но все еще щекотно раздражающей язык клубничной жвачки, из которой он надувал пузыри, и зудящую боль в недавней царапине на плече, и шероховатость страниц старой бумажной книги в руках, и затекшую ногу, и возмущенное взвизгивание шарниров в двери, распахнувшейся после пинка снаружи, и крайне недружелюбные интонации в голосе, который Князь с изумлением опознал как свой собственный:
— Я тебя там жду, а ты тут книжечки почитываешь?
— Князь, — после секундного удивления начал рыжий, мрачно ухмыльнувшись от уха до уха, — вот телепат у нас, вроде, ты, а почему-то думаешь, что я твои мысли должен читать. А я, видишь ли, при любом раскладе предпочел бы не, потому что знать не хочу, где и в каких позах ты имел всю технику и техников в моем лице.
Почему тот он, который в воспоминании, так взбесился, что на безобидную, в общем, реплику, двинул рыжему пси-полем по мозгам — да так, что у того после адского взрыва головной боли один глаз на какое-то время видеть перестал — Князь так и не понял. Неужели ухмылка была настолько паскудной, что хотелось срочно чем-нибудь рыжего уебать?
— А может ты мне врешь? — предположил он, когда рыжий прекратил с ним бодаться и шею тоже отпустил, и нервно потер след от пальцев на горле. — Склеил из левых воспоминаний одно и образ мой присобачил?
— Ты ж моя радость, ты и правда нихера не помнишь, — и в самом деле препаскудно ухмыльнулся рыжий, этаким танцевальным шагом развернулся, упал на соседнюю кровать мордой в подушку и затих.
Ну охренеть.
Князь помолчал, разглядывая комнату: две узкие кровати вдоль синевато-белых стен, две тумбочки в изголовье (на той, возле него равномерно пищал древний как говно мамонта кардиомонитор), зарешеченное окно, драное полимерное покрытие на полу, шкаф возле двери — больничная палата в каких-то очень отдаленных от космических центров ебенях. Такое только на Земле бывает.
Сосед по палате продолжал усиленно притворяться спящим, монитор — пищать, откуда только данные брал. Хотя... Князь оттянул ворот своей пижамки — ну, так и есть. Слева на груди, немного ниже ключицы обнаружился клещом впившийся в кожу плоский датчик размером с ноготь. А судя по неприятному истончению пси-поля вокруг датчика, функции ограничителя телепатии выполнял он же, и снять эту хрень — Князь попытался поддеть краешек и раздраженно зашипел, удостоившись ощутимого укола электричеством — пока что не представлялось возможным.
— Не ковыряй, — пробубнил рыжий в подушку. — Сердце рядом, откачивай тебя потом снова.
— Мы же в больнице, разве нет? Найдется, кому откачать.
Рыжий приподнялся на локтях, на кошачий манер потянулся, сел на пятки и зевнул во всю пасть.
— Мы, радость моя, в психушке. И хотя док будет очень расстроен, если потеряет такой замечательный объект для изучения, но действительно может и не успеть с кодом деактивации и дефибриллятором.
— А почему мы здесь?
— Формально, потому что мы оба — агрессивные мудаки и психопаты. Ты без повода кипятил троим людям мозг, пока у них кровь из глаз и ушей не потекла, на случай, если тебе это интересно. Если неинтересно, я замучил до смерти пятерых. Психушку, а не вышку нам прописали, ибо затейник-док всю жизнь мечтал поковыряться в башке у телепата, а я просто из-за своего обостренного восприятия встрял. Еще вопросы?
Обостренное восприятие, значит. Вот почему у него в воспоминаниях много левой херни, к делу не относящейся, оказалось.
— Что-то не похож ты на злобного маньяка, особенно когда рожей своей людям в лицо не лезешь, — заметил Князь. — И я не похож, я вообще добрый и все такое.
— Что-то мне все больше кажется, что док тебя довел до раздвоения личности, или как там оно по-умному называется.
— Диссоциативное расстройство идентичности. Как тебя зовут?
— Рыжий, — как само собой разумеющееся пожал плечами рыжий.
— Не хочешь говорить, так бы сразу и сказал.
— Если бы я помнил, как меня на самом деле зовут, так бы сразу и сказал, — огрызнулся Рыжий. — Как-то на «А», вроде бы. Процентов на шестьдесят уверен. А то док прописывает витаминки, много и разных, после них глаза трудно открывать, не то что думать.
Витаминки, значит. Не после таких ли витаминок он сам помнит только то, что было после начала пробуждения? О, кстати...
— А что за ребенок тут был? — спросил Князь. — Девочка, кажется. Ты ей книжку читал... — и осекся, глядя, как резко побледнел и нахмурился Рыжий.
— Тебе показалось, — мрачно ответил он. — Ее зовут Лили. И нет, никого здесь не было, иначе док начнет из меня вытряхивать, где это она от него прячется, я, понятно, всяким старым педофилам детей не сдаю, и тогда мне вкатят что-нибудь веселенькое, чтобы я на пару дней отправился в страну чудес поговорить с воображаемыми друзьями. Ну, или вообще грохнут, и некому после этого ее защищать будет. А если ты спросишь дока на этот счет, то он тебе скажет, что я шизофреник, он не педофил, а у Лили серьезное заболевание, поэтому ей нужен врачебный уход. Вранье страшное. А у Лили просто абсолютная память.
Просто. Офигеть как просто.
В шкафу ожидаемо оказались заняты две полки. На одной, повыше, вещи были придавлены стопкой из пяти потрепанных, с обмохренными краями книг (а на обложке верхней давно выцвели и вытерлись все буквы, с трудом удалось разобрать только первые: «Ох», «Сн»), так что Князь решил, что это ни разу не его, наугад выудил со второй смену одежды и потащил с плеч пижамную рубаху.
— А что, демонстративных выставлений меня в коридор не будет? — поддел Рыжий, выудив из-под подушки пачку сигарет и столетней давности бензиновую зажигалку и устраиваясь на подоконнике.
А? Князь чуть в штанинах от внезапности вопроса не запутался. Да ладно, не могло такого быть. Как будто никогда общими раздевалками и душем не пользовался.
— Ну выйди, если стесняешься, — как можно более равнодушно пожал плечами Князь. — А это, часом, не ты меня в эту пижамку переодевал?
— Не, — Рыжий фыркнул дымом в палату и только потом поспешно распахнул окно. — Медсестра.
— Красивая?
— Охренительная, — судя по обозначенному рукой в воздухе изгибу, посмотреть там точно было на что. — Она через пару часов витаминки притащит — увидишь.
— Ага, — сказал Князь, застегивая штаны и печально встряхивая вроде бы чистую черную футболку. — Спрошу у нее, где мой свитер. Темно-синий такой, с высоким воротником, мне его девушка подарила, сама три месяца вязала. Я утром из дома в нем вышел.
Нет, подождите-ка. Утром он в любом случае ни в каком свитере из дома выйти не мог, потому что был здесь без сознания. Так? Рыжий, вон, тоже так думает, раз уж снова уставился. Но свитер ведь точно был. Когда-то. Значит, и девушка должна была быть. А он сейчас, если верить Рыжему, в психиатрической больнице за то, что убил — или, в лучшем случае, серьезно покалечил — троих. Нет. Стоп. Это плохой ход мысли, так можно много чего надумать. Сначала нужно вспомнить, кто он сам — кто такой в действительности человек по прозвищу Князь, — а потом выяснять все остальное.
— Девушка, а? — заинтересованно переспросил Рыжий, наклонив голову к плечу. — Как выглядит, как зовут?
— Понятия не имею, — честно признался Князь, тщетно прислушиваясь к пустоте в мыслях. — Почему-то мне кажется, что ее как-то на «А» зовут. И глаза у нее зеленые.
— Ну, — сказал Рыжий, в длинных паузах между словами выдыхая дым через нос. — А еще она рыжая, под два метра ростом и мужик. Только я вязать не умею. Придумай что-нибудь другое.
— Но свитер-то у меня был!
— Да у тебя, может, и девушка была, откуда я знаю. На «А», зеленоглазая, не два метра и не мужик. Только не раньше, чем три года назад.
Да это-то понятно. Только непонятно, почему кажется, что это было недавно. А может Рыжий врет или у него проблемы с вычислениями давности событий. А может не врет, и тогда это все как-то печально выглядит. А ведь если девушка была или даже до сих пор есть, то как там она без него? Князь попытался представить ее, зеленоглазую на «А», три раза отогнал настырно влезающий, нахально лыбящийся и все портящий образ соседа по палате, поймал наконец что-то похожее на воспоминание: зеленые глаза, русые волосы, и — воспоминание булькнуло куда-то вниз, и вместо точных черт лица коварно показало вырез светлого летнего платья. Вот всегда так: пытаешься вспомнить лицо, а в итоге видишь только сиськи — ну не мудак ли?
— Ты там еще здесь? — весело обеспокоился Рыжий, не получив ответа на предыдущую реплику.
— Да. Убеждаюсь в мысли, что я мудак, — глубокомысленно сказал Князь.
— Ага? И в чем выражается?
— Я девушку свою попытался вспомнить.
— И?
— Сиськи! И все.
Рыжий, поперхнувшийся дымом еще на восклицании, скорчился на подоконнике и издал стонущую смесь кашля со смехом, больше похожую по звуку на предсмертные завывания двигателя с устаревшего межпланетного истребителя LS-3.
— Ну, хоть что-то ты о ней точно помнишь, — севшим голосом заключил он, выкинул окурок в окно, осторожно вдохнул, чтобы снова не зайтись в кашле — и, запрокинув голову, с этаким горловым клекотом демонически захохотал.
— Скотина, — беззлобно бросил Князь. — Нехорошо от девушки, которой ты в любви признавался и обещал никогда не забывать, помнить только сиськи.
— А я тебе сразу говорил, что ты мудак, — пожал плечами внезапно переставший ржать Рыжий и, тихо выматерившись, свалился с подоконника всеми четырьмя лапами на пол.
— Ты чего?
Рыжий помотал головой, мол, ничего, сейчас пройдет, махнул рукой куда-то себе за спину, прежде чем тяжело опереться на обе и низко опустить голову. На загривке у него, как раз у самой линии роста волос темнели два клеща-датчика по обе стороны от позвоночника.
— Слишком сильный эмоциональный всплеск, — пояснили от входной двери, успевшей в незамеченный Князем момент бесшумно отъехать в сторону. — С его букетом диагнозов это не самый лучший признак. Останавливаем, как можем, — и в палату шагнул человек в белом халате.
— Добрый день, — сказал человек. — Как вы себя чувствуете?
Если бы до сегодняшнего дня Князю показали этих двоих — Рыжего и доктора — и спросили бы, кто из них, по его мнению, опасный псих, Князь бы без раздумий указал на доктора. Ну не внушает доверия человек с намертво наклеенной на рожу гаденькой вежливой улыбочкой. Не улучшал впечатления ни белый квадрат повязки на правом глазу, ни как попало собранные в хвост длинные, ниже плеч темные волосы, ни бейдж «Дж. Смит, доктор медицины», ни разноцветный плоский леденец в нагрудном кармане, ни основательные такие мозоли на руках — тяжелая работа? оружие?
— Может хоть вы мне объясните, почему я ничего не помню? — осторожно сказал Князь.
— Понятия не имею, — беспечно развел руками доктор. — Предположительно, вы пытались сломать ограничитель с помощью пси-поля, и вместо поглощения телепатической волны ограничитель ее отразил к источнику. Как ощущеньица, кстати?
— Хреновые.
— Зато теперь вы точно знаете, что чувствуют живые существа, когда им телепат просто так по голове бьет. И не просто так — тоже. И что-то я забыл... Ах да, — доктор пошарил по карманам и выудил оттуда перо, ключ-карту, еще один леденец на палочке и чайную чашку со свернутым в трубку куском прозрачного пластика в ней (и Князь, в общем, не удивился бы, достань он из кармана еще и кофейник, огнетушитель и пару лыж).
Кусок пластика по разворачивании оказался всего-навсего небольшим планшетным компьютером, который честно показывал, что сегодня шестнадцатое марта, четыре часа и восемнадцать минут дня и что объект под кодом C4354193 испытывает сильную боль вследствие неадекватного набора сигналов нервной системы. Доктор деловито потыкал в планшет, дважды подтвердил отмену воздействия (Рыжий, тяжело и шумно выдохнув, совсем завалился головой на локти, и Князь бросился его придержать) и, с прискорбием констатировав отсутствие судорог, развернулся и вышел.
— Гребаный дурдом! — возмутился Князь вслед и осторожно опрокинул Рыжего на бок.
Рыжий сначала булькнул что-то, два раза как-то конвульсивно не то кашлянул, не то фыркнул, вытер пасть тыльной стороной руки и только после этого внятно, хотя и с невеселой нервной усмешечкой сказал:
— А я, по-твоему, о чем тебя предупреждал?
На кровать Рыжий вполз сам и, откинув подушку, устроился на спине.
— Может тебе воды принести? — спросил Князь. — Или, там, медсестру позвать?
— Нафиг, — отмахнулся Рыжий. — Тем более, до сестринского поста идти опасно, потому что он на первом этаже, а у нас оружия нет.
— Не понял. А на лестнице что, дежурит толпа голодных и злых зергов?
— Зергов придумали почти четыре века назад, и, знаешь, что-то мне все больше кажется, что они как-то более симпатичные создания, чем реальные люди. Вот смотри, — Рыжий махнул рукой налево. — Там — лестница. Мы на третьем этаже. На втором — палаты ребят, которые для общества считаются неопасными. Ну, там, суицидники, клаустрофобы, параноики — и всякие такие ребята, у которых в стране чудес полный пиздец. Их там чего-то человек двадцать, по первом и второму этажу они шатаются псевдослучайным образом. И, что самое главное, ни тебя, ни меня они не любят. Причем сильно не любят. В том смысле, что убить готовы на месте, едва только увидят. Это, конечно, док постарался, чтобы мы не делись никуда, но проще от этого не становится.
— Да не может быть, — усомнился Князь. — Цивилизованные люди...
— Да ладно, — зло оскалился Рыжий. — Кто здесь люди? Ты? Я? Я, если ты не успел заглянуть в доковский планшет, объект номер цэ сорок три и чего-то там еще. Ты, если тебе интересно, номер ка сто шесть. И повторения последних догоняшек, когда кто-то из тех психов с пожарного щита уволок топор, я что-то пока не хочу.
— Ой, — тихонечко пискнул потолок над Князем. — Не ругайтесь.
— Мы не ругаемся, — заверил Князь, запрокидывая голову.
Небольшой участок потолка точнехонько над ним пошел рябью и исчез, открыв квадратный люк, предположительно, на чердак. На краю сидела белобрысая девочка в белом платьице.
— Поймаешь? — серьезно спросила она и, не дожидаясь ответа, свесила ноги — и спрыгнула.
Князь еле успел подставить руки. Благо, девочка оказалась тоненькая, пусть и с острыми локтями.
— А если бы не поймал? — укорил Князь, осторожно поставив ее на пол.
Она удивленно уставилась на него большущими синими глазами.
— Ты и не ловил никогда, — прокомментировал Рыжий, тяжело приподнимаясь на локте.
— Ты другой, — сказала девочка, наклонив голову к плечу (нет, где-то сегодня такой жест Князь уже видел). — Такой же, но другой.
— Это плохо? — спросил Князь.
— Не знаю, — ответила она и нервно одернула платьице, бочком отодвигаясь от него в сторону Рыжего.
— Лили, — мягко позвал Рыжий, протягивая ей руку, за которую она тут же уцепилась. — Все хорошо, не бойся.
Она еще немного задумчиво поразглядывала Князя и только после этого подошла к Рыжему, чтобы сесть на краешек кровати.
— Тебе было плохо, Рыжий-Рыжий, — сказала она и погладила Рыжего по лбу между бровей. — Ты всегда хмуришься, когда тебе плохо.
— Неправда, — ответил Рыжий, прижмуриваясь и снова начав примурлыкивать в паузах между словами. — Еще я хмурюсь, когда обдумываю что-нибудь.
— Значит, тебе плохо, когда ты не видишь решения сразу, и приходится думать, — заключила Лили и, забравшись на кровать с ногами, устроилась у Рыжего под боком и положила голову ему на плечо.
— Все, — тихо проворчал Рыжий, осторожно заглянув ей в лицо. — Вырубилась. Фиг я теперь отсюда встану.
— Сам поспи, — пожал плечами Князь. — Или у тебя срочные дела откуда-то взялись?
— Нормально заснуть все равно не получится. Только если так, вполглаза. А то придавлю еще.
— А я пока посмотрю, что тут хотя бы на этом этаже творится.
— Только вниз не спускайся, — напомнил Рыжий. — Даже если тебя кто-то из персонала попросит. А то они сами не сильно лучше, и развлечений у них маловато.
Князь кивнул и шагнул к двери, на ходу машинально охлопывая себя по карманам в поисках... в поисках? Ну да, где-то же тут должны быть сигареты. Вне дома он всегда курил сигареты, а дома была трубка — такая длинная, тонкая, с маленькой чашей, с узором из листьев на мундштуке.
— Мои сигареты? — рассеянно пробубнил он себе под нос.
— Ты не куришь, — заметил Рыжий, но все-таки завозился, неловко нашаривая что-то между стеной и матрасом. — На, только пожарную сигнализацию не спровоцируй там нигде, она тут дурная, — и швырнул в него непочатой пачкой.
Зажигалку с подоконника Князь прихватил сам.
По самым стереотипным правилам среднестатистических кошмаров про психушки пол в коридоре должен был оказаться в шахматную клеточку, но — увы. Князь разочарованно постучал носком кроссовка по светло-зеленой плитке.
Длинный коридор, десять дверей по одной стороне, еще три, лестница и лифт с неактивными кнопками вызова — по другой. В остальных палатах, по-видимому, никто не обретался. Князь из любопытства сунул нос в соседнюю, но ничего интересного не увидел — кроме, разве что, довольно крупного лупоглазого игрушечного кролика на кровати. Лупоглазость, по детальном рассмотрении, оказалась стратегической: левый глаз вынимался, и за ним среди гранул набивки прятались часы — обычные такие, у которых дисплей занимает почти всю длину ремешка. Часы показывали восемнадцатое число и почти пять, а еще отсутствие какой бы то ни было сети. Бесполезная, в общем, штука, но Князь на всякий случай затолкал их в карман — и сделал это как раз вовремя, секунд этак за пять до того, как за спиной у себя услышать сказанное грудным женским голосом:
— Сто шестой.
Вообще-то, Князь всю жизнь считал, что медсестры в обтягивающих халатах — это такая фишка из порнухи. И, вообще-то, переубеждаться в этом не собирался. Даже после того, как развернулся и увидел одну такую. Во-от такую. Пепельную блондинку в тесном розовом халатике, кажется, прямо на голое тело. Гибкое и подтянутое тело. Да, Рыжий на ее счет был прав.
Медсестра протянула ему пластиковый стаканчик с пятью разнокалиберными таблетками.
— А это что? — поинтересовался Князь, подозрительно заглянув в стаканчик — таблетки мирненько лежали на дне и выглядели вполне безобидно, прямо как серийные убийцы; с другой стороны, глупо было бы ожидать увидеть на таблетке пометку «Яд».
— Лекарство, — невозмутимо ответила медсестра. — Сам выпьешь, или тебя заставить?
Ну, учитывая, что она в лучшем случае сантиметров на пятнадцать ниже и килограммов на двадцать легче, то очень было бы интересно...
Додумать не получилось, потому что мерзавка, очевидно, восприняв его молчание за выбор последнего варианта, одним движением шагнула ближе и двинула ему коленом в пах. С-сука. Убил бы. Жаль, что женщин бить нехорошо.
— Так выпьешь или еще добавить? — спросила она, когда Князь перетерпел боль и смог выпрямиться.
Князь хмуро глянул на нее, но стаканчик все-таки взял и таблетки в рот высыпал.
— Глотай-глотай, — холодно улыбнулась медсестра. — Будь хорошим мальчиком.
Насчет хороших мальчиков и глотания всякой дряни Князь бы спошлил, но что-то ему подсказывало, что злая женщина по достоинству не оценит. Разве что, только еще раз по нему же пнет. Как-то так. Таблетки оказались горькие.
Она еще заставила его открыть рот — показать, что таблетки он действительно проглотил — и только после этого направилась в сторону соседней палаты. Князь машинально проводил ее взглядом до самой двери, прежде чем сообразить страшно важную вещь.
Черт! Там же Лили!
Князь рванул следом и на первом же шаге за порог весьма грациозно поскользнулся на чертовой зеленой плитке — и грохнулся, конечно. Хорошо еще, ничего себе не разбил. Так, может, руку ободрал. И когда Князь, на ходу потирая ссадины, все-таки до палаты добрался, то увидел там одного только Рыжего, спокойненько читающего книжку — и никаких вам люков в потолке, и никаких вам белобрысых маленьких девочек — ну, и медсестру с еще одним пластиковым стаканчиком в руках.
— Не делай вид, что не заметил меня, — сказала медсестра.
— Ну что ты, Эс, — отозвался Рыжий, неотрывно глядя в книгу. — Я тебя прекрасно заметил еще в тот момент, когда ты по лестнице поднималась. А сейчас прекрасно замечаю, что на тебе белья нет. И что от витаминок тянет вызовом воображаемых друзей. Князя ты такими же накормила?
— Похожими, — пожала плечами медсестра. — Пей.
Рыжий высыпал таблетки из стакана себе на ладонь и сгрыз их по одной — как семечки или орешки.
— И вот нахрена тогда на тебе белья нет, если я ковер смотреть должен? — вздохнул он, когда таблетки закончились. — Или ты дока трахнуть намереваешься, старая стерва?
— Хам, — без особого возмущения ответила она. — Тупое быдло. О, или лучше: грязное животное, — и выплыла из палаты, по пути небрежно зацепив Князя по бедру бортом. В смысле, бедром.
Грязное животное некрасиво ухмыльнулось ей в спину.
— Заметил, когда она еще по лестнице поднималась? — переспросил Князь, плюхнувшись на свою кровать.
— Шаги услышал, — сказал Рыжий. — У нее каблуки, слышно хорошо, далеко.
— Допустим. А про белье? Наугад сказал?
Рыжий помотал головой.
— А что тогда?
Рыжий дважды хлопнул себя пальцем по переносице, а потом с удивлением уставился на собственную руку.
— По запаху, — пояснил он через пять секунд пристального разглядывания пальцев на свет. — Что-то мне уже хорошеет. У тебя голова не кружится?
Вот зря он это спросил. Так Князь был бы уверен, что не кружится, а после вопроса сразу почувствовал такой неприятный холодок от груди до загривка.
— Не уверен, — честно ответил он.
— Ну и ладно, тут снайпером быть не надо, — успокоил его Рыжий и застыл, глядя в одну точку, будто прислушиваясь к чему-то.
Князь тоже прислушался, но ничего особенного не услышал. Разве что, где-то внизу дверь хлопнула.
— Идет, — улыбочка Рыжего плавно перетекла в оскал. — Один. Это лестница наверх. Они же не могут подниматься на третий этаж? Да? Уже могут.
— Можешь объяснить, что происходит?
Рыжий дважды кивнул, беспокойно пошарил по изголовью кровати, потом дотянулся до подоконника и выцарапал из-под него едва уместившийся по ширине лезвия кухонный нож.
— Тяжело концентрироваться, когда на витаминках, — сказал он, потрогав острие ножа. — Лили, малыш, слезай, мы уходим. У нас тут сейчас локальное нашествие зомби начнется.
В итоге, выяснить, что происходит, пришлось потом — после того, как они втроем перебазировались в палату к лупоглазому кролику.
— Да, я тут нашел, — сказал Князь, выколупав из кармана отчаянно цепляющиеся краями за ткань часы.
— Ча-асики, — протянул Рыжий, потыкал в дисплей, нажал пару кнопок на боковине и ухитрился подцепиться к местной сети. — Герцогиня за часики велит его казнить. Доступ к коридорным камерам. Так-с, это как-то так...
На экран выползло изображение с лестничного пролета. Вверх по лестнице тупо и медленно, сильно раскачиваясь топал человек в уже знакомой Князю больничной пижамке. Рыжий повернул камеру — следом за ним в той же манере ползли еще человек пять. Точно зомби.
— Это пациенты со второго этажа, — объяснила Лили. — Доктор Смит их лечит таблетками и гипнозом. Они всегда такие, как куклы.
— Болванчики китайские, три деньги штука, — сказал Рыжий. — Тупые как пробка. Боли почти не чувствуют. Если видят запертую дверь, будут ломиться в нее, пока не вынесут. А тебя или меня живьем порвут на сувениры. Их если бить чем, то только по башке, но только чтобы сразу и наверняка.
— Отлично, — оценил Князь. — И что ты предлагаешь? Поубивать их всех?
— Было бы неплохо.
— Вот иди нафиг, я не собираюсь убивать людей только из-за того, что они психи.
— Ну так тогда они убьют тебя, — очаровательно улыбнулся Рыжий. — Ладно, хренов пацифист, нож у нас все равно один, и я его тебе не дам. Тогда так: теоретически, отсюда можно выбраться через подвал, дверь туда как раз под вот этой самой лестницей на первом этаже; я спускаюсь первым, вот эти забавные ребятишки, которые к нам наверх тащатся, преисполняются жажды догнать и укусить, и бегут за мной. Ты забираешь Лили и топаешь в подвал. По-моему, очень прикольно.
— По-моему, тебе сейчас все прикольно. Как ты сам собираешься в подвал попасть после этого?
— Что-нибудь придумаю, посмотрим.
— Это называется самоубийство.
— Да ладно, будешь ты мне нотации читать, — обиделся Рыжий, швырнул часы обратно Князю и встал. — В общем, я пошел, а тебе больше ничего не остается, — и действительно быстрым шагом пошел к выходу на лестницу.
— Неправда, — тихо заметила Лили. — Еще можно меня отдать доктору, и он их остановит.
— Нет, знаешь, что-то мне доктор не понравился, — сказал Князь, протягивая ей руку. — Пойдем, вдруг по дороге тоже что-нибудь придумаем.
На лестнице никого не оказалось — вообще никого, хотя, по прикидкам Князя, даже если бы Рыжий прыгал через перила ради сокращения дистанции, уже успеть добежать до первого этажа он не мог. И потом, когда люди бегут, топот слышно. А тут — ничего, тишина звенящая. Лили осторожно шагала рядом, уцепившись обеими руками за руку Князя. Во всяком случае, он в этом был уверен — потому что на первом этаже она оперлась на него, чтобы на ходу подтянуть неудобно сползший ремешок на тапочках. И отпустила она его только у самой двери в подвал — это тоже абсолютно точно. Но когда Князь толкнул неожиданно легко распахнувшуюся дверь в подвал и обернулся, чтобы снова взять ее за руку — вот тогда он ее рядом с собой уже не увидел. Зато на пять шагов дальше, лицом к нему стояли две шеренги болванчиков китайских по три деньги за штуку — тупые, бессмысленные и очень недружелюбные рожи. Пижамки, а у некоторых и руки, и лицо были в темных пятнах, а крайний справа сжимал в кулаке за лезвие кухонный нож. Тот самый. Вот вашу же мать. Если бы не ограничитель, можно было бы...
— Страшно? — весело осведомились у Князя за спиной.
Обернуться Князь не решился, но голос-то точно принадлежал Рыжему, поэтому шаг назад, через подвальный порог он все-таки сделал.
— Сука ты, — сказал Князь. — Где Лили?
Рыжий, на ходу закуривая, обошел его и прислонился плечом к косяку.
— Она — повсюду, — сказал он и, обращаясь куда-то в пространство, добавил: — Лили, малыш, сворачивай симуляцию.
Недружелюбные рожи по ту сторону порога замерцали, пошли мелкой рябью — и благополучно исчезли. А в подвале зажегся свет, и стало видно массивную стальную дверь в противоположной стене.
— Маскировочные эффекты отключены, — сообщил из-под потолка детский голосок. — Доступ разрешен. Дверь разблокирована. Добро пожаловать на базу.
Дверь медленно поползла вверх.
Внутри был, за неимением лучшего слова, бункер. Небольшой коридорчик сразу за дверью вел в просторный круглый зал, походивший бы на гостиную — во всяком случае широченный диван, два кресла и журнальный столик перед здоровенным монитором на стене точно были. Впечатление портили только два лабораторных стола, усеянных обрывками проводов и ошметками какой-то слизи, у одной стены и пять нефиговых серверных стоек у другой. В кресле листала ту самую книжку с названием на «Ох» и «Сн» уже знакомая медсестра — или кто она там — уже не в розовом халатике, а в черном брючном костюме. На журнальном столике, по-турецки подобрав под себя ноги, устроился с леденцом в зубах доктор, сменивший халат на темно-синий рабочий комбинезон с кучей карманов — точно такой же оказался и на Рыжем, кстати — и снявший повязку. Второго глаза у доктора не было, вместо него глазницу занимало нечто из металла и пластика, похожее на объективы старых фотоаппаратов.
— Я так нихрена и не понимаю, — жаловался доктор монитору, на котором плыли, перекрывая друг друга графики, результаты сравнительных анализов и еще чего-то там. — Ты же не хочешь мне сказать, что эти мудаки научились людей клонировать?
— Я предполагаю именно так, — отвечал монитор голосом Лили. — Девяносто три процента уверенности.
— А еще семь?
— Множественная личность.
— Среди телепатов всегда много поехавших, — подала голос медсестра. — У них нагрузка на мозги примерно такая же, как у этого, вон, гения инженерной мысли, когда он из дерьма и двух проводов термоядерный реактор пытается собрать.
— Это вы про меня, да? — печально вопросил Князь, отчаявшись что-либо в этом дурдоме пытаться понять, и уже принимая все исключительно на веру.
— Про тебя, не переживай, — сказал доктор и протянул ему руку. — Лис. Медик группы.
— Рыжего ты знаешь, — вмешалась бывшая медсестра. — Да, он инженер. Я — Эс, заместитель командира группы.
— Не слушай ее, она палач, — перебил ее Рыжий. — Из тех ребят, что будут тебе в морду лампой светить и дурацкие вопросы по двести пятьдесят раз спрашивать. И еще у нас в группе есть Крошка Лили, — он ткнул пальцем в серверные стойки. — Моя милая девочка. Искусственный интеллект.
— Дай угадаю, ты ее сам сделал, — предположил Князь. — А командир у вас кто?
— Угадай, — ухмыльнулся Рыжий.
Князь вздохнул. Ну, раз уж они его знают давно и прочно, то, по-видимому, командир у них тоже он. Но этого не может быть. Потому что у него — темно-синий свитер, девушка и курительная трубка дома. Точно-точно. Не примерещилось, не приснилось.
— Вот и мы думаем, кто это наш командир, и где это он, — сказала Эс. — Четыре дня назад Князь исчез с радаров. Позавчера мы тебя со следами не то промытия мозгов, не то просто сильного телепатического вмешательства в воспоминания нашли по сигналу от того датчика, что у тебя на груди. У тебя точно такие же ДНК, отпечатки пальцев, рисунок радужки и голос. Лили несколько раз проверяла — полное совпадение. Проблема только в том, что ты почему-то не такой же точно говнюк, как Князь.
— А вот эта вся фигня с дурдомом — это что вообще такое было? — уточнил Князь или уже не Князь. — Сразу нельзя было сказать?
— И такого развлечения лишиться? — ужаснулся Рыжий. — Сравнительные анализы и поиск по моему запросу Лили вот только что закончила, надо же было чем-нибудь заняться все это время.
— Она там еще одновременно что-то искала? — переспросил Лис. — А ты предупредить не мог? Я-то думаю, чего так медленно... Что искали-то хоть?
— Его, — Рыжий указал на Князя. — Лили, покажи нам, а?
С монитора исчезли графики и циферки, и появилась фотография Князя и текст, который Лили зачем-то не преминула озвучить: «Джон Смит, возраст — тридцать лет, номер медицинской страховки — нет данных, специальность — нет данных, род занятий — нет данных, семейное положение — нет данных, родственники — нет данных, домашний адрес — нет данных, текущее местонахождение — нет данных».
— Ух ты! — восхитился Рыжий. — Нет данных! Нет данных только на тех, у кого эти данные потерли. А я ведь говорил Князю, что с информацией так не обращаются. Ладно, товарищ Джон Смит, зацени: где-то там наверху бегает твой клон, работает твою работу, носит твой свитер и спит с твоей девушкой — и мы собираемся его найти. Ты с нами?
@темы: конкурсная работа, рассказ, Радуга-5
-
-
19.06.2014 в 00:09Вот это вы, ребята, мощно...
махнул рукой куда-то себе за спину, прежде чем тяжело опереться на обе
На обе спины, надо полагать.
В целом оно бойкое такое, динамичное, с живеньким языком, несмотря на некоторые особо цветистые обороты. Но общей картинки - увы. Нету ничего в сухом остатке, простите, пожалуйста.
-
-
19.06.2014 в 05:17-
-
19.06.2014 в 12:35-
-
22.06.2014 в 01:16а, эм, такая возвышенная косноязычность - это специальный стёб, или вы думаете, что люди так говорят?
как-то я даже растерялся. дальше диалоги более-менее живые, но зато речь автора в том же витиевато-стёбно-канцелярско-игривом тоне, читается это, ну, не то чтобы с трудом, хотя происходящее очень сумбурно, - скорее с фейспалмом.
обмохренными
а такое слово точно есть? что-то найти не выходит.
в целом - эээ, что это было, Бэрримор? в чём важность свитера? а девушки? почему психушка? к чему была эта симуляция? какие клоны? что вообще произошло
и зачем?недостаточно безумия, чтобы просто проникнуться сеттингом и атмосферой, недостаточно
сюжетаясности, чтобы заценить сюжет. к концу повествование сворачивается слишком оперативно, кажется, текст по-быстрому дописывался в дедлайн. единственное, что как-то мне понравилось, походит на, эм, творческое переосмысление "Алисы МакГи", но игра-то офигенная, а в тексте - какие-то невнятные ошмётки.-
-
22.06.2014 в 13:32-
-
02.07.2014 в 17:58Т.е., ну, через первый кусок я реально продирался неделю, без приуменьшений, и когда сегодня дочитал "Солнечный ветер" и решился-таки добить, не ожидал, что дальше фантасмагорически пучащейся в голове героя вселенной пойдет так бодренько и живенько. Реально где-то со второй трети становится не в пример бойчее и понятнее, чем в начале - в смысле языка, когда автор перестает баловаться излишествами нехорошими в метафорике и диалогах, призванных быть обычными человеческими.
Но как бы.
Все равно, присоединяясь к ораторам, выше отметившимся, скажу, что нифига про свитер не понял, что обоснуй "мы решили поприкалываться" смотрится убогим для такой масштабной симуляции даже в контексте альтернативного ч.ю. Рыжего, что ивл!девочки - литературные клоны маленькой мертвой Ленор и Красной Королевы реально вызывают очень сильное нытье в обеих челюстях. Че-куда-как, какие еще клоны, опер-группы в бункере, откуда поганяло "Князь" и причем тут, повторюсь, свитер - даже с бутылкой не разобраться
, я в субботу пробовал. Выше говорили, что выглядит, как начало большой истории, но и это, имхо, не совсем верно, потому что для начала оно слишком большое и детализированное, и с претензией на перевертыш, а это не гуд, потому скорее соглашусь с метафорой насчет парапанковской машины.Зато мне определенно понравилось наблюдение насчет медсестер в порнухе. Не то чтобы оно такое свежее, но довольно задорно смотрится в контексте симуляции.
-
-
05.07.2014 в 21:02-
-
05.07.2014 в 23:06-
-
07.07.2014 в 14:30Но в целом это все-таки ни туда ни сюда. Для полноценного сюра (чтоб в конце сказать: ух! я не совсем все понял, но было круто!) сильно не хватает безумия. Для рассказа-загадки с отгадкой в последнем абзаце, когда сюрность нужна, чтоб запутать читателя, не хватает действительно изящной идеи. Но некоторые детали, фразы - очень ня
Вообще ощущение от рассказа забавное )) как будто обрывок сна, где меня усадили в плюшевое удобное кресло, которое стоит посреди странной клевой комнаты, и начали рассказывать что-то такое интересное, а потом я проснулась (( Поэтому соглашусь с Terra Nova, общей картинки - увы. Нету ничего в сухом остатке.
Но все равно не могу не сказать спасибо автору, потому что эффект сюрности-сна редко встречается, а я его люблю и очень ценю
-
-
08.07.2014 в 18:23-
-
11.07.2014 в 19:59-
-
14.07.2014 в 21:40-
-
17.07.2014 в 00:29Форма понравилась, всё хоршо, но концовки нет. А жаль.
-
-
20.07.2014 в 21:20-
-
23.07.2014 в 00:21-
-
23.07.2014 в 02:28-
-
23.07.2014 в 02:31-
-
23.07.2014 в 11:32-
-
23.07.2014 в 12:11-
-
23.07.2014 в 14:38