Я люблю купаться
Название: Фото- и видеосъемка разрешенаТема: Даже если бы я знал, что завтра наступит конец света, я все равно посадил бы яблоню.
Автор: Меррит
Бета: Зверь из моря
Комментарии: разрешены
читать дальше– ...и, как я уже говорила, эта треугольная башня – одна из немногих сохранившихся во всей Испании, – сказала Пилар. Экскурсию она всегда заканчивала у церкви Сан-Бенито. – Поэтому ее изображение так часто встречается на сувенирах, которые можно купить в любой лавочке. Но, если вы торопитесь, на вокзале Касалья-де-ла-Сьерра тоже есть сувенирный. Большое всем спасибо за участие!
Туристы, как обычно, внимали и даже не задавали вопросов. Правда, вопросов они не задавали практически никогда, и Пилар казалось, что можно нести вообще все что угодно. Не нужно было проводить столько времени за изучением истории родного города, никто не заметит.
Она знала, что ничего покупать они не будут: чтобы заехать в Касалью, туристическому автобусу и так приходилось свернуть с основной трассы.
Сопровождающий группы быстро и довольно невнятно поблагодарил Пилар и устроил перекличку. Работа была окончена, и все же уходить Пилар не торопилась.
Платила ей администрация, но чаевые брать не возбранялось. Набиралось десять-пятнадцать евро – не такая уж большая сумма от группы в двадцать человек. Этого вполне хватило бы на ужин в таверне у Лорены или целый ворох приятных мелочей, но Пилар давно решила откладывать чаевые, позволяя себе потратить с этих денег только мелочь на мороженое или кофе. По десять евро в день – не так уж и мало.
Часы на башне пробили полдень, значит, до того, как солнце окончательно разбушуется, рынок и лавки закроются и горожане расползутся по домам и паркам в поисках прохлады, оставалось совсем чуть-чуть.
Сеньор Серхио, как обычно, сидел в худеющем тенечке снаружи своего крошечного магазинчика, утопленного в стене каменного дома, и листал газету. Маленький ручной вентилятор едва справлялся с нарастающей жарой – тучному Серхио периодически приходилось делать выбор между ним и бутылкой сан-мигеля, стоявшей рядом с его стулом.
Увидев Пилар, Серхио отложил газету и сказал:
– А бензин-то все дорожает. Может, мне продать машину и на ослика пересесть, как думаешь, Пили? Все равно ездить некуда.
– Ослика пожалейте, сеньор, – привычно отозвалась Пилар.
Серхио рассмеялся, хоть эта не слишком-то удачная шутка прозвучала не впервые, и похлопал себя по солидному животу. У Серхио был весьма ограниченный список тем для разговоров: дорожающий бензин, старый “форд” и его возможная продажа и совсем охамевшие каталонцы, – поэтому Пилар поскорее зашла в магазинчик. Открыла холодильник, достала любимый шоколадный рожок и положила монетку в 50 центов в блюдечко на прилавке.
– Брала бы так, – сказал Серхио, – детям нужно мороженое.
– Спасибо, сеньор, – сказала Пилар. Этот разговор повторялся из раза в раз, и она даже забыла, когда начала возмущаться, что ее зовут ребенком, а когда прекратила. – Хорошего дня.
– Привет матушке.
Пилар под оглушительный механический треск цикад шла по улице, которая, казалось, таяла, как мороженое в ее руке.
Платаны давали густую тень; дорожка под ними была старая, побитая, и сухая, пожухлая августовская трава колола пальцы на ногах через босоножки.
Скоро осень, думала Пилар. Еще один год прошел. Документы в университет она так и не подала.
Серхио был прав, в их городе никто никуда не ездил.
Сама она, сколько себя помнила, хотела уехать из Касальи туда, где груда стесанных временем камней не считается главной достопримечательностью, а когда говорят “встретимся на площади”, хотя бы добавляют, на какой.
Перед самым домом ее поймала Мартина, соседка, и, взяв за плечи, принялась рассматривать, будто не видела буквально накануне.
– Пилар! Пресвятая дева Мария и все благодетели ее, какая же ты красавица стала! Вот приедет мой племянник из Валенсии, познакомлю вас! Там, глядишь, и породнимся!
– Вы все грозитесь! – улыбнулась Пилар и поскорее скользнула за калитку. По ступенькам к двери она почти взлетела – подальше от Мартины и ее матримониальных планов насчет нее и мифического племянника.
– Мам, я дома! – ответа не последовало, значит, мама была в саду. Пилар бросила сумку прямо на пол, на что мама обычно ругалась, скинула босоножки и босиком прошла на кухню, налила воды из-под крана и жадно выпила. Жарко.
Зазвонил телефон. Пилар подняла трубку, и на нее обрушился поток жизнерадостного щебета. Она тихонько вздохнула: Лорена, конечно, была любимой подругой, но ее говорливость иногда раздражала.
– Вечером встретимся? – Лорена прервала собственный захватывающий рассказ о том, как утята Мерседес купались в пыли.
– Не знаю, – честно сказала Пилар, – мне что-то надоел фестиваль. Какой сегодня уже день?..
– Брось, когда мы еще повеселимся вместе вечером!
Лорена – дочка владельца одного из двух больших ресторанов в Касилье. Ее будущее давно определено и прекрасно обеспечено – она и сейчас помогала родителям и на кухне, и с гостями, и абсолютно всем довольна. Но во время фестиваля в их заведении бывало не так много народу – все толпились на площади, и Лорене тоже не хотелось просиживать в четырех стенах.
– Ладно, – сдалась Пилар, – хорошо.
– Отлично! – Лорена, похоже, и не сомневалась в исходе разговора. – Тогда в семь на площади.
После шести дышать на улице становилось чуть полегче, особенно у фонтана, от которого шла приятная прохлада и летели освежающие брызги. Монументальный фонтан, в центре которого кто-то мускулистый и мраморный то ли боролся, то ли обнимался с кем-то клыкастым и рогастым, был новоделом. Кого имел в виду неизвестный скульптор, Пилар не знала, и на экскурсиях каждый раз придумывала что-то новое, заодно добавляя фонтану пару сотен лет возраста.
Народ потихоньку собирался, стараясь занять место поближе к маленькой сцене. Музыканты настраивали инструменты, а кафе на площади уже вовсю разливали напитки на вынос: хочешь – обычный тинто де верано, хочешь – модный мохито в пластиковом стаканчике. Скоро будет не протолкнуться.
Лорена то и дело приветствовала знакомых, смеялась, крутилась на месте, хвастая новым платьем, и кокетничала с парнями, а на Пилар вдруг накатила тоска. Она опустилась на бортик фонтана, поставив стаканчик, в котором уже оставались только мята и лед, рядом. Раньше она так любила фестивали – эту атмосферу веселья, открытости, праздника. А теперь будто даже воспоминания о радости истерлись, как заезженная пластинка. Звуки доносились издалека, а картина перед глазами смазывалась в одно яркое пятно.
– Эй, – Лорена дернула ее за рукав блузки, – что такое?
– Не знаю, – поколебавшись, сказала Пилар.
– Ты просто устала. Давай попрошу Хорхе принести еще выпить.
Пилар благодарно улыбнулась. Звуки начали возвращаться.
– В монастыре Сан-Франциско, который мы, к сожалению, сегодня не сможем посетить, по преданию, хранятся мощи святого Леандра Севильского.
Пилар немного тараторила. Автобус с туристами никогда не опаздывал: остановка в Касалье-де-ла-Сиерра была сильно ограничена по времени. А вот сама Пилар сегодня немного опоздала, первый раз за все время работы. На стандартную экскурсию по городу уходило почти полтора часа, если не заходить в монастырь, и теперь, чтобы не сбить график, ей приходилось торопиться.
– Правда, говорят, если собрать вместе все мощи святого Леандра, которые почитают в Испании, выйдет, что у него было не меньше семи ног.
Пилар сделала паузу, но никто даже не улыбнулся.
– Однако вернемся к архитектуре. Как вы можете видеть, церковь Богоматери Утешения изящно сочетает мудехар XIV века в части старой постройки и ренессанс XVIII века в более новой.
Из-за шутки или опоздания, но чаевых Пилар досталось куда меньше, чем обычно. Только женщина со сгоревшим на солнце лицом и белыми руками дала ей мятую пятерку, – “спасибо, деточка”.
Пилар почувствовала сильный приступ дежавю. Эта пятерка с загнутым краем, “деточка”, краснолицая-белорукая англичанка… Словно все это уже было и не раз.
Только вот дело не в дежавю, а в том, что это и есть ее жизнь – изо дня в день одно и то же. Интересно, золотая рыбка тоже испытывают дежавю, когда делает третий за час круг по аквариуму?..
По пути домой Пилар, как обычно, заскочила за мороженым.
– Что этим каталонцам не хватает для счастья, – спросил Серхио, – а, Пили?
– Не знаю, сеньор, – сказала Пилар. На душе у нее было муторно.
Она открыла холодильник, но вместо шоколадного рожка в последний момент, передумав, взяла клубничный. А потом решила, что если не будет разменивать пятерку, то сможет отложить в копилку хотя бы ее.
– Я завтра занесу, – сказала она.
– Брала бы так, – откликнулся Серхио, – детям нужно мороженое.
Пилар вскрыла упаковку и хотела выкинуть обертку в урну, но замешкалась: на пачке будто чего-то не хватало.
– Может, и матушке возьмешь? – предложил Серхио.
– Ей нельзя, – покачала Пилар головой задумчиво, – у нее диабет.
Конечно, мама никогда не просила ее остаться, наоборот, все время твердила, чтобы Пилар не беспокоилась. И болезнь не была такой уж страшной, и подруги обещали присмотреть... Но совесть все равно мучила, даже когда Пилар просто фантазировала о том, как поедет учиться в большой город.
В этот раз соседка снова выскочила на нее, будто специально поджидала.
– Вся в делах! Наша умница! Эх, проморгает Эмилио такую девушку! Обязательно надо вас познакомить, а то ведь уведет тебя какой-нибудь заезжий красавчик!
– А давайте, – согласилась Пилар неожиданно для себя. – Когда, говорите, он приедет?.. Я уже заждалась. А то вы только обещаете, а племянник ваш так и не показался.
– Он очень занят на работе, – ответила Мартина неуверенно, – но вот в отпуск точно собирается.
– Может, позвоните ему и узнаете, когда конкретно? Мне же нужно быть готовой к встрече.
Мартина будто немного растерялась от такого напора, пробормотала что-то про чай на плите и ретировалась.
Дома было свежо, почти холодно. Пилар приложила ладонь ко лбу: по контрасту с температурой в комнате – голова почти раскаленная. Заломило в висках. Пилар приняла таблетку и прилегла на диван в гостиной.
Мама опять не дождалась и ушла – наверняка к подруге Летиции, сиесту они любили проводить вместе, за просмотром сериалов на большом телевизоре. Зазвонил телефон, но Пилар не стала отвечать.
Она полистала “Жизнь после жизни” Аткинстон и незаметно задремала.
Пилар проснулась уже вечером, когда совсем стемнело – ее немного знобило, – и перебралась с дивана в спальню.
– С этой точки отлично видно монастырь Сан-Агустин. Сейчас в нем располагается городской совет. А прямо перед ним… – она пробежалась взглядом по сосредоточенным, но не особо заинтересованным лицам. – ...прямо перед ним парковались слоны Ганнибала, когда он шел на Альпы, – повинуясь странному наитию, сказала Пилар, но никто даже бровью не повел.
Группа сегодня была непривычно маленькая, и Пилар могла видеть почти всех одновременно. Необъятная дама с веером, китаец с огромной камерой и его подруга под розовым зонтиком, парочка пожилых австралийцев в резиновых тапочках, похожие, как брат и сестра, четыре приятеля примерно ее возраста в черных джинсах и футболках с ощерившимися волками и готическими шрифтами. Только у одного футболка была белая, с надписью “Лос-Анджелес 1983” – и с пятном от горчицы у горловины.
Пятно было до смешного похоже на зайца.
Пилар сморгнула.
Точно такую футболку с точно таким пятном она видела на бородатом немце на экскурсии несколько дней назад.
Стало немного жутко. Остаток экскурсии Пилар отработала почти на автомате, стараясь не возвращаться взглядом к злополучной футболке и ее обладателю, а после, решив, что нужно прогуляться подольше и проветриться, пошла длинной дорогой, через парк и рынок.
Сейчас даже в парке было так жарко, что любое движение воспринималось телом как насилие. Пилар выбрала скамью подальше от основных дорожек, села, подтянув ноги под себя, даже не подумав, что может испачкать светлое платье.
На соседнем дереве висела кормушка для птиц и белок. Как давно она не отдыхала просто так в парке, наблюдая за белками?.. Пилар слишком ограничивает себя, загоняет в угол, отсюда и эти совпадения, на которые, будь она увлечена своим делом, и внимания бы не обратила.
Ни одна зверюшка так и не появилась, зато со стороны рынка послышалось отдаленное причитание.
– Ах ты ж бычье дерьмо, упаси Господи душу мою! Что ж за идиотка, пресвятая Дева Карменская, черти тебя раздери!..
Такое сочетание ругательств пополам с богохульствами с легкостью вылетало только у Анны-Марии, заядлой картежницы и почетной прихожанки.
– Что случилось, тетушка? – на самом деле их родство терялось где-то в четвертом колене.
– А, Пили! Здравствуй, золотце! – Анна-Мария прислонилась боком к пятнитому стволу платана, опустив на землю объемный холщовый мешок, и вытерла ладони прямо о подол черной юбки. – Так то Марио, старый хрен, дай ему Господи доброго здоровья, вздумал батат по шестьдесят центов отдавать! Пришлось брать! А как старой женщине это добро домой тащить? Никто ведь не поможет!
– Давайте я помогу! – предложила Пилар и, чтобы не оттягивать момент, подняла мешок, действительно весьма тяжелый.
– О, спасибо, Пили, спасибо, девочка! Золотое у тебя сердечко, алмазное. Я твоей матушке всегда говорила: эта девочка богом поцелована. Здоровья тебе крепкого, мужа красивого, долгих лет… – Анна-Мария обрушила этот поток благодарностей с такой готовностью, что становилось ясно: на другой поворот событий она и не рассчитывала.
Пилар тащила мешок молча – по такой жаре это действительно было непростой задачей. До дома Анны-Марии от парка, к счастью, было уже недалеко, и всю дорогу Тетушка осыпала Пилар самыми лестными характеристиками, не забывая при этом мимоходом осудить всю прочую черствую молодежь.
– Пастор-то наш опять приболел. Я за его здравие помолиться давеча пришла, а этот хрыч снова церковь закрыл до мессы, до самого воскресения, – пожаловалась Анна-Мария перед самым домом. – Ни на лики пресветлые не посмотреть, ни к святой воде не прикоснуться, тоска такая, Пили, чтоб его черти безрогие…
– Потерпите, тетушка, – пропыхтела Пилар, затаскивая мешок по лестнице.
Выслушав на прощание еще порцию восхвалений и кое-как отряхнув подол платья, вместо того, чтобы идти домой, Пилар отправилась в ресторан повидаться с Лореной.
Таверна дяди Луиса у горожан пользовалась популярностью не меньше, чем вторая, греческая. Греческая обладала своими преимуществами – видом на парк и необычной кухней, – зато у “Серены” летняя терраса была больше, а по вечерам зажигали гирлянды, оплетавшие растущие неподалеку деревья.
Лорена хлопотала, складывая зонтики на время сиесты, но, заметив Пилар, даже подпрыгнула на месте от радости.
– Привет! Как здорово, что ты зашла! Сейчас принесу тебе тинто.
Пилар хотела сказать, что ей ничего не нужно, но не успела – Лорена уже унеслась на кухню, по дороге отмахиваясь от отца:
– Ой, нет, папа, что ты, я не бездельничаю! Ко мне пришла Пилар! А ты все еще не поздоровался с ней, ну что за грубиян!
Пока Лорена суетилась на кухне, сеньор Луис усадил ее за столик, расспросил о делах, ее самочувствии, самочувствии ее матушки и планах на ближайшее будущее. А потом Лорена принесла кувшин с тинто, стаканы и нехитрые тапас и села напротив.
– Значит, на сиесту мы без тебя закрываться будем, – притворно рассердился сеньор Луис. – Послал же мне бог лентяйку в дочки!
– Да-а-а? – протянула Лорена. – А кто на днях на фестивале “перетрудился”, а потом до полудня дрых? Не мой ли папенька?
– Вот заноза! – ругнулся Луис. – Ладно, посплетничайте, девчонки!
Он пошел убирать мебель. В груди у Пилар разливалось приятное тепло, которое она чувствовала каждый раз, когда общалась с этим шумным семейством.
– Ну, рассказывай! – Лорена подперла голову руками.
– Ох, не знаю, с чего начать, – призналась Пилар, – я то ли с ума схожу, то ли на солнце перегрелась. Представляешь, показалось, что одну и ту же футболку с приметным пятном, не перепутаешь, вижу второй раз, только на другом туристе. Футболка одна – а люди разные.
– Может, он его убил и забрал одежду, – брякнула Лорена, и Пилар аж подавилась тинто от такого предположения. – А скорее просто такая же футболка. Подумаешь, пятно.
– Да, ты права, – согласилась Пилар, – похоже на то.
Но покосилась на мисочку с альбондигас и спросила:
– Вот скажи, что у вас сегодня на ужин?
– В меню три варианта горячего, – с готовностью начала Лорена, – радужная форель со шпинатом, говяжьи щеки в вине – идеально с полентой, и утка с вишневым соусом, но ее лучше не заказывать, потому что папа ее все время пересушивает.
– А откуда это все? Продукты?
– В смысле – откуда? – удивилась Лорена. – Из холодильника.
– Я к тому, что должны быть регулярные поставки, а я давно никаких грузовиков и других чужих машин не видела. Вообще никаких машин, кроме “форда” сеньора Серхио! А ты видела?
– А зачем мне на них смотреть? – нахмурилась Лорена. – Приезжают тихонечко, рано утром… наверное. И хорошо, что не видела.
Пилар промолчала и, чтобы не заметить вслух: “Хорошей же ты будешь хозяйкой ресторана”, – раскусила перчик де падрон. А потом на пару минут ей стало не до слов, потому что попался острый. Откашлявшись и запив очередной порцией тинто, Пилар сказала:
– Кажется, я правда на солнце перегрелась. Просто так устала от того, что каждый день одно и то же..
– ...вот выдумываешь всякое, – согласно покивала Лорена.
– Выдумываю?.. – неприятно удивилась Пилар.
– Ой, Пилар, ты всегда была такой фантазеркой! Взять хотя бы рассказы, как ты в университет уедешь.
– Ты что же, никогда и не верила, что я уеду? – это было несправедливо и задевало за живое.
– Зачем тебе уезжать? У нас здесь так хорошо!.. А если очень хочется, то до Севильи два часа на автобусе.
– И давно ты была в Севилье? Давно ты хоть где-нибудь была? – рассердилась Пилар окончательно. – Мы даже до старой крепости уже сколько не гуляли, а это пять километров от центра!
– Я работаю, вообще-то! – Лорена, похоже, обиделась. – И мне пора. Вообще-то.
Разговор с Лореной раззадорил Пилар и, кажется, наконец придал тот стимул, которого ей не хватало. Она скинула в небольшую дорожную сумку все необходимое, взяла деньги из коробки, куда складывала чаевые, и на этой злой нетерпеливой энергии дошла до автобусного вокзала всего за двадцать минут. Да, может быть, она и этом году не поедет учиться в Мадрид, но до Севильи действительно всего два часа!..
Пилар сначала купила билет, а потом только нашла расписание, посмотрела на часы и выяснила, что ей здорово повезло: до автобуса оставалось двадцать минут, а следующий придет только завтра.
Она прошла на вторую линию и стала ждать. Пахло бензином и горячим асфальтом. Злость потихоньку уходила – и решимость таяла вместе с ней. Кто ждет Пилар в Севилье, кому она там нужна с ее не самым-то чистым английским и полноценными знаниями только о деревушке в горах, которой посчастливилось не развалить треугольную башню…
Мама, вдруг вспомнила Пилар, она же не предупредила маму, что уезжает. Что же она за дочь! Пилар ужасно захотелось бросить эту затею и вернуться, но тут подъехал автобус.
Она сможет позвонить из Севильи, это вовсе не так уж и нескоро, мама даже не успеет начать волноваться.
Усатый водитель в темных очках и форменной фуражке механически чиркнул на ее билете, и Пилар зашла в салон, где оказалась единственным пассажиром. Не мудрено – в середине дня, да и такая жара… что, в самом деле, она задумала?..
Пилар села у окна и крепко обняла сумку.
Время шло, а автобус не трогался с места. В стоявшем автобусе не работал кондиционер, и сидеть на кресле из искусственной кожи становилось невыносимо, дышать было нечем, а запах бензина, поначалу казавшийся едва ли не приятным, усилился и стал вызывать тошноту.
Минут через десять этой пытки Пилар не выдержала и подошла к водителю:
– Простите, сеньор, почему мы не едем? Все в порядке?
Водитель повернул к ней голову, но ничего не сказал.
– Сеньор? – повторила Пилар.
Он вроде бы смотрел прямо на нее, но сквозь темные очки было не видно глаз. И он молчал.
Пилар по-настоящему испугалась.
– Откройте дверь, – севшим голосом сказала она. К ее удивлению, водитель тут же нажал на нужную кнопку.
Пилар пулей выскочила наружу и припустила со всех ног. Сердце глухо колотилось, и она не останавливалась, пока не отбежала от вокзала на приличное отдаление. Едва переведя дух, Пилар продолжила путь, уже не бегом, но очень быстрым шагом.
Мысли путались. Ей ведь стоило, наоборот, зайти в здание, позвать на помощь, может, тому водителю просто стало плохо, может, у него припадок, в конце концов, а она убежала, как полная дура. Но возвращаться Пилар не хотелось абсолютно.
Так ей и надо, тоже мне, решила бросить все и уехать. Так ей и надо, что решила бросить маму. Скорее домой. И никому никогда не рассказывать об этой идиотской выходке.
Ближе к вечеру зазвонил телефон.
– Пилар, встретимся на фестивале?
Лорена говорила, будто сегодняшней ссоры и вовсе не было. Не худший вариант – сделать вид, что ничего не случилось.
– Хорошо, – сказала Пилар, – в семь на площади.
– В Эрмитаже хранится образ Девы Карменской, и давший название – Эрмитаж Божией матери Лорен.
Нужно было сказать: Кармен. Божией матери Кармен. Но из головы все никак не выходили неприятности вчерашнего дня – ссора с Лореной, неудавшееся бегство. Хоть вечером она и постаралась забыть обо всем и повеселиться, но душная тревога отступила только на ночь, чтобы вернуться утром и привести с собой еще и вялость, и головную боль.
Туристы на оговорку не обратили внимания, и это неожиданно разозлило Пилар.
– Дальше, по идее, должны быть скучные исторические подробности, – сказала она, – но, поскольку они все равно никому не интересны, давайте сразу перейдем к следующему пункту нашей программы.
Никто из туристов не изменился в лице.
– А может быть, – продолжила она, – вы вообще зря сюда приехали. Кто составлял программу? Зачем тратить несколько часов, чтобы заехать в эту деревню?..
Туристы продолжали внимать. Тогда Пилар перешла на испанский, но они все так же слушали – ни тени недоумения, непонимания, возмущения. Пилар чувствовала себя как в бреду.
– Извините, – сказала она, развернулась и нырнула в переулок, бросив группу на произвол судьбы.
У нее наверняка будут проблемы. Уволить ее вряд ли уволят, где в Касалье найти другого гида, но вот выговор могут сделать, могут и оштрафовать… наверное. За все время работы Пилар никогда не сталкивалась с административными наказаниями и крайне плохо представляла, как такое происходит.
Но это было уже слишком. Над ней будто издевались, над ней и ее городом. Конечно, Касалья-де-ла-Сиерра – всего лишь скучная остановка по пути в действительно интересные места… но ведь наша треугольная башня действительно одна из четырех во всей Испании!..
Пилар стало обидно до слез.
– Коза ты, Сара, брехливая! И муженек твой подстать! Святой Николай в раю корчится, когда на вашу забегаловку смотрит, тьфу!
Знакомый голос отвлек Пилар от погружения в свои печали.
Анна-Мария, уперев руки в боки, через улицу бранилась с Сарой, державшей маленькую, на два столика, кофейню на углу плаза де Торос.
– А для тебя за твои богохульства уже давно отдельный котел отполирован! – ответила Сара и ушла внутрь кофейни, оставив последнее слово за собой.
– Вот она – жидовья натура, прости Господи! – сказала Анна-Мария, завидев Пилар. – Карахильо делает – что твоя вода!
Еврейской крови в Саре не были ни капли, а вот кипучего темперамента – как раз чтобы схлестнуться с Анной-Марией. Как началась вражда этих двоих, никто не помнил, но предавались они ей с особым удовольствием.
Пилар невольно улыбнулась:
– Ну что вы, тетушка, Сара, небось, о вас беспокоится. По такой погоде карахильо лучше некрепкий.
– Ой, насмешила! – откликнулась Анна-Мария. – Беспокоится она обо мне, как же! Ее только нажива интересует. Что с них взять, безбожников! Вот пойду в воскресенье на мессу, за всех помолюсь Господу нашему, а за нее, козу этакую, ни словечка не замолвлю!
В голове что-то щелкнуло, и улыбка стекла с лица Пилар.
– Тетушка, – произнесла она через силу, – а сегодня-то какой день?
– Так жарко как в аду, прости Господи, на небе ни облачка.
– Нет, – Пилар помотала головой, – какой – сегодня – день – недели?
– Что? Что? – забеспокоилась Анна-Мария
– Когда будет воскресенье?.. Какое сегодня число?..
Анна-Мария смотрела на Пилар пусто и невидяще, безмолвно шевеля губами. Это было жутковато и неприятно напомнило того пугающего водителя на вокзале, и Пилар, наскоро попрощавшись, поспешила уйти.
Ноги сами вынесли ее к магазинчику Серхио.
– Бензин скоро совсем золотой будет, – приветствовал он ее, – девушкам дарить станут, вместо украшений.
Пилар жадно впилась взглядом в газету у него в руках.
– Сеньор Серхио, это у вас сегодняшняя?
Серхио ответил с легкой заминкой:
– Зачем сегодняшняя? Они такие толстые, я еще старую не дочитал.
– Можно посмотреть?
– Говорю же, сам не дочитал, дочка.
– Мне на секундочку.
– Ну держи.
Пилар дрожащими руками приняла газету, сложила и посмотрела на первую страницу.
Край с датой был оборван.
– А старые? Старые есть? – спросила Пилар, и голос ее прозвучал как-то жалко.
– Зачем тебе, девочка? Хомяку подстилку делать?
– Да. Хомяку.
– Посмотри там, за прилавком.
Пилар кивнула, зашла в магазинчик – за прилавком стояла только пустая коробка с бутылками из-под сан-мигеля и кислотно-зеленые шлепанцы.
– Нету, сеньор!
– Вроде туда складывал, – будто нехотя сказал Серхио.
– Извините за беспокойство, – сказала Пилар, выйдя наружу, – я пойду.
– Брала бы так, – невпопад откликнулся Серхио, – детям нужно…
И замолчал.
Что творится, что происходит? Теперь, интересно, Лорена ей поверит? Сможет она сама сказать, какое сегодня число, или опять поднимет ее на смех, а может, и вовсе к врачу предложит обратиться? Они, конечно, вроде помирились, и уже на фестивале все было нормально, но… Пилар сбилась с шага. Фестиваль обычно длился около недели, но Пилар, как ни старалась, не могла вспомнить время, когда фестиваля не было.
– Мам, я дома! – сказала Пилар. – Ты не поверишь, какая чертовщина творится. Мама?..
Неужели ее опять нет?.. Наверное, еще не вернулась с рынка. Да, конечно, она любит походить там подольше, до перерыва: пока поговорит со всеми торговцам, пока выберет самую сочную кукурузу… Стоп.
А когда она в последний раз видела маму?..
Пилар похолодела. Это была странная, ужасная, неправильная мысль.
Она пересекла холл и распахнула дверь второй спальни. Комната выглядела нежилой. Ничего не понимая, Пилар открыла платяной шкаф. Пусто. Комод – и тоже ничего.
– Мама, мама, мамочка! – позвала Пилар жалобно. Как же так?! Что она наделала?!
Пилар опустилась на край аккуратно заправленной кровати, чувствуя, что по щекам катятся слезы.
Она не помнила маминого лица.
“Спокойно, – Пилар постаралась взять себя в руки, – все объяснимо. Мама куда-то уехала. Она собрала вещи и уехала”.
Может, Пилар ее чем-то обидела и не заметила. Может, тем, что все время где-то пропадает и не уделяет ей внимания. Маму надо найти, вот что важно. А остальное…
Наверное, у нее нервный срыв. Профессиональное выгорание, жара, усталость. Может, мама пошла пожить к подруге Летиции?..
Телефона Летиции у Пилар, как назло, не было.
Надо расспросить Мартину, решила Пилар: раз она чуть ли не караулит ее у дома каждый день, то наверняка видела, как мама уходит.
Мартина открыла только на третий звонок в дверь.
– Пилар? – удивилась она, – что такое?
– Мартина, вы мою маму не видели?
Соседка посмотрела так, будто не поняла вопроса.
– Моя мама, – терпеливо повторила Пилар и осеклась, потому что имя не пришло сразу.
– Конечно, твоя матушка, славная женщина, – оживилась Мартина, – передавай ей привет. Ах, как же тебе идет белый! Скорее бы приехал Эмилио, не терпится вас познакомить! Вы были бы такой красивой парой.
– Позвоните Эмилио, – сказала Пилар резко. – Узнайте уже наконец, когда он приедет.
– Он очень занят на работе, но в отпуск точно собирается...
– А когда у него отпуск? Возьмите, позвоните племяннику, – Пилар указала на красный дисковый телефон на тумбочке перед зеркалом, – прямо сейчас.
– Он очень занят на работе… – пролепетала Мартина. – Пилар, ты меня пугаешь.
– Неужели он не найдет для любимой тетушки минутки? Позвоните ему. Давайте.
У Мартины обиженно задрожали губы, но она не сдвинулась с места.
Пилар вышла, хлопнув дверью.
Может, Мартина придумала племянника в Валенсии от одиночества, а она просто оскорбила несчастную женщину, так накинувшись на нее.
Но почему Пилар не может вспомнить мамино имя?!
Она не нашла в доме никаких ее документов и понятия не имела, как делать заявление в полицию. Да и что она там скажет?..
Она шла, не думая, куда идет.
Какое сегодня число? Почему она не помнит таких простых вещей?
Это массовое помешательство или ее личное?
Хотелось пить, Пилар остановилась и полезла в карман платья в поисках мелочи, вытащила купюру – оказалась та самая пятерка, которую ей дала англичанка.
Пилар принялась ее разглядывать, и руки снова задрожали: на банкноте не было даты выпуска. Пилар вспомнила мороженое у Серхио и поняла, что с ним было не так: на упаковке никогда не бывало срока годности и даты изготовления.
Это уже доказательство. Еще не ясно, чего, но вещественное доказательство. Надо возвращаться с этой банкнотой к Лорене и сеньору Луису, показать, рассказать, что люди ведут себя странно, что мама пропала… Но Пилар продолжала идти, не разбирая дороги.
Улицы были привычно пусты, даже кошка ни разу не перебежала ей дорогу. Когда она последний раз видела кошку или собаку, куда они все делись? А где голуби?.. Памятники и шпили, подумала Пилар, как она не замечала, каждый день глядя на них во время экскурсий, что они чистые?.. Где голуби, почему нет голубей, это же притча во языцех: памятники против голубей.
Пилар поймала себя на мысли, что никогда не была в этом районе. По идее, тут должен был быть новый город, куда часто ходить у Пилар не было причин. Но не мог же целый район скрываться от неё всю жизнь?..
Здесь все было неуловимо не так. Стволы платанов были не пятнистыми, а однородными и гладкими, как столбы. Асфальт под ногами смотрелся совсем новым.
На скамейке возле низкого желтого дома с грубым провалом вместо окна сидел старик в клетчатой рубашке. Он делал движения, будто подносит что-то ко рту и отпивает, но в руках у него ничего не было.
Пилар прибавила шагу.
На истерически зеленой лужайке девочки с одинаковыми лицами играли в бадминтон, но у одной из них не было ракетки.
Пилар продолжала двигаться вперед, несмотря на охватившее ее оцепенение.
Дома, которые она видела издалека, при приближении выглядели как картонные декорации, и чем дальше, тем более плоскими и условными они становились, а то, что она сначала приняла за кусты и деревья в конце улицы, оказалось ровным зеленым ничем.
Пилар потянулась: рука будто мерцала и казалась набором случайных линий, схематично повторяющих контур человеческой руки – и в момент, когда она прикоснулась к этому зеленом полотну, все осыпалось разноцветным водопадом и исчезло.
Вокруг не было ничего и одновременно все. Имена, даты, названия мест хаотично возникали в ее сознании, номера, цифры, суммы, счета и расстояния – информация навалилась на ту точку, которая еще держалась за имя Пилар, грозя погрести под собой, стереть навсегда.
И только панический вопрос все еще бился под этой колоссальной массой: что со мной, кто я? Кто я?..
И, когда последняя граница стерлась, Пилар получила ответ.
Всего несколько байт информации.
“Экспозиция Касалья-де-ла-Сьерра, конец двадцатого века. Полное погружение”.
Короткая строчка, вместившая всю ее жизнь и жизни всех, кого она знала.
Диджитал музей истории и этнографии Андалусии, Севилья, Плаза де Америка. Полностью автоматизирован, автономное энергоснабжение. Закрыт для публичных посещений последние 70 лет.
Они все – просто пиксели, единички и нолики, слишком много о себе возомнившие, слишком надолго предоставленные сами себе. Они додумали себе жизнь, самих себя, ходят на работу, встречают гостей, ссорятся и мирятся в своем замкнутом искусственном мирке. Но Пилар никогда не поедет учиться в Мадрид, а Анна-Мария никогда не побывает на мессе, потому что в их маленькой симуляции нет ни Мадрида, ни даже просто воскресения.
Ей хотелось кричать.
Пилар никогда не выбраться, никогда не уйти из замкнутого круга, как не смогут и остальные, ограниченные, зацикленные программы, ее друзья, ее семья…
Внезапная ослепляющая вспышка – и она – жалкое цифровое подобие человека – снова стоит рядом с зеленой пустотой.
Превозмогая ужас, охвативший ее при мысли о безжалостном информационном потоке, Пилар снова попробовала шагнуть в него, но ее будто отодвинуло в сторону, и снова при еще одной попытке, и опять.
Бессмысленно. Остается только вернуться назад, к тому, что она считала жизнью.
Когда-то посещаемый музей стоит, переведенный в спящий режим, а нарисованные человечки продолжают играть свои роли, раз за разом воплощая написанный кем-то сценарий. Но если Пилар не сдастся, это дает надежду.
– Добро пожаловать на пеший тур по Касалья-де-ла-Сьерра! – Пилар улыбалась искренне и широко. Впереди новый день. Может, он и будет таким же, как всегда, но ее выбор – сделать его хорошим. – Сегодня мы пройдем по улочкам старого города, в котором причудливо уживаются ренессанс, готика и барокко. Я расскажу вам все легенды, которые знаю, а остальными, может быть, с вами поделятся сами стены. Меня зовут Пилар, я ваш гид. Фото- и видеосъемка разрешена.
@темы: конкурсная работа, рассказ, Радуга-8
-
-
18.06.2020 в 00:20поворот сюжета смутил, даже обидел. слишком просто. но финал примирил ))) героиня сделала свой выбор, неожиданный ))
остались вопросы, но это даже плюс, история стала объёмнее )) спасибо
-
-
23.06.2020 в 17:29-
-
25.06.2020 в 00:07-
-
01.07.2020 в 17:35-
-
07.07.2020 в 23:00– В смысле – откуда? – удивилась Лорена. – Из холодильника.
А деньги из тумбочки!
читать дальше
-
-
08.07.2020 в 15:22Спасибо за отзыв)
Китахара, огромное спасибо за такой развернутый отзыв, автору безумно приятно.
читать дальше
О цикадах специально для Вас и Omen Absit если честно, автор выбрал это словосочетание без настолько глубокого подтекста. Просто потому что вот:
Тут орет цикада. Осторожно, звук, видео, шок)))
Надеюсь, это снимет вопрос))))
Omen Absit, спасибо! Автор жутко рад, если жуть от этого осознания удалось отобразить, простите за каламбур)
Медичка Шани, спасибо! Ужасно приятно!
И я надеюсь, что энергии Пилар хватит, чтобы прогнуть этот мир под себя.
Мне такой вариант развития событий тоже нравится больше всех)
Томаш, Спасибо за отзыв!
Ответил на вопросы, к которым Вы плюсуете, в ответе для Китахары
Жаль, что не понравилось объяснение, но автор сделал плюс-минус так, как задумывал, так что тут уж
текст показался каким-то, ну, не отполированным
Можно поинтересоваться, в каком смысле “не отполированным”? Я не понимаю, а хотелось бы. Может, дополирую потом)
Про тему:
-
-
08.07.2020 в 17:56читать дальше
-
-
14.07.2020 в 02:23Зашло.
-
-
15.07.2020 в 00:20я даже когда просто вспоминаю о рассказе, буквально ощущаю тепло летнего испанского городка, сухой ветерок и запахи тапас - настолько живые и яркие образы. нагнетание атмосферы, персонажи - все попало куда нужно, а уж когда стало ясно, что персонажи - программы... держите меня семеро)))
трактовка темы отличная, опять же, на мой вкус, жизненная.
5/10
-
-
15.07.2020 в 23:004/8
-
-
16.07.2020 в 03:05-
-
16.07.2020 в 16:47-
-
16.07.2020 в 21:17-
-
16.07.2020 в 22:19-
-
16.07.2020 в 22:32-
-
16.07.2020 в 23:01-
-
16.07.2020 в 23:48божестводостойную личность (с)Этот рассказ меня тронул, серьезно, я даже расстроилась немного. читать дальше
-
-
17.07.2020 в 00:05-
-
17.07.2020 в 01:37-
-
22.07.2020 в 10:58